Ирина Андреева, Михаил Яковлев, Ольга Сабурова, Дмитрий Быков // «Собеседник», №5, 11-17 февр. 2004
«В тоннеле был ужас - кругом куски тел»
Сколько ни повторяй, что бомба в одну воронку дважды не попадает,- ездить по перегону «Автозаводская» - «Павелецкая» до сих пор страшно. И в метро спускаться страшно. Этот страх и на улице не отпускает. Единственный урок, который можно извлечь из теракта: если народ не ощутит себя единым телом - вне зависимости от национальностей, убеждений и поколений, никакие трагедии нас ничему не научат. Именно с этой точки зрения и взглянули на трагедию наши корреспонденты.
Метро
Гаишники - врачам: «Берите мешки - трупы таскать будете»
Час после взрыва. Возле выхода из метро «Автозаводская» на улице Мастеркова десятки машин «скорой помощи», спасателей, милиции… Пострадавших уже успели развезти по больницам Москвы. Периодически подходят жители соседних домов, свидетели происшествия. Так же, как все, они пытаются узнать последние новости, переживают за пострадавших, плачут…
- Я ехал в шестом вагоне,- рассказывает 31-летний хирург Илья Блохин.- Поезд тронулся, проехал метров сто, и тут раздался сильный хлопок, будто взорвалась большая лампочка ватт на 500. Пошел едкий дым, правда, несильный, запахло горелой пластмассой. Сначала мы подумали, что это какая-нибудь авария, а потом кто-то крикнул, что это взрыв. Поезд плавно остановился, без толчков, через какое-то время открылись двери, и нам скомандовали выходить. Если бы мы просидели внутри еще хотя бы полчаса, то точно бы задохнулись. Выпрыгивать на путь было неудобно, но мы кое-как выбрались. Как ни странно, никакой толчеи или истерик у пассажиров не было. Прямо по шпалам пошли к выходу, до следующей станции. Народу было очень много, но я не слышал ни криков, ни плача, время от времени мы переговаривались. По дороге я увидел разбросанных по земле людей. Как врач, могу сказать, что они были мертвы. Их было трое или четверо, по-моему, это были мужчины в форме работников метро, но точно не пассажиры. Ударной волной их отшвырнуло в сторону, но рассмотреть более детально мы не успели, кругом был полумрак. Когда вышли на следующую станцию, увидели людей, стоящих на перроне и ждущих поезда. Они были спокойны, только некоторые поинтересовались, что с нами случилось.
Рассказ прервал телефонный звонок. «Да, со мной все в порядке!» - радостно сообщил Илья другу. Затем повернулся к нам и пояснил: «На работу сегодня так и не попал, отменил все операции. Не каждый день приходится такое пережить…»
Большинство пострадавших выбрались наружу самостоятельно и были удивлены, что «наверху» их никто не встречал. По свидетельствам очевидцев, у многих были сильные ранениями люди просто стали ждать «скорых». Кто-то так и отправился домой - ведь первыми на место прибыли не врачи, а гаишники. Оперативно оцепив территорию, они командовали прибывающими «скорыми». Когда врачей у «Автозаводской» стало больше, чем пострадавших, медики начали жаловаться: а что нам тут делать? Но гаишники их быстро построили: «Давайте все живо в метро, собирайте ящики, мешки - сейчас трупы таскать будете».
- Я на этот поезд не успел, просто повезло,- дрожащим голосом говорил 18-летний студент Саша.- Остался на перроне, поезд тронулся, вдруг слышу - как шарахнет! Я сразу подумал, что это очередной теракт. Их ведь уже столько было! Не помня себя побежал к эскалатору, перепугался страшно. Рядом со мной бежали еще люди… Очнулся только на улице и сразу - в ближайший магазин. Купил водки и напился, чтобы скорее забыть весь этот ужас. Не знаю, смогу ли я после этого случая в метро ездить, такое может в любой момент произойти.
Галина Александровна Абрамова ехала во встречном поезде. Она до сих пор не может прийти в себя, все время плачет, говорит, что с каждым днем ей становится все страшнее жить.
- Я видела людей, которые выходили оттуда, их лица были испачканы сажей. Крови вроде не было, но на лицах застыл ужас.
Спасатели, работавшие на месте, хотя и навидались на своем веку, в этот раз были шокированы.
- Там одни трупы… - слабым голосом говорил пожарный. Он словно пребывал в растерянности: то шел в одну сторону, то в другую, смотрел по сторонам, разыскивая кого-то.- Там по тоннелю идешь - кругом куски человеческих тел. Даже на крыше вагонов были… Под ноги даже страшно смотреть…
Еще несколько часов после взрыва дороги к месту происшествия были перекрыты, пропускали только спецтранспорт. Людей с особо тяжелыми ранениями доставляли в больницы на вертолете.
Больница
Имена знали только в Склифе
Разыскать своих близких в числе пострадавших оказалось не так просто. Многие беспомощно мотались из одной больницы в другую, проверяли списки, которые оперативно составить удосужились лишь в Склифе. Охрана у ворот других больниц была не в курсе, кто к ним поступил, и помочь родне, носившейся по Москве в поисках своих близких, ничем не могла.
- У меня пропали родители,- рыдала женщина лет 45 у дверей Склифа.- Их нет дома, и телефон они не берут… Они как раз должны были ехать по этому направлению метро. Помогите, как мне узнать, вдруг они… погибли.
С мобильного набирают телефоны «горячей линии», но по одним номерам лишь тишина, по другим - короткие гудки. Наконец удается дозвониться.
- Да!- кричит она в трубку.- Картасоновы! Двое!
- И про мою жену спросите!- подбегает грузный армянин.- Марина Григорян! Гри-го-рян… 35 лет.
- Таких нет в списках…
Женщина шепотом произносит: «А вдруг…» Машет рукой, словно пытаясь отогнать от себя дурные мысли. И зарыдав, убегает - к другой больнице, искать своих родителей.
В клинике №13 рассказали, что многие пострадавшие отделались шоком. Им дали успокоительное и отпустили. Однако раненых с «Автозаводской» привозили так часто, что руководству больниц пришлось освобождать койкоместа. Больных, готовящихся к выписке, отправили домой на несколько дней раньше. На автобусах привозили медикаменты, а у дверей всех медучреждений выставили вооруженную охрану.
Помощь
Депутат предлагал взять у себя интервью
В центральном пункте переливания крови яблоку негде было упасть. К полудню субботы у самого здания и в гардеробе образовались огромные очереди. Регистратура только и успевала докладывать главврачу: прошли триста человек, еще около четырехсот в очереди. В операционную, где брали кровь, доноров допускали в конвейерном ритме. Чашка чая, два сухаря, два дополнительных выходных дня и 100 рублей - вот вся награда. Все доноры как один говорили, что сюда их привел гражданский долг. Этот громкий мотив подхватил и один депутат столичной Думы, но был неискренен - иначе бы не предлагал каждой встречной телекамере, каковых было много, взять у него интервью.
Для кого-то, как, например, для Владимира Синичкина, эта сдача крови носила особый характер: он делал это в сороковой раз.
- Я и после Тушино, и после Дубровки сюда приходил,- рассказывал нам донор.- Сейчас сдам - и пойду документы на получение звания заслуженного донора отдавать, им бесплатный проезд в транспорте положен. Хотя не знаю, воспользуюсь ли теперь этим правом. В метро точно больше никогда не сяду - на троллейбусах я уже давно не езжу, тоже после взрыва.
Валентина Артемьева пришла в пункт приема крови впервые, хотя живет по соседству уже 45 лет. Сама пришла и мужа привела.
- Как можно дома сидеть, когда такое горе?- рассуждала она.- С нами что случись, нам тоже кто-то поможет. Страшно подумать: сами каждый день в метро ездим, а ведь я считала его самым безопасным транспортом. Самое обидное, что пострадали невинные. А те, кто виноват, на «Мерседесах» ездят, а не на метро.
Пробившись сквозь толпу и увидев на улице длинную очередь, Артемьева с удовлетворением заметила мужу:
- Смотри, Вась, не одни мы такие сознательные. Сколько народу-то собралось!
Вася мрачно кивнул и, дойдя до первой палатки, купил бутылку пива, отхлебнул из горла и затянулся сигаретой. «С утра, блин, ничего не ел»,- прокомментировал он. Навстречу родителям, не успев даже застегнуть пальто, бежала дочь Артемьевых:
- Мама! Мама! Я проснулась - вас нет. Бабушка сказала, что пошли кровь сдавать. Я час жду, два, а вы все не идете. Думала, случилось чего, и кинулась искать.
- Да ничего не случилось,- успокоила мать.- Да и что в медпункте могло случиться?
- Мама, вспомни: то же самое ты раньше про метро говорила.
К концу дня в пункте переливания подсчитали, что через них прошло более тысячи доноров - это, по словам главврача центра Петра Насанчука, абсолютный рекорд за всю новейшую историю терактов в Москве.
Морг
«Ушел на работу и не вернулся»
Тела погибших сразу после взрыва свезли в морг №4. Название этого учреждения звучит весьма устрашающе: «Морг судебно-медицинской экспертизы огнестрельной и взрывной травмы». И это уже печальная традиция - сюда же привозили бездыханных жертв терактов на Пушкинской площади и в Тушино.
В субботу утром люди, не сумевшие отыскать родных в больницах, толпились во дворе морга. У рассказов одинаковый сюжет: «Ушел на работу и не вернулся. Лет столько-то, рост такой-то, одежда такая-то. За вчерашний день обошли все больницы - ни в списках, ни в палатах сына, дочь, отца, мать не встретили. Врачи сказали ехать сюда».
В маленьком дворике морга мужчины молчали и курили. Женщины с опухшими от слез лицами подробно делились событиями последнего дня со следователем, также выходившим покурить на крыльцо.
- Мы в 9 утра приехали, сейчас одиннадцатый час. Долго вы еще будете нас мучить?- спрашивали пришедшие.
- А мы в полтретьего ночи только по домам разъехались,- пытался сохранить спокойствие сотрудник прокуратуры.- Делаем все возможное. Сейчас еще два следователя подъедут, дело быстрей пойдет.
Следователи и правда вскоре прибыли. Стали по очереди пропускать тех, в чьем описании было сходство с телами, находящимися в морге. Кто-то опознавал - им свидетельства о смерти пообещали выдать завтра, кто-то и тут не обнаруживал пропавшего - и в недоумении (ведь смирились уже с мыслью о смерти) покидал дворик. Тех же, кто должен был получить «плановые» тела погибших раньше, не в результате теракта, наоборот, не пускали. Пока сотрудница регистратуры не вышла и не пристыдила омоновца, до того исправно выполнявшего приказ «никого постороннего не пускать».
Наконец один из следователей пообещал к полудню вывесить списки погибших, чьи документы остались целы, попутно пытаясь смирить толпу:
- Вы поймите, что нельзя вот так просто «пройти и посмотреть». Вам через минуту станет плохо. Морг маленький… Там ведь не только тела, там и фрагменты…
- А сколько всего?- выкрикнула женщина.
- Около пятидесяти тел и несколько десятков фрагментов. Дождитесь двенадцати часов. Если повезет, найдете имя родственника в нашем списке.
- А если «не повезет»?- с горькой иронией поинтересовалась та же женщина.
- Будем думать, что делать. В церковь сходите, свечку поставьте, может, живой еще…
Хотя морг работал все выходные, к понедельнику было опознано только 20 тел.
Похороны
«Никто на свете лишней секунды не задержится»
Заведующую терапевтическим отделением Клинико-диагностического центра Министерства обороны Нину Ивановну Скорову провожали больше семидесяти коллег. Забирали ее из Лефортовского («взрывного») морга, сетовали на неузнаваемость, рассказывали, что у нее остались сын-студент и старенькая мать. Матери в машине стало плохо, к ней отправили врача с нашатырем, благо в этой толпе первую помощь могли оказать все. Сын Нины Ивановны Володя держался до самого отпевания и заплакал только в церкви. На похороны пришли два десятка его однокурсников.
Нина Скорова работала в системе медицинского обслуживания Министерства обороны больше двадцати лет из своих сорока семи. Несколько пациентов, пришедших с ней проститься, говорили, что чутье у нее было абсолютное - она никогда не ошибалась в диагнозе. Двадцать лет она спасала военных, а военные ее не спасли.
В ритуальный зал морга по распоряжению Генпрокуратуры журналистов пускали только с разрешения родственников. Требовалось найти родственника, подвести его к милиционеру, попросить, чтобы он подтвердил свое разрешение, и тогда милиционер пропускал.
После краткой церемонии прощания в морге, откуда только что перед этим вынесли гроб Асмик Мелкумян (за ее телом из Армении приехал отец), Нину Ивановну отпевали в храме Живоначальной Троицы в Борисовском переулке, прихожанкой которого она была. «Я помню Нину,- сказал молодой батюшка перед началом службы, объяснив собравшимся, какой рукой и в какие моменты креститься.- Она никогда не ссылалась на занятость, находила время бывать в храме. А кто отговаривается работой или делами, тот не любит Бога».
После заупокойной службы батюшка вышел на крыльцо - проводить автобус, отъезжавший на Котляковское кладбище.
- Трагедия - она, конечно, трагедия,- сказал он.- Но когда человек готов, ему смерть не страшна. Неготовых не забирают. Никто на свете лишней секунды не задержится. А Господь забирает лучших, он лучше знает. На поминках рюмку с хлебом ей не ставьте, это не церковный обычай, а советский, бесовский. И водки много не пейте, православные водки стараются не пить. Вина можно… Молитесь о ней, не отчаивайтесь, она еще за вас помолится.