«Рецепт ее молодости» не сработал
Недавно где-то у себя в заметках вспомнил «Волшебный фонарь» Евгения Гинзбурга, и подсознательно по «волне моей памяти» меня понесло и принесло к «Рецепту ее молодости» 1583 года выпуска.
Следует сразу сказать, что данный проект Гинзбурга как раз сюжетно закончен, не все декорации сделаны из гофрированного картона (фильм и на сегодня смотрится «небедно»); а если еще и попалась хорошая копия (по картинке и по звуку - без царапин и шепелявостей) - то удовольствие гарантировано (при этом нелюбителям Гурченко уточню, что и здесь она по-прежнему жеманна и любит покривляться, извините - уже ничего не поменяется).
При этом я хочу не только вспомнить сам фильм, но актерские судьбы участников этого фильма - очень уж название фильма провоцирует на такой анализ, скорее ретроспективу.
Надо сразу напомнить, что, как это всегда водится у Гинзбурга, фильм - неприкрытый мюзикл (скорее кинематографическая версия бенефиса Гурченко) со всеми вытекающими… А литературная основа - пьеса Карела Чапека «Средство Макропулоса»…И так.
У адвоката Коленатого (Ромашин) в конторе запара - близится к концу длительный процесс между Альбертом Грегором (Абдулов) и бароном Прусом (Борисов).
И тут в город нагрянула с гастролями знаменитая певица Эмилия Марти (Гурченко).
Мало того, что она в курсе этой тяжбы, так она еще и знает, где у Пруса, в каком секретере и на какой полке лежат необходимые суду документы; да и к тому же имеет собственный диктуемый всем взгляд на процесс, что существенно изменяет течение самого процесса.
И случилось же неладное, соперники в суде и по жизни возжелали Эмилию. Причем Грегор со всей своей молодой страстью кипит и готов к взрыву:
«Я молод, я силен, я вас люблю
Я вас молю, я, наконец, велю
В глаза мои взгляните и зажгитесь
И мне ответьте на любовь мою!»
У Пруса же деловая хватка, совпадающая с кредо его жизни:
«Да, хищник не ругательное слово
Есть в хищниках высокая корысть.
Есть в хищниках здоровая основа,
Желанье и обязанность загрызть!»
Оно и дальше все не так просто - в театре на выступлении Эмилии появляется граф Гаук (Джигарханян), по возрасту достаточно маразматичен и уже одной ногой…
Он почему-то называет Эмилию Евгенией и поет ей темпераментные куплеты:
«Не ты ли огнем опалила
Мои молодые года?
В Мадриде, в Мадриде то было
В посольстве служил я тогда.»
Да, ещё - при этом Эмилия периодически «проваливается» в подпространство, назовем его, «артистического эстетизма», где поет свои эссеистические баллады.
«Кого любить, кого любить,
Была б любовь, любимые найдутся,
Он ничего, ах прелесть
Сведу с ума потешусь за одно
Тряхни уж стариной, так и быть»
Ну и до кучи в городе появляется бродяга Бомбито (Шакуров) в поисках Эмили-Евгении-Эвелины…
Он не поет - он темпераментно танцует, что уж никогда не отмечалось за Шакуровым.
И вот накопилась критическая масса персонажей, приводящая к взрыву…
Чуть не силой из Эмилии весь этот клуб джентльменов вытягивает признание, что по молодости она приняла на пробу средство Макропулоса, составляемое им для какого-то монарха и случайно забракованное… И вот теперь без особых проблем прожила 300 лет вместе со случайным товарищем Бомбито. А теперь требуется повторный прием лекарства для продолжения безрадостного трехсотлетнего существования.
Кстати, во избежание ненужных слухов она периодически меняет паспортные данные, поэтому её граф Гаук именует Евгенией.
И что? Рецепт практического бессмертия найден у барона Пруса, при их возможностях великосветского общества особого труда не составляет собрать рецептуру, но они таки устроили борьбу нанайских мальчиков.
В итоге старичок граф Гаук по причине возрастного слабоумия воспринял бумажку с рецептом средства Макропулоса, как само средство… И съел бумажку, не запивая.
Эпилог - все предстали перед лицом банальной кончины по истечении среднестатистического возраста.
В итоге Эмили остается только спеть на львовских улицах:
«Когда пора уйти , уходим, как не горько
Но лишь, запомнив все до мелочей ,
Смотри, смотри на этот мир,
До опьяненья, до восторга!
До опьяненья, до восторга!»
Хотел бы отметить, что, наверное, этот мюзикл один из сильнейших в истории советско-российского кинематографа. Может быть - «Стиляги»?! Да - нет, уж очень легковесно.
И еще небольшой постскриптум по результатам просмотра уже по судьбам исполнителей ролей под девизом «Живите триста лет!» и эпиграфом:
«Всё выше лестница,
Но цель близка!
Пусть смерть повесится!
Идём в века!»
Гурченко почила… Светлая ей память! Хотя бы на 300 лет! Но лучшей, наверное, останется роль из «Двадцать дней без войны».
Ромашин ушел от нас, имея какой-то пик популярности… Запомнился в «Десять негритят» и «Агонии».
Блистательный юноша в этом фильме Абдулов, как-то быстро сгорел. А путем так ничего и не оставил. Самая главная роль так и осталась - начальная - Медведь в «Обыкновенном чуде». Хорошо и мощно показался в «Над темной водой». Интересно погримассничал в «Формуле любви». Покривлялся и попаясничал у Соловьева в «Черной розе…»…
Борисов был точен и гениален; «Слуга», «Луна-парк» и многое другое…
Джигарханян - «жив курилка», всё старичка изображал, а тут от молодой жены ушел. Запоминаем и многогранен.
А от Шакурова и сейчас впечатление, что сможет исполнить какую-нибудь хореографическую композицию. Ровен и талантлив!
«Да, старость неизбежна. Ну и что?
Осталась грусть, но страха больше нет!
Хоть спета наша песня, но зато
Чем тише тем бесстрашнее куплет
Чем тише тем бесстрашнее куплет
Смотри, смотри на этот мир
До опьяненья , до восторга»