ГОРОДОВОЙ
ГОРОДОВОЙ (-я, -ев) - плотоядное существо, возможно - млекопитающее, вероятно - семейства псовых. Обитает преимущественно в городских биотопах, ведёт паразитический образ жизни. Своим названием обязано, кроме характерно заселяемых мест, резким протяжным неприятным звукам, издаваемым в период гона (ср. "козодой", "пустолай"). Гон городовоя не следует путать с общеизвестным благообразным гоном, характерным для присутствующих здесь добропорядочных граждан - первый отличается агрессивностью, нечленораздельностью и явно угадываемой алчностью. Г. являлся бы частью городского мифа, если бы не был непрерывно и с омерзением осязаемым компонентом объективной реальности.
История городовоя насчитывает , по-видимому, не одно столетие - ещё при Иване Грозном, как утверждает летопись, простолюдинам часто случалось наблюдать на улицах стайки откормленных агрессивных существ с псовыми головами где-то чуть пониже крестца, однако первое по-настоящему достоверно задокументированное свидетельство взаимоотношений человека и Г.-я датируется 1862 годом - тогда специальным указом постановлялось каждому Г.-ю вправить в одно из выходных отверстий специальный свисток, дабы сделать чудовищные завывания более благозвучными; облачить оного в льняную гимнастёрку без карманов, дабы, с одной стороны, зверье тело не смущало взора чувствительных горожан, а с другой - некуда было сладывать добытые неправедным путём деньги и ценности; и подкармливать отбросами общественных и войсковых кухонь за счёт бюджета города - в надежде, что сытое чудовище смирит свою непомерную злобу.
Как показывают картины и фотограммы той поры, Г.-й, как правило, содержался в любое время года на улице, в специальной будке, изукрашенной для заметности косыми чёрно-белыми полосами, и чаще всего, вероятно, на цепи. Извозчики, завидев издали броско окрашенное обиталище Г.-я, стремились объехать его по соседнему переулку или хотя бы по другой стороне улицы, дабы не смущать своих пассажиров исходящим оттуда смрадом, непристойной бранью и винными испарениями. Вообще говоря, многочисленными специальными указаниями и циркулярами Г.-ям запрещалось подавать спиртное под любым видом и в любом количестве, исключая "царской" стопки на Рождество, но, увы, ночью на неосвещённых улицах города отбить у захожего гуляки желанное лакомство или вытребовать полушку на рюмку-две-три не предстовлялось для зверя особой сложностью.
Целые шайки Г.-ев, успешно скрываясь от царских указов, орудовали в подземельях Неглинки, не выползая оттуда на свет Божий даже в пасмурный день, и от того сделавшись ветхими, белесыми и почти полупрозрачными. Свидетельства того, совершенно точно, содержались в рукописи небезызвестной книги г-на Гиляровского, но уже в типографии, говорят, набор этой главы был таинственным образом рассыпан, страница рукописи - изжёвана до нечитаемости полной, а чугунный люк в полу печатни, которого никто и никогда не замечал, оказался на четверть приоткрыт.. С расселением (к счастью, малоуспешным) оного зверя в западную, боле тёплую и плодородную часть Европы связывают также и часть событий, описанных в романе г-на Майринка о загадочном чудовище пражских подземелий.
Желанного смягчения нравов, связанного с обильной кормёжкой Г.-ев, к сожалению, не произошло - и в 1917 году, на волне общей смуты, обозлённые сверх того ещё и военной бескормицей, Г.-и вышли из своих зловонных убежищ, рядясь каждый во что попало - в залихватские матросские шапки, кожаные куртки удавленных шофёров и почтальонов, крестьянские красные рубахи.. Освоив к этому времени обращение с огнестрельным оружием, Г.-и учинили бунт в крупнейших городах России, окрутили своим влиянием простолюдинов, а батюшку-царя, святаго государя всия великия, малыя и белыя Руси, в отместку за бескормицу и позорные свистки, говорят, съели, и косточки зарыли в одном из обжитых ими подвалов домов града Екатеринина.
Сколько после этого продолжалась смута - одному Богу известно. Возможно, просто привыкли мы, а продолжается она и сейчас. Гляньте на городские улицы и прямоезжие дороги - сколько меж честными гражданами то тут, то сям мелькает как бы зверей серых, в шапках на матросский манер, а в необъятных кзади штанах, зри, скрывающих головы пёсьи, и, поди, не по одной. Иные бьют людей палкой чёрной, иньше - замахиваются полосатой, чёрно-белой, что позорные царские будки, для зверья выстроенные. У тех, что ноне же, будки полосы имеют также, но не чёрные, а синие, снизу - приставные колёса на адовой силе, чтоб гон быстрее был, а понаверх - шишак окаянный, раструбом сделанный, дабы вой мерзостный возможно усилить. Так отыгрываются звери за царёв прилюдный позор.
Адову силу для колёс своих, достоверно, черпают они из-под земли чёрной жижей, а то и поветрием зловонным, на что подло употребляют силы и земли тунгус, якут, коломак, барабин и прочиих, для императрицы покоренных славным Ермаком Тимофеевичем. Бо, как утверждает великий физик и астрогном г-н Ньютон, Земля к северу делается как бы тоньше, и к преисподней - ближе, отчего и достать оттудова жижу - легче. Трубу свою адову протянули Г.-и аж до самой стольной Москвы, и в Копотном урочище возвели дымокурню, где и творят из нечистой жижи свои мерзкие помазания и горючие наливки, так, будто уж и пшеничного вина им не доста. Для охранения сваго порядка посадили и на кремле своего, из них, да такого, что лики меняет, а сам как есть прежний остается, и всю Европу, где Г.-ям не жить жизнию по причине добронравия людского, зловонною жижею своей в страхе держит.
Знающие люди, науку биологию на своей шкуре познавшие, и подрясную суть Г.-ев ближе других изучившие, в трудах своих зовут тех не иначе, как волками позорными - что согласуется и с причислением оных завывающих тварей ко псовым, и с описанной нами историей учинённого над ними при императорах верного, гласного и позаконного позора. Однако, некоторые находят в облике серого чудища черты также и медведя, стремящегося ежеденно и еженощно соединиться с кем ни попадя, от детей малых до стран великих, всем ер свой кажущего, а также, у особо алчных - и жабы. Так что систематика и классификация Г.-ев с естественнонаучной точки зрения туманны, а эволюционистское объяснение происхождения - затруднено. Остаётся считать их противоестественными креатурами, вышедшими с земным соком на поверхность земли прямо из ада, или случайно возникшими в тёмные средние века в реторте невнимательного алхимиста.
Таким образом, Г.-й как вид, обитающий на планете, наносит видимый урон сложившимся экосистемам и препятствует, где это возможно, формированию новых. Что же делать нам, чтобы сохранить природное разнообразие городского биотопа и поддержать благоденствие эволюционно прогрессивных видов, его составляющих? Возможно, обратиться к опыту тех земель, где Г.-й, несмотря на благоприятный климат и высокий достаток горожан, так и не прижился, несмотря на усиленную экспансию. Крепость духа и свобода мысли - естественные антагонисты коллективного страха, каковой, по утверждению либеральных мистиков, в основном, и питает Г.-я - а не кухонные подачки и отобранные у праздношатающихся недопитые бутылки. А возможно, стоит запереться в своём жилище, найти скромный источник дохода и ждать, пока чёрная жижа из ада не прекратит своё истечение, и возникшее переустройство энергетической цепочки не выведет на вершину её другой вид - о свойствах которого нам остаётся только с ужасом догадываться..
История городовоя насчитывает , по-видимому, не одно столетие - ещё при Иване Грозном, как утверждает летопись, простолюдинам часто случалось наблюдать на улицах стайки откормленных агрессивных существ с псовыми головами где-то чуть пониже крестца, однако первое по-настоящему достоверно задокументированное свидетельство взаимоотношений человека и Г.-я датируется 1862 годом - тогда специальным указом постановлялось каждому Г.-ю вправить в одно из выходных отверстий специальный свисток, дабы сделать чудовищные завывания более благозвучными; облачить оного в льняную гимнастёрку без карманов, дабы, с одной стороны, зверье тело не смущало взора чувствительных горожан, а с другой - некуда было сладывать добытые неправедным путём деньги и ценности; и подкармливать отбросами общественных и войсковых кухонь за счёт бюджета города - в надежде, что сытое чудовище смирит свою непомерную злобу.
Как показывают картины и фотограммы той поры, Г.-й, как правило, содержался в любое время года на улице, в специальной будке, изукрашенной для заметности косыми чёрно-белыми полосами, и чаще всего, вероятно, на цепи. Извозчики, завидев издали броско окрашенное обиталище Г.-я, стремились объехать его по соседнему переулку или хотя бы по другой стороне улицы, дабы не смущать своих пассажиров исходящим оттуда смрадом, непристойной бранью и винными испарениями. Вообще говоря, многочисленными специальными указаниями и циркулярами Г.-ям запрещалось подавать спиртное под любым видом и в любом количестве, исключая "царской" стопки на Рождество, но, увы, ночью на неосвещённых улицах города отбить у захожего гуляки желанное лакомство или вытребовать полушку на рюмку-две-три не предстовлялось для зверя особой сложностью.
Целые шайки Г.-ев, успешно скрываясь от царских указов, орудовали в подземельях Неглинки, не выползая оттуда на свет Божий даже в пасмурный день, и от того сделавшись ветхими, белесыми и почти полупрозрачными. Свидетельства того, совершенно точно, содержались в рукописи небезызвестной книги г-на Гиляровского, но уже в типографии, говорят, набор этой главы был таинственным образом рассыпан, страница рукописи - изжёвана до нечитаемости полной, а чугунный люк в полу печатни, которого никто и никогда не замечал, оказался на четверть приоткрыт.. С расселением (к счастью, малоуспешным) оного зверя в западную, боле тёплую и плодородную часть Европы связывают также и часть событий, описанных в романе г-на Майринка о загадочном чудовище пражских подземелий.
Желанного смягчения нравов, связанного с обильной кормёжкой Г.-ев, к сожалению, не произошло - и в 1917 году, на волне общей смуты, обозлённые сверх того ещё и военной бескормицей, Г.-и вышли из своих зловонных убежищ, рядясь каждый во что попало - в залихватские матросские шапки, кожаные куртки удавленных шофёров и почтальонов, крестьянские красные рубахи.. Освоив к этому времени обращение с огнестрельным оружием, Г.-и учинили бунт в крупнейших городах России, окрутили своим влиянием простолюдинов, а батюшку-царя, святаго государя всия великия, малыя и белыя Руси, в отместку за бескормицу и позорные свистки, говорят, съели, и косточки зарыли в одном из обжитых ими подвалов домов града Екатеринина.
Сколько после этого продолжалась смута - одному Богу известно. Возможно, просто привыкли мы, а продолжается она и сейчас. Гляньте на городские улицы и прямоезжие дороги - сколько меж честными гражданами то тут, то сям мелькает как бы зверей серых, в шапках на матросский манер, а в необъятных кзади штанах, зри, скрывающих головы пёсьи, и, поди, не по одной. Иные бьют людей палкой чёрной, иньше - замахиваются полосатой, чёрно-белой, что позорные царские будки, для зверья выстроенные. У тех, что ноне же, будки полосы имеют также, но не чёрные, а синие, снизу - приставные колёса на адовой силе, чтоб гон быстрее был, а понаверх - шишак окаянный, раструбом сделанный, дабы вой мерзостный возможно усилить. Так отыгрываются звери за царёв прилюдный позор.
Адову силу для колёс своих, достоверно, черпают они из-под земли чёрной жижей, а то и поветрием зловонным, на что подло употребляют силы и земли тунгус, якут, коломак, барабин и прочиих, для императрицы покоренных славным Ермаком Тимофеевичем. Бо, как утверждает великий физик и астрогном г-н Ньютон, Земля к северу делается как бы тоньше, и к преисподней - ближе, отчего и достать оттудова жижу - легче. Трубу свою адову протянули Г.-и аж до самой стольной Москвы, и в Копотном урочище возвели дымокурню, где и творят из нечистой жижи свои мерзкие помазания и горючие наливки, так, будто уж и пшеничного вина им не доста. Для охранения сваго порядка посадили и на кремле своего, из них, да такого, что лики меняет, а сам как есть прежний остается, и всю Европу, где Г.-ям не жить жизнию по причине добронравия людского, зловонною жижею своей в страхе держит.
Знающие люди, науку биологию на своей шкуре познавшие, и подрясную суть Г.-ев ближе других изучившие, в трудах своих зовут тех не иначе, как волками позорными - что согласуется и с причислением оных завывающих тварей ко псовым, и с описанной нами историей учинённого над ними при императорах верного, гласного и позаконного позора. Однако, некоторые находят в облике серого чудища черты также и медведя, стремящегося ежеденно и еженощно соединиться с кем ни попадя, от детей малых до стран великих, всем ер свой кажущего, а также, у особо алчных - и жабы. Так что систематика и классификация Г.-ев с естественнонаучной точки зрения туманны, а эволюционистское объяснение происхождения - затруднено. Остаётся считать их противоестественными креатурами, вышедшими с земным соком на поверхность земли прямо из ада, или случайно возникшими в тёмные средние века в реторте невнимательного алхимиста.
Таким образом, Г.-й как вид, обитающий на планете, наносит видимый урон сложившимся экосистемам и препятствует, где это возможно, формированию новых. Что же делать нам, чтобы сохранить природное разнообразие городского биотопа и поддержать благоденствие эволюционно прогрессивных видов, его составляющих? Возможно, обратиться к опыту тех земель, где Г.-й, несмотря на благоприятный климат и высокий достаток горожан, так и не прижился, несмотря на усиленную экспансию. Крепость духа и свобода мысли - естественные антагонисты коллективного страха, каковой, по утверждению либеральных мистиков, в основном, и питает Г.-я - а не кухонные подачки и отобранные у праздношатающихся недопитые бутылки. А возможно, стоит запереться в своём жилище, найти скромный источник дохода и ждать, пока чёрная жижа из ада не прекратит своё истечение, и возникшее переустройство энергетической цепочки не выведет на вершину её другой вид - о свойствах которого нам остаётся только с ужасом догадываться..