Дмитрий Быков // "Панорама ТВ" (vk.com/newspanoramatv), 28 августа 2017 года

[jewsejka]

рубрика «Культурная среда»

Сломанный свет


Вера Глаголева была самым лучшим, что тут вообще оставалось. Не «лучшей актрисой», не «лучшим режиссером», не «самой красивой женщиной». Хотя, надеясь не обидеть никого из возлюбленных, я честно признаюсь: Вера - мой абсолютный, единственный идеал женской красоты, я по многу раз пересматривал в юности любую картину, где она появлялась. Но ни профессиональными, ни даже человеческими своими качествами она никак не исчерпывается: всегда было ощущение, что она недоигрывает, недоговаривает, что она явилась из таинственной и не совсем земной местности, о которой не имеет права рассказывать. Раневская считала ее ангелом, а она ошибалась редко.

Я много раз с ней разговаривал и даже был на ты, во что никак не мог поверить. И всякий раз при виде нее у меня возникало чувство, описанное Чеховым, - то чувство, «приятное и тяжелое», которое всегда возникает при виде настоящей красоты. Тяжелое и грустное оно, думаю, потому, что настоящая-то красота с первого взгляда дает понять, что она не отсюда и никогда и никому принадлежать не может. Беда даже не в том, что красавица состарится и умрет и ничего удержать нельзя - кое-что можно, и кино, особенно талантливое, в этом сильно пре­успело. Беда в том, что сам ты никогда ничего подобного не создашь и не поймешь, и не приблизишься даже. Такое же чувство возникает при виде райского вечернего пейзажа, какого-нибудь лесного заката над озером, - и знакомо оно не только художникам, а всем одиноким путникам. Это присутствие Бога, о котором говорит иногда и небо, и красавица. И в этом присутствии не только радость, но и сознание своей бесконечной отдаленности. Тебе это показали, но ближе никогда не подпустят, и ты никогда не поймешь, как это сделано.

Душа Глаголевой, ее характер видней всего не в сыгранных ролях, а в поставленных фильмах - и прежде всего в «Сломанном свете», режиссерском дебюте 1990 года. Глаголева отзывалась об этой картине пренебрежительно: молодая была, ничего не умела, - но видно было, что только ее и любила по-настоящему. Потому что в ней - дух того времени, очарование тех надежд, прелесть театров-студий, доморощенного авангарда («Авангард!» - «Что ты сказал?» - «Весна, говорю!»), и весь тогдашний радикализм, и самоуверенность, и подпольность, и фанатизм, и самодеятельный, наивный поиск, и что хотите. Я просто чувствую запах сырой штукатурки в подвальных репетиционных помещениях, когда смотрю этот фильм с еще живым Курехиным, с еще совсем молодым Золотовицким, с великолепным, еще не сериальным Андреем Соколовым. Настоящий свет бьет оттуда, а сейчас этот свет сломался. Глаголева не получила актерского образования - оно ей было не нужно, но чувствовала и любила студийный дух, наивный, инфантильный, но, кажется, необходимый для становления настоящего художника. Так ребенок, не сидевший у костра и не певший идиотских наив­ных песен, вырастет ущербным в чем-то главном. И тот, кто ребенком не влюблялся в Глаголеву, в ее романтичных и прагматичных, истеричных и здравых героинь, которым всегда всего мало, а чего им надо - они не могут выразить, - тот тоже недополучил что-то очень важное, по-моему.

Вера, я никого никогда так не любил и любить не буду, и никогда никакого «прощай».
ранее