Айзман не скачет
Летопись войны. Первухин М.К. Десять миллионов Карнеги - Вильгельма II. (От нашего корреспондента). // Биржевые Ведомости. Пг., 1915. №15271, 15 (28).12, с. 5. (...)
Накануне итало-австрийской войны к итальянским социалистам явилось оригинальное посольство - швейцарские лидеры Гримм и Грейлих. Грейлих - дряхлый старец. «Патриарх» швейцарского социализма. Гримм - человек еще молодой, но пользующийся в Швейцарии огромным влиянием.
Грейлих явился в качестве просто старого знакомого итальянцев, чтобы рекомендовать им малознакомого Гримма. Гримм - тот на секретном заседании с итальянскими лидерами заявил, не обинуясь:
- Вы, итальянские социалисты, служите великому делу мира, отстаивая принцип нейтральности итальянского пролетариата! Весь культурный мир одобряет эту политику! Но ее необходимо развить и укрепить. Надо во что бы то ни стало не допустить вмешательства Италии в войну!
- Дальше!
- Ну, лица, сочувствующие делу мира, уполномочили меня придти на помощь Италии в этом деле.
- То есть? - изумились итальянцы, почуявшие что-то весьма неладное.
- То есть,- я могу немедленно снабдить большими деньгами ваши партийные издания, пропагандирующие невмешательство Италии в войну! А, кроме того, если и еще нужны деньги, хотя бы даже несколько миллионов, я могу добыть для вас, синьоры, эти деньги.
Итальянцы немедленно выгнали Гримма из заседания. От приведшего его и рекомендовавшего его старика Грейлиха потребовали объяснений:
- Понимаете ли вы, сударь, чем это пахнет? Ведь это же форменный подкуп! Ведь это же гнусность!
Грейлих растерялся. При напоре со стороны итальянцев, бурно негодовавших на это дело, он дал следующие жалкие объяснения:
- У Гримма имеются связи с Америкою. Там есть такие богатые люди, которые готовы в пользу идеи мира пожертвовать и миллионы! Гримму деньги дает, кажется, некий миллиардер-американец.
- Имя его!
- Кажется, это Карнеги!
До сих пор, как видит читатель, все шло по хорошему. Но дальше началось нечто уже не совсем удобопонимаемое: вместо того, чтобы немедленно огласить случившийся скандал, уличить Гримма, заклеймить попытку подкупа, выяснить, кто именно стоял за спиною Гримма, откуда в его распоряжение попали эти темные миллионы,- дирекция итальянской социалистической партии промолчала. Может быть разследование велось, но секретно. А тем временем на улицу выползли и пошли гулять слухи:
- Партия подкуплена Германией! Агенты Вильгельма II подкупили партию! Немцы подкупили «Аванти!».
Отголоски этих слухов проникли и в Россию, где за подписью А. Амфитеатрова в «Русском Слове» появилась телеграмма:
- В Милане на улицах пальцами указывают на видных деятелей партии, обвиняемых в том, что они подкуплены немцами!
У «Аванти» с А. Амфитеатровым произошел конфликт. Казалось бы, это было как нельзя более удобным моментом, чтобы откровенно разсказать обо всем случившемся (...) Но партия и тогда отмолчалась, ограничившись высокомерным заявлением, что, дескать, о подкупе ея распространяют слухи только клеветники и «романисты». Но шила в мешке не утаишь: дело всплыло во французской печати. Партии пришлось выступить с разъяснениями и объяснениями слишком запоздалыми. (...)
Айзман Д.Я. Анжелика Прыгающая. // Русская Воля. Пг., 1917. №147, 23.06 (06.07), с. 2.
Артистка Ведринская особенно красиво читает на вечерах одно стихотворение, «Васильки».
- Васильки... васильки... васильки!.. - восклицает она; и чувствуется, что душа артистки восхищена, упоена прелестным зрелищем,- обилием чудесных, ярких васильков...
Не «васильки, васильки, васильки...» хочется вскрикнуть, когда созерцаешь нашу ежедневную сутолоку, а
- Шушера, шушера, шушера!..
Господи, сколько же этой шушеры!.. Не продохнуть, не протолкаться, не пройти... Нанесло ее, как саранчу, тучами,- и откуда? Из каких ям? На каких мусорных кучах сидела она раньше и находила себе мировую славу и дневное пропитание?
Есть шушера отечественная. Есть иностранная. (...)
Среди всех этих приятных иностранцев путается и прыгает назойливо еще одна комическая фигура,- Анжелика Балабан... Но,- иностранка ли?
Балабан,- это ясно. Тут Португалия.
Балабан, Лиссабон,- звучит чисто по-португальски.
Тут, несомненно, «что-то экзотическое»... Но только вот,- Анжелика?..
Ведь, по совести, наверное же Аксюта. И из Карасу-базара. (...)
Около Роберта Гримма очень много и высоко прыгала. Гримма привозила в Россию. Гримма развозила по России. Переводила речи Гримма для России. Протестовала против высылки Гримма из России. Вообще, при посредстве Гримма всячески устраивала счастье России. А теперь,- все для того же, для устранения счастья России, «товарищ» Анжелика Балабан послала следующее заявление в газету «Avanti»:
«Вместе с другими интернационалистами, знающими лично Гримма, считаю его неспособным руководиться какими бы то ни было нечестными побуждениями. Если же разнесшиеся слухи о сношениях его с представителями швейцарской дипломатии соответствовали истине, то я сочла бы его поступок стоящим в полном противоречии с принципами и тактикой Циммервальда, а потому, в виду необходимости выяснить, действительно ли Гримм впал в такое противоречие, я, в качестве члена интернациональной комиссии, одобряю сложение с его стороны полномочий».
Видите, как! (...) Ведь прыгает! Ведь так неустанно прыгает... (...)
Об автомобилях, французских социалистах и Бенито Муссолини. (Саморазоблачения г-на Поля Фора). // Вечернее Радио. Х., 1928. №24 (1101), 24.01, с. 2. (...)
Упрекая братьев Муссолини в том, что они «обогатились на фашизме», [генеральный секретарь французской социалистической партии] Поль Фор [в центральном органе своей партии газете «Попюлер»] рассказывает «маленькую историйку», которую по его мнению теперь можно опубликовать «не совершая большой нескромности».
Шла мировая война. Французские социалисты вошли в правительство. Во время одного разговора с Жюлем Гедом (тогда министром) Поль Фор предложил ему ускорить вступление Италии в число воюющих держав и при том на стороне тройственного согласия.
- У нас есть в Италии свой человек,- говорил Жюлю Геду г. Фор,- это Бенито Муссолини. Нам нужно ему помочь, чтобы он мог выпускать свою газету «Пополо д'Италиа». Пошлите ему для первого раза 100 тысяч франков.
Гед согласился.
Фор признает, что эти деньги были взяты из секретного фонда французского правительства. (...)
Накануне итало-австрийской войны к итальянским социалистам явилось оригинальное посольство - швейцарские лидеры Гримм и Грейлих. Грейлих - дряхлый старец. «Патриарх» швейцарского социализма. Гримм - человек еще молодой, но пользующийся в Швейцарии огромным влиянием.
Грейлих явился в качестве просто старого знакомого итальянцев, чтобы рекомендовать им малознакомого Гримма. Гримм - тот на секретном заседании с итальянскими лидерами заявил, не обинуясь:
- Вы, итальянские социалисты, служите великому делу мира, отстаивая принцип нейтральности итальянского пролетариата! Весь культурный мир одобряет эту политику! Но ее необходимо развить и укрепить. Надо во что бы то ни стало не допустить вмешательства Италии в войну!
- Дальше!
- Ну, лица, сочувствующие делу мира, уполномочили меня придти на помощь Италии в этом деле.
- То есть? - изумились итальянцы, почуявшие что-то весьма неладное.
- То есть,- я могу немедленно снабдить большими деньгами ваши партийные издания, пропагандирующие невмешательство Италии в войну! А, кроме того, если и еще нужны деньги, хотя бы даже несколько миллионов, я могу добыть для вас, синьоры, эти деньги.
Итальянцы немедленно выгнали Гримма из заседания. От приведшего его и рекомендовавшего его старика Грейлиха потребовали объяснений:
- Понимаете ли вы, сударь, чем это пахнет? Ведь это же форменный подкуп! Ведь это же гнусность!
Грейлих растерялся. При напоре со стороны итальянцев, бурно негодовавших на это дело, он дал следующие жалкие объяснения:
- У Гримма имеются связи с Америкою. Там есть такие богатые люди, которые готовы в пользу идеи мира пожертвовать и миллионы! Гримму деньги дает, кажется, некий миллиардер-американец.
- Имя его!
- Кажется, это Карнеги!
До сих пор, как видит читатель, все шло по хорошему. Но дальше началось нечто уже не совсем удобопонимаемое: вместо того, чтобы немедленно огласить случившийся скандал, уличить Гримма, заклеймить попытку подкупа, выяснить, кто именно стоял за спиною Гримма, откуда в его распоряжение попали эти темные миллионы,- дирекция итальянской социалистической партии промолчала. Может быть разследование велось, но секретно. А тем временем на улицу выползли и пошли гулять слухи:
- Партия подкуплена Германией! Агенты Вильгельма II подкупили партию! Немцы подкупили «Аванти!».
Отголоски этих слухов проникли и в Россию, где за подписью А. Амфитеатрова в «Русском Слове» появилась телеграмма:
- В Милане на улицах пальцами указывают на видных деятелей партии, обвиняемых в том, что они подкуплены немцами!
У «Аванти» с А. Амфитеатровым произошел конфликт. Казалось бы, это было как нельзя более удобным моментом, чтобы откровенно разсказать обо всем случившемся (...) Но партия и тогда отмолчалась, ограничившись высокомерным заявлением, что, дескать, о подкупе ея распространяют слухи только клеветники и «романисты». Но шила в мешке не утаишь: дело всплыло во французской печати. Партии пришлось выступить с разъяснениями и объяснениями слишком запоздалыми. (...)
Айзман Д.Я. Анжелика Прыгающая. // Русская Воля. Пг., 1917. №147, 23.06 (06.07), с. 2.
Артистка Ведринская особенно красиво читает на вечерах одно стихотворение, «Васильки».
- Васильки... васильки... васильки!.. - восклицает она; и чувствуется, что душа артистки восхищена, упоена прелестным зрелищем,- обилием чудесных, ярких васильков...
Не «васильки, васильки, васильки...» хочется вскрикнуть, когда созерцаешь нашу ежедневную сутолоку, а
- Шушера, шушера, шушера!..
Господи, сколько же этой шушеры!.. Не продохнуть, не протолкаться, не пройти... Нанесло ее, как саранчу, тучами,- и откуда? Из каких ям? На каких мусорных кучах сидела она раньше и находила себе мировую славу и дневное пропитание?
Есть шушера отечественная. Есть иностранная. (...)
Среди всех этих приятных иностранцев путается и прыгает назойливо еще одна комическая фигура,- Анжелика Балабан... Но,- иностранка ли?
Балабан,- это ясно. Тут Португалия.
Балабан, Лиссабон,- звучит чисто по-португальски.
Тут, несомненно, «что-то экзотическое»... Но только вот,- Анжелика?..
Ведь, по совести, наверное же Аксюта. И из Карасу-базара. (...)
Около Роберта Гримма очень много и высоко прыгала. Гримма привозила в Россию. Гримма развозила по России. Переводила речи Гримма для России. Протестовала против высылки Гримма из России. Вообще, при посредстве Гримма всячески устраивала счастье России. А теперь,- все для того же, для устранения счастья России, «товарищ» Анжелика Балабан послала следующее заявление в газету «Avanti»:
«Вместе с другими интернационалистами, знающими лично Гримма, считаю его неспособным руководиться какими бы то ни было нечестными побуждениями. Если же разнесшиеся слухи о сношениях его с представителями швейцарской дипломатии соответствовали истине, то я сочла бы его поступок стоящим в полном противоречии с принципами и тактикой Циммервальда, а потому, в виду необходимости выяснить, действительно ли Гримм впал в такое противоречие, я, в качестве члена интернациональной комиссии, одобряю сложение с его стороны полномочий».
Видите, как! (...) Ведь прыгает! Ведь так неустанно прыгает... (...)
Об автомобилях, французских социалистах и Бенито Муссолини. (Саморазоблачения г-на Поля Фора). // Вечернее Радио. Х., 1928. №24 (1101), 24.01, с. 2. (...)
Упрекая братьев Муссолини в том, что они «обогатились на фашизме», [генеральный секретарь французской социалистической партии] Поль Фор [в центральном органе своей партии газете «Попюлер»] рассказывает «маленькую историйку», которую по его мнению теперь можно опубликовать «не совершая большой нескромности».
Шла мировая война. Французские социалисты вошли в правительство. Во время одного разговора с Жюлем Гедом (тогда министром) Поль Фор предложил ему ускорить вступление Италии в число воюющих держав и при том на стороне тройственного согласия.
- У нас есть в Италии свой человек,- говорил Жюлю Геду г. Фор,- это Бенито Муссолини. Нам нужно ему помочь, чтобы он мог выпускать свою газету «Пополо д'Италиа». Пошлите ему для первого раза 100 тысяч франков.
Гед согласился.
Фор признает, что эти деньги были взяты из секретного фонда французского правительства. (...)