О Софии и Казимире, или Отказ в сексе как инструмент внутренней политики
Его взгляд определённо очень выразителен. "А ведь могло всё быть по-другому", - думает, видимо, главный герой, глядя на свою гостью. Она же опустила глаза, но что-то говорит, судя по жестикуляции. И мальчик жмётся к ней сбоку - сын от другого мужчины. Мальчику (и это мы знаем точно) уже семь лет.
Не все картины Матейко сохранились до наших дней. Некоторые из них (может быть как менее удачные, может быть, по случайным причинам) нигде не выставлялись и не были куплены для крупных галерей, а потом погибли где-то - скорее всего, во время Второй мировой. Одно из таких полотен - «Княгиня София Щецинская в шатре Казимира Ягеллончика». Эту картину заказал и купил одессит по имени Констанций Воллодкевич, и после 1912 года она уже нигде не упоминается.
Сюжет связан с Тринадцатилетней войной, которую Польша вела с Тевтонским орденом в 15-м веке. Началась она через 44 года после Грюнвальда (1454 год) и привела к полному разгрому рыцарей Девы Марии Тевтонской: они потеряли все низовья Вислы и стали вассалами польского короля. В этих событиях пришлось участвовать и мелким соседям Ордена в Прибалтике - поморскм князьям, например. Эти господа, составлявшие отдельную династию, но бывшие в родстве с Пястами, до определённого момента вынужденно союзничали с тевтонцами. Например, Казимир Пятый Щецинский сражался при Грюнвальде на их стороне (вот этот рыцарь в чёрных доспехах:
), а его кузен Богуслав Восьмой Слупский тоже должен был принять участие в войне, но не выполнил свои обязательства по соответствующему договору. Муж внучки Богуслава Эрик Второй, формальный вассал польской короны, всё же был вынужден поддержать Орден, так как на западе граничил с союзниками тевтонцев - Бранденбургом и Мекленбургом. В 1460 году он занял несколько спорных замков, и уже годом позже польская армия начала грабить Поморье (особенно отличилась в этом деле татарская конница). Эрик в сражении был разбит и с трудом спасся, а многие его рыцари попали в плен. Тогда-то жена незадачливого завоевателя София и отправилась к победителю - королю Казимиру Ягеллончику - просить о снисхождении.
Действие картины происходит в королевском шатре под Хойницами, на центральном столбе которого висит нечто с польским орлом. Назвать птицу "орлом Пястов" было бы несколько нетактично, поскольку среди предков Казимира представителей этой династии не было вообще. Были Гедиминовичи, родичи Миндовга, кое-какие Рюриковичи (Тверь, Смоленск, Рязань), а через них - скандинавы и половцы. А польской крови ни капли.
Тем не менее просительница - близкая родственница Казимира. Отец последнего Ягайло в своё время пытался выдать за отца Софии Богуслава Девятого свою дочь (тогда Польше нужны были союзники против Ордена), но эта затея почему-то не удалась; слупский князь женился на Марии Мазовецкой, дочери сестры Ягайла. Так что София могла быть родной племянницей Казимира, а стала двоюродной.
По другой линии София была единственной близкой родственницей Эрика Померанского - короля Дании, Швеции и Норвегии (тоже двоюродной племянницей). Некоторые источники сообщают, что был план женить на ней не соседнего князька, а самого Казимира, который мог бы в этом случае получить часть Западного Поморья и претендовать на все короны Северной Европы. Но в окружении польского монарха победила другая идея - союза с Габсбургами, который мог принести молодой династии короны Венгрии и Чехии. София же стала женой князя Вольгаста, который получил владения её отца, а чуть позже ещё и Щецинское княжество.
На картине к княгине жмётся мальчик - это её сын Богуслав, в будущем Богуслав Великий, первый князь объединённого Поморья. Тридцатью годами позже он станет зятем Казимира.
Во время встречи София признала, что муж её - великий грешник и предатель: по её словам, она даже давно отказалась делить с Эриком ложе из-за его вероломства, но теперь всё же просила короля о милосердии. Тот, очарованный, если верить хронисту, красотой княгини (просительнице тогда было 27 лет, а её дядюшке - 34), всё простил поморскому князю. И, возможно, пожалел о принятом когда-то решении: венгерский и чешский престолы были заняты другими, а София была очень хороша.
Отношения внутри княжеской семьи так и не наладились, но это не помешало главному: Западное Поморье объединилось благодаря брачным союзам и усилилось благодаря разгрому Ордена. Правда, Польше это не помогло. В 17-м веке Поморье поделили между собой Гогенцоллерны и шведы. Поэтому картину Матейко можно при желании рассматривать как очередное изображение утраченных возможностей: поляки могли вернуть себе Поморье в 13-м веке (это история о Пшемыславе Втором), могли в 14-м (это история о Казимире Слупском), могли в 15-м. Получилось только в 20-м веке, но этого художник не увидел.
Не все картины Матейко сохранились до наших дней. Некоторые из них (может быть как менее удачные, может быть, по случайным причинам) нигде не выставлялись и не были куплены для крупных галерей, а потом погибли где-то - скорее всего, во время Второй мировой. Одно из таких полотен - «Княгиня София Щецинская в шатре Казимира Ягеллончика». Эту картину заказал и купил одессит по имени Констанций Воллодкевич, и после 1912 года она уже нигде не упоминается.
Сюжет связан с Тринадцатилетней войной, которую Польша вела с Тевтонским орденом в 15-м веке. Началась она через 44 года после Грюнвальда (1454 год) и привела к полному разгрому рыцарей Девы Марии Тевтонской: они потеряли все низовья Вислы и стали вассалами польского короля. В этих событиях пришлось участвовать и мелким соседям Ордена в Прибалтике - поморскм князьям, например. Эти господа, составлявшие отдельную династию, но бывшие в родстве с Пястами, до определённого момента вынужденно союзничали с тевтонцами. Например, Казимир Пятый Щецинский сражался при Грюнвальде на их стороне (вот этот рыцарь в чёрных доспехах:
), а его кузен Богуслав Восьмой Слупский тоже должен был принять участие в войне, но не выполнил свои обязательства по соответствующему договору. Муж внучки Богуслава Эрик Второй, формальный вассал польской короны, всё же был вынужден поддержать Орден, так как на западе граничил с союзниками тевтонцев - Бранденбургом и Мекленбургом. В 1460 году он занял несколько спорных замков, и уже годом позже польская армия начала грабить Поморье (особенно отличилась в этом деле татарская конница). Эрик в сражении был разбит и с трудом спасся, а многие его рыцари попали в плен. Тогда-то жена незадачливого завоевателя София и отправилась к победителю - королю Казимиру Ягеллончику - просить о снисхождении.
Действие картины происходит в королевском шатре под Хойницами, на центральном столбе которого висит нечто с польским орлом. Назвать птицу "орлом Пястов" было бы несколько нетактично, поскольку среди предков Казимира представителей этой династии не было вообще. Были Гедиминовичи, родичи Миндовга, кое-какие Рюриковичи (Тверь, Смоленск, Рязань), а через них - скандинавы и половцы. А польской крови ни капли.
Тем не менее просительница - близкая родственница Казимира. Отец последнего Ягайло в своё время пытался выдать за отца Софии Богуслава Девятого свою дочь (тогда Польше нужны были союзники против Ордена), но эта затея почему-то не удалась; слупский князь женился на Марии Мазовецкой, дочери сестры Ягайла. Так что София могла быть родной племянницей Казимира, а стала двоюродной.
По другой линии София была единственной близкой родственницей Эрика Померанского - короля Дании, Швеции и Норвегии (тоже двоюродной племянницей). Некоторые источники сообщают, что был план женить на ней не соседнего князька, а самого Казимира, который мог бы в этом случае получить часть Западного Поморья и претендовать на все короны Северной Европы. Но в окружении польского монарха победила другая идея - союза с Габсбургами, который мог принести молодой династии короны Венгрии и Чехии. София же стала женой князя Вольгаста, который получил владения её отца, а чуть позже ещё и Щецинское княжество.
На картине к княгине жмётся мальчик - это её сын Богуслав, в будущем Богуслав Великий, первый князь объединённого Поморья. Тридцатью годами позже он станет зятем Казимира.
Во время встречи София признала, что муж её - великий грешник и предатель: по её словам, она даже давно отказалась делить с Эриком ложе из-за его вероломства, но теперь всё же просила короля о милосердии. Тот, очарованный, если верить хронисту, красотой княгини (просительнице тогда было 27 лет, а её дядюшке - 34), всё простил поморскому князю. И, возможно, пожалел о принятом когда-то решении: венгерский и чешский престолы были заняты другими, а София была очень хороша.
Отношения внутри княжеской семьи так и не наладились, но это не помешало главному: Западное Поморье объединилось благодаря брачным союзам и усилилось благодаря разгрому Ордена. Правда, Польше это не помогло. В 17-м веке Поморье поделили между собой Гогенцоллерны и шведы. Поэтому картину Матейко можно при желании рассматривать как очередное изображение утраченных возможностей: поляки могли вернуть себе Поморье в 13-м веке (это история о Пшемыславе Втором), могли в 14-м (это история о Казимире Слупском), могли в 15-м. Получилось только в 20-м веке, но этого художник не увидел.