Лев Троцкий и советские поэты
Из мемуаров Рюрика Ивнева (книжка называется "Богема"). Книжка весьма веселая кстати.
- Здравствуйте, товарищ Троцкий, - заулыбался Есенин.
Лев Давидович посмотрел равнодушными глазами и, слегка кивнув, прошел мимо. Сергей почесал затылок.
- Вот черт, не узнал, а ведь вместе пьянствовали в прошлом году…
<…>
- Товарищ Троцкий, - продолжал Есенин, - мы имеем маленькое издательство, выпускаем журнал, ведем культурную работу, для издания альманахов и сборников нужны средства, мы открыли кафе.
- Кафе? - переспросил Троцкий, занятый, очевидно, своими мыслями.
- Да, кафе-клуб, где наши нуждающиеся товарищи-поэты получают бесплатные обеды.
- При клубе организованы библиотека, шахматный и марксистский кружки, - выпалил Ройзман.
Мариенгоф наступил ему на ногу и тихо прошептал: «Не лезь».
- И вот, - распевал Есенин, - этой большой культурной работе грозит разрушение.
- Я не совсем вас понимаю, - устало произнес Троцкий, - при чем тут я, и потом… нельзя ли короче… у меня тут дела… заседание.
- Товарищ Троцкий, - взмолился Есенин, - мы понимаем, вы человек дела, и если решились посягнуть на ваше время, то…
- Дело в том, - перебил его Ройзман, - наше кафе помещается в двух этажах, нижний этаж захлопнули.
- Захлопнули?
- Ну да, закрыли.
<…>
- Товарищ Троцкий, выручите нас, - взмолился Есенин.
Мы с Мариенгофом сидели молча, не могли выдавить из себя ни слова…
- Я не могу ничего предписывать Адмотделу и не могу подписывать таких бумаг. Самое большое, что я могу сделать, - это позвонить.
Он взял телефонную трубку. Есенин переглянулся с Ройзманом, неистово крутившим прядь волос у виска.
- Кабинет начальника Адмотдела… Да… Спасибо… Саша, ты? Говорит Троцкий… Здорово… Послушай, в чем дело? Тут пришли поэты… из «Парнаса»… клуб-кафе… Их прихлопнули. Что? Не прихлопывали? Закрыли только отдельные кабинеты? Очаг проституции? Понимаю. Овечками. Ха-ха… Ну, будь здоров!
- Все кончено, - шепнул Есенин Мариенгофу.
Троцкий молча смотрел на Есенина и Ройзмана.
- Ну, - вздохнул Есенин, - мы пойдем.
- Не задерживаю, - буркнул Троцкий, и нельзя было разобрать, смеется он или сердится.
по современной рукопожатой версии Есенин не повесился, а завалил его чуть ли не лично Лев Давидович :) теперь понимаю за что!