Три медведя и...
Это пост-продолжение предыдущего: Загадка Трёх медведей
Обсуждение получилось очень интересным, я даже не предполагала, что возможно найти такое количество оригинальных толкований этой сказки!
Проблема сказки "Три медведя" в том, что внешне она очень напоминает "сказки-инициации", в которых девочка (или дети) оказывается в глухом лесу, попадает в дом медведя (Бабы-Яги, ведьмы, госпожи Метелицы, Морозко и других грозных и пугающих существ) и должна пройти испытание, проявив свои лучшие качества - и получив награду, после чего возвращается домой в новом качестве.
Иногда наряду с положительной героиней в сказке имеется её отрицательная сводная сестра, которая ведёт себя неподобающим образом, т. е. не проходит испытание и получает наказание.
Характерный пример можно увидеть в этом мультфильме, где две сестры поочерёдно попадают как раз в дом к медведю:
Однако в сказке "Три медведя" героиня ведёт себя скорее как "плохая сестра" - но не получает никакого наказания.
Кроме того, она обезличена: про неё ничего не говорится, у неё даже имени нет; неизвестно, как и почему она попала в лес и куда девалась потом. Неясно, является ли девочка положительной героиней или отрицательной. Некоторые проницательные комментаторы заметили торчащие в этой сказке уши трикстера )
Лев Толстой пересказал известную английскую сказку "Златовласка и три медведя", при этом слегка сократил её и русифицировал: медведи получили русские имена (в классическом английском варианте они безымянны), зато девочка своё имя потеряла. Но это не даёт ключа к разгадке, поскольку Толстой ничего не изменил по большому счёту: Златовласка точно так же появляется в английском лесу непонятно откуда и в конце исчезает непонятно куда. Более того, в английском варианте она "поднимается наверх в спальню" (поскольку спальни в английском доме расположены на втором этаже) и, таким образом, выскакивает в окно второго этажа, после чего убегает как ни в чём ни бывало - что за чудо-девочка!
Впервые сказка про трёх медведей была опубликована в 1837 году в сборнике «The Doctor» в литературной обработке английского писателя и поэта Роберта Саути под названием «История трёх медведей».
Медведи - большой, средний и маленький - были в этой истории не семейством, а просто тремя друзьями, жившими вместе.
Но самое интересное, что незваной гостьей, вторгшейся в их дом, была вовсе не маленькая девочка, а отвратительная старуха.
Все симпатии Саути совершенно очевидно на стороне медведей: он описывает их как добродушных, добропорядочных и аккуратных хозяев, чья спокойная жизнь грубо нарушается вторжением наглой бродяжки. Саути не скупится на детали, призванные вызвать у читателя неприязнь к нарушительнице: грязная и уродливая старушка не только незаконно проникает в дом к безобидным доверчивым медведям и учиняет там беспорядок, но и гадко ругается. В конце сказки ей предоставлена весьма суровая альтернатива: если она не сломала себе шею, выпрыгнув из окна, и не сгинула в лесу, то её, несомненно, схватил констебль и отправил в исправительный дом. Впрочем, рассказчик честно признаётся, что это лишь его предположения, а настоящая судьба старухи ему не известна.
Однако это не самая жестокая версия. В Публичной библиотеке Торонто хранится рукописный альбом Элинор Мюр с акварельными иллюстрациями, сделанный в подарок её племяннику Хорасу на четырёхлетие. Рукопись датирована 1831 годом и содержит стихотворное изложение "Истории о трёх медведях" в оригинальной интерпретации. Считается, что сказку Элинор узнала от Саути, но творчески её переработала. Три медведя, устав от дикой лесной жизни в неблагоустроенной берлоге, перебираются в город и покупают дом. Дальше следует знакомая история.
Медведи в этой, напомним, женской версии, отличаются жуткой кровожадностью. Схватив преступную старушку, они решают предать её лютой смерти. Сначала медведи предпринимают безуспешные попытки сжечь и утопить несчастную, но она оказывается необыкновенно устойчивой - в огне не горит и в воде не тонет. Тогда они на глазах изумлённой публики подбрасывают старушку вверх, и она насаживается на шпиль колокольни собора Святого Павла. Уж не знаю, какими разрушительными наклонностями отличался малыш Хорас, что заботливой тётушке представилось необходимым устрашать его подобными ужасами. Современные психологи, несомненно, предали бы её анафеме.
Версия Саути как будто разрешает загадку появления незваной гостьи у лесного дома медведей: скитания бездомной старушки выглядят более естественными, чем одинокие прогулки маленькой девочки. Однако она высвечивает новую проблему: почему в этой сказке ярко выраженный отрицательный персонаж воплощён в человеческом образе, в то время как положительные герои, в которых угадываются черты скорее мирных сельских жителей, чем диких зверей, предстают в облике медведей?
Как бы то ни было, ясно, что никаких "инициаций" и прочих мифических подтекстов в этой истории обнаружить не удаётся. Пафос сказки Саути полностью направлен на защиту частной собственности добропорядочных обывателей от посягательств маргинальных элементов.
Но этот эффект был практически уничтожен всего через 12 лет, когда английский писатель Джозеф Кандэлл включил "Историю о трёх медведях" в детский сборник, произведя при этом некоторые изменения, поскольку он решил, что детям будет интереснее, если героиней будет девочка по имени Сребровласка, а не старуха.
Все отрицательные характеристики нарушительницы вычищены из текста - оставлено только поучительное замечание "Если бы она была хорошей маленькой девочкой, она бы дождалась, пока медведи вернутся домой". И, разумеется, она не ругается, как скверная старуха. Конец сказки приобретает известную нам лаконичность: "Наша маленькая Сребровласка выпрыгнула из окна и убежала в лес, и медведи никогда больше не видели её". Именно так заканчивается сказка и у Толстого. Считается, что в серебристом цвете волос девочки ещё сохранялся намёк на седые волосы старушки, но со временем она превратилась в Златовласку, а медведи-друзья стали семейством.
Что же послужило источником для истории, рассказанной Робертом Саути? Вероятно, исходной оригинальной версией была шотландская сказка "Лапка-Царапка и три медведя". В ней в дом к медведям вторгается не девочка и не старушка, а лис (или лиса) по имени Scrapefoot (Лапка-Царапка).
Медведи тут предстают не добродушными увальнями, а грозными хозяевами леса, даже живут они не просто в доме, а в замке. Лис очень их боится, но любопытство всё же пересиливает, и убедившись, что медведей нет дома, он осторожно забирается внутрь. А дальше всё идёт по известной схеме.
Когда медведи обнаруживают наглеца, они задаются вопросом, как же с ним поступить. Большой медведь предлагает его повесить, средний - утопить, а маленький - попросту выбросить из окна, что они и делают, видимо, решив, что это наименее энергозатратный способ.
В этой версии главным героем является лис. Медведи здесь обезличены и практически лишены характеристик (за исключением размера), об их действиях говорится предельно скупо: жили, пришли домой, вошли в зал, сказали, стали думать, что с ним делать. Зато всё, что касается лиса, описывается так ярко и забавно, что этому легкомысленному проказнику невозможно не симпатизировать. Перед взором читателя встают уморительные картины: как он озирается, чтобы убедиться, нет ли кого поблизости; как подкрадывается к дверям и, обнаружив, к своей радости, что они не заперты, опасливо просовывает туда сначала нос, а потом лапы - по одной; как вертится на неудобных сиденьях и кроватях; как пытается собрать развалившийся стульчик; как забывает об осторожности, разомлев в тепле и уюте. В финале бедолага в ужасе потряхивает лапами, чтобы убедиться, что они не переломаны, и улепётывает домой со всех ног. Приключение закончилось для него относительно благополучно, но он так перепуган, что больше и не думает приближаться к медвежьему дому.
Остаётся последняя загадка: каким же образом лис превратился в неопрятную маленькую старушку?
Установлено, что Роберт Саути мог в детстве услышать историю о лисе и медведях от своего дяди Уильяма Тайлера, который был превосходным рассказчиком и умел непревзойдённо изображать голоса животных (возможно, Саути вспоминал его живую манеру, когда пытался шрифтом передать различие голосов медведей - идея использовать шрифт разного размера для реплик медведей принадлежит именно ему). Если Тайлер рассказывал сказку, в которой фигурировал не лис, а лисица - vixen, то маленький Роберт мог понять это слово в его переносном значении - сварливая баба, мегера. Разрешается и загадка девочки-паркурщицы: сделав медведей однозначно положительными персонажами, Саути уже не мог заставить их выбрасывать из окна старую женщину, несмотря на все её прегрешения, и ей, а вслед за ней и сменившей её девочке, пришлось прыгать со второго этажа самостоятельно.
Таким образом, всё становится на свои места. Изначально это сказка о проныре и плуте лисе, попадающем в переделки, но удачно из них выпутывающемся, вполне в русле фольклорной традиции. Саути изрядно переработал её, сместив акценты и превратив в назидательную историю с явным выделением положительных и отрицательных персонажей. Замена неприятной старухи маленькой девочкой вернула сказке интригующую амбивалентность: несмотря на сочувствие пострадавшему медвежьему семейству, особенно маленькому медвежонку, читатели не могут не сопереживать и невоспитанной девочке - ведь она всего лишь ребёнок, угодивший в беду по неопытности.
Обсуждение получилось очень интересным, я даже не предполагала, что возможно найти такое количество оригинальных толкований этой сказки!
Проблема сказки "Три медведя" в том, что внешне она очень напоминает "сказки-инициации", в которых девочка (или дети) оказывается в глухом лесу, попадает в дом медведя (Бабы-Яги, ведьмы, госпожи Метелицы, Морозко и других грозных и пугающих существ) и должна пройти испытание, проявив свои лучшие качества - и получив награду, после чего возвращается домой в новом качестве.
Иногда наряду с положительной героиней в сказке имеется её отрицательная сводная сестра, которая ведёт себя неподобающим образом, т. е. не проходит испытание и получает наказание.
Характерный пример можно увидеть в этом мультфильме, где две сестры поочерёдно попадают как раз в дом к медведю:
Click to viewОднако в сказке "Три медведя" героиня ведёт себя скорее как "плохая сестра" - но не получает никакого наказания.
Кроме того, она обезличена: про неё ничего не говорится, у неё даже имени нет; неизвестно, как и почему она попала в лес и куда девалась потом. Неясно, является ли девочка положительной героиней или отрицательной. Некоторые проницательные комментаторы заметили торчащие в этой сказке уши трикстера )
Лев Толстой пересказал известную английскую сказку "Златовласка и три медведя", при этом слегка сократил её и русифицировал: медведи получили русские имена (в классическом английском варианте они безымянны), зато девочка своё имя потеряла. Но это не даёт ключа к разгадке, поскольку Толстой ничего не изменил по большому счёту: Златовласка точно так же появляется в английском лесу непонятно откуда и в конце исчезает непонятно куда. Более того, в английском варианте она "поднимается наверх в спальню" (поскольку спальни в английском доме расположены на втором этаже) и, таким образом, выскакивает в окно второго этажа, после чего убегает как ни в чём ни бывало - что за чудо-девочка!
Впервые сказка про трёх медведей была опубликована в 1837 году в сборнике «The Doctor» в литературной обработке английского писателя и поэта Роберта Саути под названием «История трёх медведей».
Медведи - большой, средний и маленький - были в этой истории не семейством, а просто тремя друзьями, жившими вместе.
Но самое интересное, что незваной гостьей, вторгшейся в их дом, была вовсе не маленькая девочка, а отвратительная старуха.
Все симпатии Саути совершенно очевидно на стороне медведей: он описывает их как добродушных, добропорядочных и аккуратных хозяев, чья спокойная жизнь грубо нарушается вторжением наглой бродяжки. Саути не скупится на детали, призванные вызвать у читателя неприязнь к нарушительнице: грязная и уродливая старушка не только незаконно проникает в дом к безобидным доверчивым медведям и учиняет там беспорядок, но и гадко ругается. В конце сказки ей предоставлена весьма суровая альтернатива: если она не сломала себе шею, выпрыгнув из окна, и не сгинула в лесу, то её, несомненно, схватил констебль и отправил в исправительный дом. Впрочем, рассказчик честно признаётся, что это лишь его предположения, а настоящая судьба старухи ему не известна.
Однако это не самая жестокая версия. В Публичной библиотеке Торонто хранится рукописный альбом Элинор Мюр с акварельными иллюстрациями, сделанный в подарок её племяннику Хорасу на четырёхлетие. Рукопись датирована 1831 годом и содержит стихотворное изложение "Истории о трёх медведях" в оригинальной интерпретации. Считается, что сказку Элинор узнала от Саути, но творчески её переработала. Три медведя, устав от дикой лесной жизни в неблагоустроенной берлоге, перебираются в город и покупают дом. Дальше следует знакомая история.
Медведи в этой, напомним, женской версии, отличаются жуткой кровожадностью. Схватив преступную старушку, они решают предать её лютой смерти. Сначала медведи предпринимают безуспешные попытки сжечь и утопить несчастную, но она оказывается необыкновенно устойчивой - в огне не горит и в воде не тонет. Тогда они на глазах изумлённой публики подбрасывают старушку вверх, и она насаживается на шпиль колокольни собора Святого Павла. Уж не знаю, какими разрушительными наклонностями отличался малыш Хорас, что заботливой тётушке представилось необходимым устрашать его подобными ужасами. Современные психологи, несомненно, предали бы её анафеме.
Версия Саути как будто разрешает загадку появления незваной гостьи у лесного дома медведей: скитания бездомной старушки выглядят более естественными, чем одинокие прогулки маленькой девочки. Однако она высвечивает новую проблему: почему в этой сказке ярко выраженный отрицательный персонаж воплощён в человеческом образе, в то время как положительные герои, в которых угадываются черты скорее мирных сельских жителей, чем диких зверей, предстают в облике медведей?
Как бы то ни было, ясно, что никаких "инициаций" и прочих мифических подтекстов в этой истории обнаружить не удаётся. Пафос сказки Саути полностью направлен на защиту частной собственности добропорядочных обывателей от посягательств маргинальных элементов.
Но этот эффект был практически уничтожен всего через 12 лет, когда английский писатель Джозеф Кандэлл включил "Историю о трёх медведях" в детский сборник, произведя при этом некоторые изменения, поскольку он решил, что детям будет интереснее, если героиней будет девочка по имени Сребровласка, а не старуха.
Все отрицательные характеристики нарушительницы вычищены из текста - оставлено только поучительное замечание "Если бы она была хорошей маленькой девочкой, она бы дождалась, пока медведи вернутся домой". И, разумеется, она не ругается, как скверная старуха. Конец сказки приобретает известную нам лаконичность: "Наша маленькая Сребровласка выпрыгнула из окна и убежала в лес, и медведи никогда больше не видели её". Именно так заканчивается сказка и у Толстого. Считается, что в серебристом цвете волос девочки ещё сохранялся намёк на седые волосы старушки, но со временем она превратилась в Златовласку, а медведи-друзья стали семейством.
Что же послужило источником для истории, рассказанной Робертом Саути? Вероятно, исходной оригинальной версией была шотландская сказка "Лапка-Царапка и три медведя". В ней в дом к медведям вторгается не девочка и не старушка, а лис (или лиса) по имени Scrapefoot (Лапка-Царапка).
Медведи тут предстают не добродушными увальнями, а грозными хозяевами леса, даже живут они не просто в доме, а в замке. Лис очень их боится, но любопытство всё же пересиливает, и убедившись, что медведей нет дома, он осторожно забирается внутрь. А дальше всё идёт по известной схеме.
Когда медведи обнаруживают наглеца, они задаются вопросом, как же с ним поступить. Большой медведь предлагает его повесить, средний - утопить, а маленький - попросту выбросить из окна, что они и делают, видимо, решив, что это наименее энергозатратный способ.
В этой версии главным героем является лис. Медведи здесь обезличены и практически лишены характеристик (за исключением размера), об их действиях говорится предельно скупо: жили, пришли домой, вошли в зал, сказали, стали думать, что с ним делать. Зато всё, что касается лиса, описывается так ярко и забавно, что этому легкомысленному проказнику невозможно не симпатизировать. Перед взором читателя встают уморительные картины: как он озирается, чтобы убедиться, нет ли кого поблизости; как подкрадывается к дверям и, обнаружив, к своей радости, что они не заперты, опасливо просовывает туда сначала нос, а потом лапы - по одной; как вертится на неудобных сиденьях и кроватях; как пытается собрать развалившийся стульчик; как забывает об осторожности, разомлев в тепле и уюте. В финале бедолага в ужасе потряхивает лапами, чтобы убедиться, что они не переломаны, и улепётывает домой со всех ног. Приключение закончилось для него относительно благополучно, но он так перепуган, что больше и не думает приближаться к медвежьему дому.
Остаётся последняя загадка: каким же образом лис превратился в неопрятную маленькую старушку?
Установлено, что Роберт Саути мог в детстве услышать историю о лисе и медведях от своего дяди Уильяма Тайлера, который был превосходным рассказчиком и умел непревзойдённо изображать голоса животных (возможно, Саути вспоминал его живую манеру, когда пытался шрифтом передать различие голосов медведей - идея использовать шрифт разного размера для реплик медведей принадлежит именно ему). Если Тайлер рассказывал сказку, в которой фигурировал не лис, а лисица - vixen, то маленький Роберт мог понять это слово в его переносном значении - сварливая баба, мегера. Разрешается и загадка девочки-паркурщицы: сделав медведей однозначно положительными персонажами, Саути уже не мог заставить их выбрасывать из окна старую женщину, несмотря на все её прегрешения, и ей, а вслед за ней и сменившей её девочке, пришлось прыгать со второго этажа самостоятельно.
Таким образом, всё становится на свои места. Изначально это сказка о проныре и плуте лисе, попадающем в переделки, но удачно из них выпутывающемся, вполне в русле фольклорной традиции. Саути изрядно переработал её, сместив акценты и превратив в назидательную историю с явным выделением положительных и отрицательных персонажей. Замена неприятной старухи маленькой девочкой вернула сказке интригующую амбивалентность: несмотря на сочувствие пострадавшему медвежьему семейству, особенно маленькому медвежонку, читатели не могут не сопереживать и невоспитанной девочке - ведь она всего лишь ребёнок, угодивший в беду по неопытности.