Арты на триптих
Аннерозе и Пауль неизменно волнуют создателей артов.
А вот какая любопытная иллюстрация к контакту этих героинь...
Катерозе с трудом поставила бутылку на стол, и, рухнув на него кулаками, потому что очень опасно покачнулась, пару секунд просто упиралась ими, затем протянула руку за конфетой покрупнее. Такого упадка сил просто никак не ожидалось - даже питьё продавливалось в горло через колющую боль в груди. В этот момент она поняла, что не одна - кто-то явно не очень довольный её существованием в этом мире, как ни сказать больше, смотрел ей сейчас в спину. Однако серьёзной опасности даже сквозь ужасную слабость не ощущалось, да и человек не только не собирался нападать, но был, видимо, безоружен. Поправив белую лилию над правым ухом, Катерозе не спеша выпрямилась, дабы развернуть конфету уже потом, и неуклюже обернулась.
Ага, ага, будь я в нормальной форме и хорошо себя чувствуй, а не на грани отключки, я бы порадовалась, решила юная авантюристка, и глумливо усмехнулась вместо приветствия. И верно, была же мысль показаться именно этому экземпляру человеческой породы в гольденбаумском мундире со спины и с лилией, вот оно само и случилось. Похоже, даже получилось - напугать её рыжей гривой, ура!
- Здравствуйте, кронпринцесса, - кивнув слегка церемонно, прожевала фразу Катерозе и продолжила с циничнейшими нотками в севшем от перенапряжения голосе. - Простите, что не кланяюсь как следует - просто тогда я упаду, и мою тушу поднимать будет некому. Работа, знаете ли - от неё устают люди часто. Некоторые умирают даже быстрее остальных - ну а мне повезло, только устала.
- Зачем же работать до такого изнеможения? - вежливо произнесла Аннерозе как будто добродушным тоном, однако в глазах её читалось всё неудовольствие от созерцания полу-тёзки, едва держащейся на ногах, но смеющей смотреть на неё не только без протокольной вежливости, но чересчур дерзко.
- Так часто выбирать-то и не приходится, принцесса, - ухмыльнулась та, бесшабашно пожав плечами. - Вы что, думаете, враг будет дожидаться, пока солдаты выспятся? Никогда такого не бывало, да и война не заканчивается, она только форму меняет. Или - ты, или - тебя, третьего не дано, не знаете разве? - и, дождавшись, когда собеседница церемонно изобразит что-то на лице и всплеснёт руками, она низким голосом взялась напевать некие вирши, на первый взгляд ничего в себе не содержащие, кроме странной тревожной мелодии. - «…Большие города, пустые поезда, ни берега, ни дна всё начинать сначала. Холодная война, и время как вода, он не сошёл с ума, ты ничего не знала…», - на этом месте она ещё провокационно взвыла на низких тонах, явно укладываясь в нужный контекст.
Неизвестно, что бы ответила отшатнувшаяся от неё в суеверном ужасе Аннерозе, кабы не загремели мужские шаги, и в коридоре не возникла внушительная фигура Оберштайна, будто посланца свыше, явившегося предотвратить нечто страшное.
- «…Полковнику никто не пишет…», - протяжно и безжалостно продолжала тем временем Катерозе, хищно скалясь якобы в радушной улыбке и наблюдая, как принцесса начинает дрожать от странных заклинаний, - «…полковника никто не ждёт…».
Оберштайн бесцеремонно повернул Катерозе за плечо к себе и ровно спросил:
- Что с нашим полковником, Катрин? Чего ради ты шумишь?
Она цинично усмехнулась и ответила резким, наглым тоном, тряхнув головой:
- С нашим-то? Да порядок, спит, как ребёнок, не нужно сомневаться. И мешать с часик тоже не надо.
- А с тобой что? - недоумённо продолжил министр. - Ты на себя не похожа сейчас.
- Мысли пачкают мозги, вот что! - почти злобно огрызнулась Катерозе, тщетно пытаясь вздохнуть глубже. - Не видишь, что у меня истерика, потому что силы кончились?! А ещё Империя, ага…
- Фернер, - тихо и спокойно произнёс Оберштайн, хватая девушку рукой за плечи полностью, и через несколько секунд фигура в мундире и плаще приблизилась вплотную. - Позаботьтесь о нашем бойце, пожалуйста, - и вручил адъютанту тело, так и норовившее против своей воли обмякнуть в чужих руках.
- Слушаюсь, - едва слышно ответил тот, проворно подхватив эту ношу, и осторожно укладывая голову девушки себе на плечо. - Успокойтесь, фройляйн, всё уже в порядке.
- Похоже на то, - вежливо произнесла Катерозе, прежде чем провалиться в беспамятство. - Чёртова омела…
Оберштайн шагнул к принцессе, церемонно кивнув ей, и галантно предложил руку:
- Аннерозе, работа - это слишком серьёзное дело, чтобы о нём стоило говорить. Пойдёмте.
- Да, Вы правы, - ей совсем не требовалось изображать радость от его появления.
Однако понимая чутьём опытной придворной, а также чутьём настоящей женщины, лишённой всяких зачатков мужского ума, всю серьёзность только что произошедшего, разгадывать полученные намеки, принцесса не пожелала, даже оставшись одна. Она слишком хорошо сознавала, что не обрадуется.