Врадиевка: анамнез в разрезе
Оригинал взят у diana_ledi в Мысли по фене, на фоне...
Вот эту статью я ждала очень долго:
... Научить и власть, и оппозицию правильно реагировать на ЧП и подтолкнуть сделать правильные выводы должна была еще трагедия Оксаны Макар. Ведь и тогда толчком к народному восстанию послужили действия милиционеров райотдела, из которого выпустили насильников, когда изувеченная Оксана доживала последние дни и еще могла дать показания...
... Кольку я знала давно, почти с первых дней его рождения, которое произошло через семь лет после моего.
Ну, рождение прошло незамеченным. Мало ли кто очередной сопливый рождался в нашем селе - в длинном степном селе юга Украины?
Тем более, что Колька родился и был привезен из районного роддома в хатку на северном хуторе, венчавшем околицу села - а я жила в элитном центре, в так называемых "Домах".
Дома - это были огромные небоскрёбы, на два этажа и два подъезда (12-14 квартир) строения вполне барачного типа, но с некоторыми улучшениями. Например, наш дом не имел туалетов и водопровода, отапливался вмонтированными печами, уголь для которых мы закупали каждую осень и потом вёдрами переносили в сарайчики во дворе. Но имел балконы и такие выступы, которые, как я потом узнала, называются эркерами - а остальное население, я полагаю, об эркерах и до сих пор ничего не знает, называя выступы выступами, а чо?
В Домах жила элита - врачи, учителя, и некоторые представители управления посёлочка. Управление было тройственным - сельсовет, завод и тюрьма.
На заводе работала одна половина жителей. В тюрьме вторая. А третья половина считалась элитой, то-есть бездельниками. была ещё четвёртая половина - люди, ежедневно ездившие на работу в город, на городские заводы, но это были вообще отщепенцы, и о них здесь рассказано не будет.
Сельсовет считался номинальным управителем. Всё влияние делили завод и тюрьма.
Завод охотно принимал на работу осевших зэков - зэки без напряга шли на опасную работу с гранитом, поскольку о радиации и гранитной пыли тогда никто не задумывался, а если и задумывался (молоко-то выдавали, и личные дозиметры с некоторых пор были обязательными), то поверхностно и только в плане денежных надбавок и возможности воровать гранитные ккамни для мастерения кладбищенских памятников у себя во дворе или дворовом сарайчике.
Тюрьма охотно принимала в свои внутренне-войсковые, а также милицейские ряды бывших гражданских - справедливо полагая, что будущему милицейскому будет легче работать, пребывая в незначительной удалённости от родного дома.
... Но только массовое народное возмущение по всей стране (!) заставило милицейскую систему выполнить букву закона - арестовать обвиняемых и вести следствие именно по тем статьям, в которых их и обвиняли, а не по тем, которые создают меньше проблем системе. Оппозиция тогда подхватила волну народных протестов и как на доске для серфинга пыталась выплыть на ней к вершинам славы...
Так и жили - население пополнялось зэками, подрастали их отпрыски - а тюрьма полнилась милицией из местных.
По фене ботали все. Это был у нас такой нормальный дворовый язык даже среди детей - как и игрушки, деланные зэка и приносимые работниками тюрьмы.
Игрушки раскрашенные, механизированные. И мы совершенно не удивлялись материалу, из которого они сделаны. Чего удивляться? - мы ж прекрасно понимали, что это единственный материал, из которого зэка может чего-то путного слепить.
Иногда зэкам надоедало лепить игрушки - и они уходили в побег. Тогда нас не пускали в школы, а вооружённые патрули прочёсывали посёлок и окружающие сёла.
Нам очень нравилось, хорошенькое дело, а кому не понравятся внезапные каникулы?
Ну, у нас тоже была своя иерархия. Северная околица со своим хуторским укладом ходила стенка на стенку на околицу южную, недавно застроенную. Дома били и тех, и других, время от времени заключая коалиционные соглашения с менее сильными, чтобы побить зарвавшихся более сильных - и все вместе объединялись, когда надо идти громить окрестные сёла.
окрестные сёла всегда оказывались в поражении и потому перманентно жили под игом нашего посёлочка. Основные правила ига диктовали всё-таки более культурные и легко объединяемые, элитные Дома.
... И власть, и оппозиция, ситуацию с Оксаной Макар использовали максимально. Но каковы последствия деятельности обеих? Что кардинально изменилось в системе правопорядка, да и в украинском обществе в целом? Какие шаги были предприняты или хотя бы предложены, чтобы подобное не повторилось?..
Колька мал был, чтобы ходить на стенки, а я была девочка, и вообще из элиты. И я была у него пионервожатой.
Пионервожатой быть в таких условиях оказывалось трудно - за право держаться моей руки выступали несколько мелких представителей объединений этой шпаны (северные, южные и Дома) - и Кольке иногда удавалось добиться этого права.
Затем я уехала учиться в город, а Колька как-то внезапно вырос, потерял несколько зубов на стенках, сломал нос - и вдруг женился прямиком в элитные Дома (к тому времени уже снабжённые водопроводом, канализацией и централизированным отоплением) - и совершенно неожиданно я обрела Кольку своим соседом, первый этаж налево, в то время как ко мне - второй этаж направо.
Шли девяностые, затем нулевые. При нулевых страна начала постепенно выковыриваться из коллапса, а в нашем посёлке всё шло так, как и полагалось идти в подобных посёлках - нищета, безработица, воровство и пьянство. Время от времени - стенка на стенку. Нет, ну а шо?
Надо ж что-то делать...
Воровали все!
Растягивали умирающий завод - от гранитных кусков до инструмента, вплоть до станков. Тюрьма воровалась более масштабно, поскольку была на государственном обеспечении, стало быть, некоторый поток снабжения там наблюдался. А где поток - там и отток.
Не воровали, похоже, только мы - но не потому что не хотели (не до жиру, когда дети голодные), а потому что не умели. И знали точно, что спалимся сразу.
Но отсутствие воровства среди занятий нашей семьи не означало полного отсутствия нарушения законов. Законы мы нарушали тоже, будь-будь. Поскольку в законах страны не было прописано ни одной статьи о том, как жить в период безвременья - и дети голодные, а это понимать надо.
Для нарушения законов мы выбрали торговлю. И торговля эта происходила адресно, прямо по тайному стуку в дверь квартиры, когда-то элитной, а ныне - разрушаемой, неотапливаемой, поскольку централизованное отопление как-то тихо умерло в девяностые.
Торговали запрещённым - ни-ни, никаких наркотиков и оружия - но брат был спиртовым магнатом, постепенно выходил на первые позиции в области, и нам чего-то перепадало по себестоимости. А спирт в период безвременья - валюта. Вот валюту и продавали потихоньку, демпингуя цены брата (с его же подачи и согласия)
Воровал ли Колька? - разумеется. Воровали все.
Потом небо стало яснее, цены более стабильными, пошли предложения работы, валютную торговлю пришлось быстро свернуть по сигналу брата (он получил своевременное предупреждение, и передал по цепочке, и все, кто его послушался, остались целы, а кто наплевал - немножечко сели, или откупились, пустив на откуп всё, нажитое непосильным воровством трудом)
Мне подбросили идею вполне приличного дела. Мы начали расцветать и отъедаться. А Колька вовремя работу не нашёл и крепко задумался. Образования не было, с интеллектом тоже не очень...
Думал недолго. Долго нельзя было. Подрастало двое детишек, которых тоже надо кормить. Частично кормила их Колькина жена, взятая мною в реализаторы. Но это был непорядок, если жена зарабатывает, а муж нифига. Поэтому Колька быстро пошёл в милицию.
Тогда было так - или в воровство, грабёж, гоп-стоп, или в милицию. Можно совмещать.
Колька совмещать не стал, стал честным милиционером. Иногда уезжал в командировки, время было беспокойное. Однажды даже попал в больницу. Не рассказывал, что там было и почему. Кулаки иногда прятал - сбиты были кулаки. Всегда Колька был неосторожным, даже когда ещё пацаном стенка на стенку ходил.
... Оксана Макар и Ирина Крашкова - всего лишь одинокие отголоски того массового потока зверств, которые происходят в Николаевской области в частности и в Украине в целом. Разница лишь в том, что на этих двух истерзанных девушек общество отреагировало. А сколько таких жертв остались незамеченными!?..
Пришла осень 2004-го.
Мы жили на два дома. Дети и муж - в городе, уже в квартире, арендованной нами в попытках выбраться из болота нашего посёлочка. Я - иногда возвращалась в посёлочек, проверяя работу реализатора.
Должна заметить - в том маленьком бизнесе, который я развела и тянула шесть лет, очередь на реализацию ко мне стояла наперёд, на пару лет. А всё почему? - я позволяла воровать.
Понимая, что воровать будут обязательно, я закрывала глаза на этот процент усушки и утруски. К тому же выплачивала неплохой процент.
В городской арендованной квартире с нами поселилась наша подруга и её новый муж.
Олежка был милиционером. Любовь вспыхнула, аки пламя в хорошо прочищенной газовой горелке, как только подруга утратила мобильный телефон (хвать из руки, и побежал, и догони его!) и обратилась в ближайшее отделение милиции.
В ближайшем отделении молоденький лейтенант пожал плечами и, скучая, спросил:
- Приметы вы хоть можете вспомнить?
- Могу. Я даже могу вам его нарисовать. - ответила моя подруга-художница.
- Да ну? - оживилось отделение, а Олежка признался, что вот тогда и влюбился в мою подругу.
Портрет получился очень чётким. Олежка сразу сказал:
- да это ж....
и, заверив в благоприятном исходе операции - ушёл на саму операцию.
На следующий день подругу пригласили на опознание. Опознавать она должна была прямо в камере. Подозреваемый уже не мог ходить.
- Морду мы ему целую оставили. - скромно и стеснительно сказал Олежка, демонстрируя подозреваемого потерпевшей.
И в тот же вечер она согласилась выйти замуж за мужественного милиционэра Олежку.
- А тебе не противно? - спросила я, выслушав рассказ об опознании.
- Ай, слушай, ты как девочка. Ты что, не знаешь, что в ментовке всех лупят? А как они иначе выбьют признание? - небрежно ответила моя подруга, отвлекаясь на набирание стихотворного СМС.
Говорю ж - шла любовь, стихи лились потоком из монитора мобильного, и устно.
Мне было слегка противно. Но подруге негде было жить. Это святое. И мы выделили комнату для молодожёнов.
Но им самим было слегка неловко, и хотелось всё же полного уединения - потому через три месяца они сняли квартиру через дорогу от нашей. Они так и искали, чтобы рядом, чтобы помогать друг другу в случае чего.
Подруга так искала. Моих детей она считала частично своими.
Шла осень 2004-го, и подруга со своим новым мужем, ментом Олежкой, пришла ко мне в квартиру через дорогу.
Подруга получила хороший гонорар за заказ, и все деньги принесла мне. Я не просила. Но подруга хорошо знала, где сейчас мои старшие дети. И знала, что поехали они туда почти без денег.
Я не отказывалась. И вообще, когда моя подруга приносила мне деньги для детей - отказываться было бесполезно.
Моя бездетная подруга считала моих детей частично своими.
- Олежка, ну ты скажи мне... - начала я.
Я давно хотела задать ему этот вопрос, но там, где мы встречались вечерами той осени, я не могла ему задать этот вопрос.
Там я стояла среди тысяч, а он ходил, патрулируя.
В оцеплении, живой цепью разрезающем две толпы, кричащих о разном, он не стоял. В том оцеплении выстраивались чины не ниже капитана.
Олежка был сержантом.
- Успокойся. - сказал он мне, не дослушав, пятернёй подгребая шпроты из банки, облизнув пальцы каждый по очереди.
(меня перекосило, я постаралась не дрогнуть ликом, всё ж я привыкла к олежкиной непосредственности за три месяца его квартирования у нас)
- Успокойся. - сказал он. - мы говорили с мужиками. Все решили так, что против людей не попрут. Стрелять не будем.
- Нарушите приказ, если что? - спросила я.
- Да что мне приказ? Мало ли что будет, если я хоть раз стрельну. А мне потом на фонаре болтаться неохота. У меня жена молодая. - и тщательно похлопал подругу по обширному заду.
Подруга зарделась.
- Но эта! - оговорил он. - Это мы со своими поговорили. А офицеры как там, я не знаю. Короче, офицеры не нарушат приказ, если шо. Так что, отозвала бы ты своих малых оттуда.
- Правда, они тогда и здесь пойдут... - задумчиво возразил сам себе он. - Не, пусть уже там будут. Мне потом возиться, вытаскивать их из камер неохота.
... Когда информационная лента пестрит сообщениями об убийствах, их информационная ценность снижается. Также, как в периоды войны утрачивается значимость и ценность человеческой жизни - в такие моменты общество не видит разницы между цифрами «100 тысяч» и «110 тысяч» убитых...
Вечером я поехала в посёлок. Не то что надо было проверить реализатора, чего там уже было её проверять - но некоторую сумму забрать нужно было. Разрулить некоторые конфликты, решить некоторые вопросы, а также провести необходимую политинформацию.
Не то чтобы политинформация входила в мои обязанности - но страна бурлила, бурлило даже наше поселковое болото, и все знали, где я и где мои дети, поэтому закономерно ожидали от меня политинформации.
От которой я, надо заметить, никогда не отказывалась.
Коля вошёл, когда политинформация была в самом разгаре, параллельно с подсчётом баланса, приход-расход, а там на ум пошло, да-да, я не говорю, но я всё вижу, ладно, пусть идёт на усушку-утруску, вот же твои дети стоят рядом, я их знаю с пелёнок, я их люблю, так что ж я, усушку-утруску детям не подарю?
Коля вошёл и все немного стушевались, а моя реализатор, Колина жена, слегка покраснела.
- Я чо хотел спросить... - сказал Коля, пряча взгляд. - Ты там, если надо что передать, так скажи. Деньги там, или какие тёплые носки. Холодно там.
- Спасибо, Коля. Носки есть, а деньги я им выслала только что. - вежливо поблагодарила я. - А что, когда едешь?
- Когда еду, не имеет значения. - строго сказал Коля, а я кивнула.
Я прекрасно знала, что едет он сегодня вечером. И все это знали, подумаешь, военная тайна.
- А что, вам там дадут увольнение? - удивилась я.
- Дадут не дадут, но встретиться с соседями я как-нибудь смогу. - буркнул Коля.
- А что, Коля... - решила я задать вопрос, который лично меня в то время тревожил более всего.
Да и многих он тревожил, понимать надо.
- А что, стрелять будете, если что?
- Конечно шо будем. - ответил Коля быстро. - А ты как думала? Нечего порядок нарушать.
- И вообще... - добавил он помолчав. - Это начальству решать. А мне приказы нарушать не с руки. У меня дети, мне их кормить надо.
- А если напротив моих детей увидишь? - спросила я.
- Так и шо, шо увижу. Мне мои дети дороже. - ответил Коля. - Мне их кормить, мне надо оно, работу терять? А знаешь, какая у меня зарплата? особенно когда с выездами.
- А она же тоже твоих детей кормит. - тихо заметил кто-то из присутствующих.
Тут моя реализатор побледнела и испуганно посмотрела на меня.
У кого в этой семье зарплата больше, знали только она и я. И это без допусков на усушку-утруску.
- Ну-ну, так вопрос не стоит пока что. - успокоила я реализатора, и погладила по голове её маленькую дочь.
... Сегодня информационная ценность сообщений об издевательствах и других правонарушениях снижена настолько, что журналисты в Николаевской области с трудом растягивают скандал с милиционером Фартушным, который, будучи пьяным, жестоко избил студентов, до сугубо городского масштаба...
... прошло несколько лет, я уже жила с семьёй в Киеве - и мне понадобилось съездить в свой город, и поездка в посёлок, где я выросла, тоже намечалась.
Моя подруга к тому времени развелась с милиционером Олежкой.
Олежка перестал приносить деньги в семью где-то на третьем месяце супружеской жизни. Но это не было решающим, подруга умела зарабатывать на всех, кого считала семьёй в данный период времени.
Хуже было то, что Олежка избивал её нещадно. Избивал даже в её беременности, бил ногами в живот, ломал рёбра -и после двух потерянных детей подруга решила, что хватит.
- Он не человек. У него давно атрофировано всё человеческое. - сказала мне подруга. - Помнишь, он сказал тебе, что они там, в отделении, договорились не стрелять в людей? Так вот я тебе говорю - он бы первым стрелял. Ему это в удовольствие. Ничего святого, ничего.
Я не стала напоминать ей о опознании подозреваемого в камере.
- А жаль, что нам приказ тогда не дали. - сказал Колька, когда я заехала навестить свою старенькую квартиру в бывшем когда-то элитном, доме. И заодно увиделась с семьёй своего бывшего реализатора.
- А жаль. - сказал Коля сквозь зубы. - Если бы мы вас тогда хоть помолотили, вы бы сейчас такими наглыми не были.
- Кто эти мы? - спросила я у Коли.
- Ну, вы. Ну, эти... Как вас...
- Народ, что ли? - спросила я.
- Ага, народ. - обрадовался Коля удачно найденной формулировке. - Народ надо держать у ежовых рукавицах. Шоб не попускался.
- А сейчас что, плохо, Коля? - спросила я.
- Канечно шо плохо. - вскинулся Коля. - Милицию сокращают. Никаких выездов, никаких командировочных. И жена никак работу не найдёт...
- А ты не собираешься возобновить это дело? - робко спросила его жена. - Я могла бы здесь сидеть и работать.
- Нет, пока не собираюсь. - улыбнулась я ей.
Этот разговор был давно. В полузабытые, так называемые оранжевые годы Украины.
Сейчас принято скептически и саркастически относиться к работе тогдашнего руководства МВД. И я не могу уверять, что милиция тех лет была безукоризненной.
Но было направление - направление, взятое на хотя бы минимальное соблюдение давнего оранжевого лозунга "Милиция з народом"
Лозунг этот был утопическим. Это понятно.
Карательный орган, та самая, рождённая революцией, не могла так быстро перестроиться. И по-прежнему туда шли работать люди, легче, чем остальные, решающие вопросы - дать в зубы связанному, выстрелить в безоружного, воспользоваться данной властью...
Карательный орган в подкорке этого органа.
Но то, что происходит сейчас, вызывает недоумение. Вопросы. Непонимание.
... Тем не менее, когда шум от этого преступления поднялся на весь мир, украинские милиционеры никак не изменили своего поведения. Они не отреагировали на заявления президента и министра МВД, их ничему не научила врадиевская трагедия. Только за те десять дней, пока делом Крашковой занимался лично Захарченко под наблюдением Януковича, в разных уголках Украины правоохранители совершили ужасающее количество преступлений.
28 июня. Симферополь.
Сергея Тищенко зашел в супермаркет за покупками. Тогда сотрудникам милиции он показался подозрительным. После они завели его в «подсобку», где нет камер, и избили.
29 июня. Донецкая область.
Милиционеры вместе с бойцами отряда Беркут избили пассажиров микроавтобуса, применив против них слезоточивый газ.
30 июня. Кировоградская область.
Двое сотрудников милиции Менчук и Надольняк, находясь в нетрезвом состоянии, избили супружескую пару из России. Мужчине были нанесены многочисленные телесные повреждения, в том числе сотрясение головного мозга и ушиб грудной клетки. Его жена получила травму в виде ушиба мягких тканей шеи. Кроме того, с женщины были сорваны золотые украшения. Судья принял решение наказать оборотней в погонах двумя месяцами домашнего ареста.
1 июля. Львовская область.
Милиционеры в райотделе избили женщину, после чего ей пришлось обращаться в больницу.
1 июля. Днепропетровская область.
17-летнюю Юлию Фетченко нашли изуродованной утром возле местного морга. Жители подозревают бывшего милиционера, работавшего в похоронном бюро. В официальных сводках милиции это убийство отсутствует.
4 июля. Севастополь.
Между посетителем ювелирного магазина и сотрудником Государственной службы охраны (ГСО) возникла словесная перепалка. В результате ГСОшник достал пистолет и направил его на посетителя, который после этого лег на землю. На крики в «ювелирке» прибежал охранник частной охранной фирмы из соседнего магазина и попросил сотрудника Государственной службы охраны успокоиться. После этого сотрудник ГСО дважды выстрелил в охранника частной фирмы, который от полученных ранений скончался на месте.
4 июля. Никополь Днепропетровской области.
Автомобиль местного жителя остановили двое вооруженных людей и направили на него пистолеты. Парень нажал на педаль газа и попытался уехать от нападавших, однако они произвели два выстрела. Он не справился с управлением и врезался в столб. Несмотря на травму ноги, смог добежать до заправки, где вызвал наряд милиции. Было установлено, что нападавшие являются милиционерами линейного отдела милиции.
7 июля. Луганская область.
Милиционер требовал в маршрутке бесплатный проезд, потому что он - милиционер!
8 июля. Киевская область.
Несовершеннолетний сын одного из руководителей Бородянского райотдела милиции Киевской области на автомобиле сбил женщину, после чего она скончалась в больнице.
Стало известно 9 июля. Кривой Рог.
Сотрудник отдела государственной службы охраны избил мужчину. При этом милиционер достоверно знал, что его действия фиксируются камерой наблюдения.
Стало известно 10 июля. Донецкая область.
Трое сотрудников сектора борьбы с незаконным оборотом наркотиков незаконно проникли в квартиру и провели незаконный обыск, после чего стали требовать у хозяйки деньги в размере 16 тыс. грн за непривлечение ее дочери к уголовной ответственности за хранение наркотиков. В тот же день милиционеры получили от женщины деньги в сумме 700 долларов и 4 тыс. грн.
10 июля.
В Запорожье журналиста ICTV, который пытался помочь водителю, избил охранник-милиционер.
Невозможно не вспомнить преступление, которые было совершено за несколько дней до трагедии Ирины Крашковой:
22 июня. Донецкая область.
Сотрудник линейного отдела милиции, находясь в состоянии алкогольного опьянения, избил семью местного жителя, включая его несовершеннолетнюю внучку. Милиционер вырвал девочке клок волос и угрожал ей ножом. Бабушка ребенка, которая бросилась на помощь внучке, получила от правоохранителя удар кулаком в лицо и была госпитализирована. От рук милиционера пострадал и дед ребенка...
Недоумение, непонимание, вопросы - они что, объявили войну?
В ответ на штурм Врадиевского и Святошинского РОВД, в ответ на это:
http://vilna27.livejournal.com/525158.html
http://v-n-zb.livejournal.com/6019638.html
http://road-control.livejournal.com/54590.html
http://bell-mess.livejournal.com/170595.html
И то, что они пишут на форуме - это не фейк, не разжигание?
... "Мне все равно, я себя уважать должен, если дикие приматы с меня начнут погоны срывать или газом травить я включу кофеварку и всем раздам по зернышку. Лучше умереть стоя чем жить на коленях!"
" Когда еще было что-то подобное вспомните ? Если сейчас не присечь будем потом фонари украшать. Поэтому уверен что в этот не простой для общества момент, нужно действовать принципиально и со всей строгостью, не оглядываясь на всякую либеральную болтовню."
"О-о-о...А я про это уже говорил...В теме по Врадиевке.Пока милиция не заставит себя уважать(бояться)и не откроет огонь на поражение при попытках штурма,делов не будет."
"Я пардон за свою семью и детей. Если этим кликушам слабину дать ..все дальше будет как снежный ком. Последствия понимаете ?..."
http://lluvia-ol.livejournal.com/198644.html
Может, и фейк.
Создаётся впечатление, что невидимые кукловоды в этом конфликте подталкивают общество к войне против этого очага, этого органа, изъеденного раком.
И мы все настолько грамотны в подковёрных играх власти, что быстренько можем построить конспирологическую теорию - да нефиг делать нам это сделать.
Да это просто смена власти, догадываемся умные мы. Кому-то дан приказ мочить министра МВД, вот и поднимают народ по щелчку - зря, что ли, в самый разгар событий министр умотал в отпуск?
Но дело же не в том, для чего это делается.
И даже не в том, кому выгодно.
А в том, почему люди так охотно, по щелчку, срываются и идут громить участки, улюлюкают вослед ГАИшникам - просмотрите видео, оно длинное, но там многое понятно, когда посмотришь - и готовность людей к крайним мерам, их жадная готовность, и маргинальная составляющая этих людей, и крайне маргинальная составляющая представителей власти.
http://road-control.livejournal.com/54590.html
Кто кому объявил войну?
Народ милиции или милиция народу?
Будет ли далее эскалироваться эта война? Перейдут ли локальные костерки в большой пожар?
Раздувают ли это сознательно, чтобы:
- иметь возможность ввести ЧП?
- иметь возможность сменить некоторые подвластные течения?
- иметь возможность раздуть конфликт, пострелять людей, тем самым предвосхитив возможные выступление такого уже близкого 2015-го?
Понятия не имею.
Но я знаю только одно - эта война уже идёт. И началась она так давно, что нас ещё на свете не было.
Карательный орган не может быть с народом, сколько не кричи "Милиция с народом"
Раковый орган не может быть вылечен на такой стадии.
А однажды запущенная цепочка может стать неуправляемой.
Эту статью я ждала давно:
... На украинскую милицию не повлияли ни президент, ни министр, ни народ, готовый штурмовать райотделы. Милиционеры продолжают, как и раньше, считать законом исключительно себя, убивать, насиловать, грабить, унижать, вымогать, оскорблять, издеваться.
...
Украину не спасет очередной новый закон о милиции. Украине нужна настоящая реальная реформа. Пусть жесткая, как в Грузии. Пусть сложная и болезненная, как в европейских странах. Украине нужна правоохранительная система, которой будут доверять. И которая будет подотчетна непосредственно жителям, а не самой себе.
http://j-mihalych.livejournal.com/1134253.html
Автор старательно собрал хронологию событий - ту хронологию, которая ускользает от нас, захлёбывающихся новостями одного дня, быстро забывающими о дне вчерашнем.
Но даже в этой статье автор не даёт чёткого ответа, а заканчивает рассусоливанием о реформе милиции.
А кто будет делать эту реформу?
И главное - для кого?
Для Кольки и ОлежкИ, которые вопрос стрелять-нестрелять, бить-небить решили для себя давно, когда вошли в эти стройные ряды, ряды вооружённые, одетые в форму.
Или для колькиной жены, добрейшей женщины, которая, тем не менее, чётко знает:
воровать - нормльно
нарушать закон - правильно, если надо выжить
сильный стреляет и бьёт - слабый принимает пулю или кулак.
Моя дочь сказала на днях:
- Нынешняя милиция это дети девяностых. Но это бы ещё не беда. Беда в том, что против нынешней милиции тоже дети девяностых.
Я добавляю:
- И в подкорке всех этих детей 70 лет Советского Союза, где у всех был один чёткий враг, и враг этот - карательный орган. И никакие сериалы "Следствие ведут знатоки" и "Рождённая революцией", а паче всяческие "Улицы разбитых фонарей" не изведут из подкорки народа осознание внутреннего врага.
Мы ботали по фене, мы все потомки либо сидевших, либо охранявших.
И все наши папы-мамы, деды-прадеды и даже бабушки в подкорках и подсознаниях наших чётко знают внутреннего врага.
И тут уже плевать, что этим нашим чётким знанием кто-то воспользовался и тихо раздувает эти локальные очаги, этот протест, который никому невозможно будет сдержать.
Мы не виноваты.
Мы не сеяли это.
Но собирать нам.
Вот эту статью я ждала очень долго:
... Научить и власть, и оппозицию правильно реагировать на ЧП и подтолкнуть сделать правильные выводы должна была еще трагедия Оксаны Макар. Ведь и тогда толчком к народному восстанию послужили действия милиционеров райотдела, из которого выпустили насильников, когда изувеченная Оксана доживала последние дни и еще могла дать показания...
... Кольку я знала давно, почти с первых дней его рождения, которое произошло через семь лет после моего.
Ну, рождение прошло незамеченным. Мало ли кто очередной сопливый рождался в нашем селе - в длинном степном селе юга Украины?
Тем более, что Колька родился и был привезен из районного роддома в хатку на северном хуторе, венчавшем околицу села - а я жила в элитном центре, в так называемых "Домах".
Дома - это были огромные небоскрёбы, на два этажа и два подъезда (12-14 квартир) строения вполне барачного типа, но с некоторыми улучшениями. Например, наш дом не имел туалетов и водопровода, отапливался вмонтированными печами, уголь для которых мы закупали каждую осень и потом вёдрами переносили в сарайчики во дворе. Но имел балконы и такие выступы, которые, как я потом узнала, называются эркерами - а остальное население, я полагаю, об эркерах и до сих пор ничего не знает, называя выступы выступами, а чо?
В Домах жила элита - врачи, учителя, и некоторые представители управления посёлочка. Управление было тройственным - сельсовет, завод и тюрьма.
На заводе работала одна половина жителей. В тюрьме вторая. А третья половина считалась элитой, то-есть бездельниками. была ещё четвёртая половина - люди, ежедневно ездившие на работу в город, на городские заводы, но это были вообще отщепенцы, и о них здесь рассказано не будет.
Сельсовет считался номинальным управителем. Всё влияние делили завод и тюрьма.
Завод охотно принимал на работу осевших зэков - зэки без напряга шли на опасную работу с гранитом, поскольку о радиации и гранитной пыли тогда никто не задумывался, а если и задумывался (молоко-то выдавали, и личные дозиметры с некоторых пор были обязательными), то поверхностно и только в плане денежных надбавок и возможности воровать гранитные ккамни для мастерения кладбищенских памятников у себя во дворе или дворовом сарайчике.
Тюрьма охотно принимала в свои внутренне-войсковые, а также милицейские ряды бывших гражданских - справедливо полагая, что будущему милицейскому будет легче работать, пребывая в незначительной удалённости от родного дома.
... Но только массовое народное возмущение по всей стране (!) заставило милицейскую систему выполнить букву закона - арестовать обвиняемых и вести следствие именно по тем статьям, в которых их и обвиняли, а не по тем, которые создают меньше проблем системе. Оппозиция тогда подхватила волну народных протестов и как на доске для серфинга пыталась выплыть на ней к вершинам славы...
Так и жили - население пополнялось зэками, подрастали их отпрыски - а тюрьма полнилась милицией из местных.
По фене ботали все. Это был у нас такой нормальный дворовый язык даже среди детей - как и игрушки, деланные зэка и приносимые работниками тюрьмы.
Игрушки раскрашенные, механизированные. И мы совершенно не удивлялись материалу, из которого они сделаны. Чего удивляться? - мы ж прекрасно понимали, что это единственный материал, из которого зэка может чего-то путного слепить.
Иногда зэкам надоедало лепить игрушки - и они уходили в побег. Тогда нас не пускали в школы, а вооружённые патрули прочёсывали посёлок и окружающие сёла.
Нам очень нравилось, хорошенькое дело, а кому не понравятся внезапные каникулы?
Ну, у нас тоже была своя иерархия. Северная околица со своим хуторским укладом ходила стенка на стенку на околицу южную, недавно застроенную. Дома били и тех, и других, время от времени заключая коалиционные соглашения с менее сильными, чтобы побить зарвавшихся более сильных - и все вместе объединялись, когда надо идти громить окрестные сёла.
окрестные сёла всегда оказывались в поражении и потому перманентно жили под игом нашего посёлочка. Основные правила ига диктовали всё-таки более культурные и легко объединяемые, элитные Дома.
... И власть, и оппозиция, ситуацию с Оксаной Макар использовали максимально. Но каковы последствия деятельности обеих? Что кардинально изменилось в системе правопорядка, да и в украинском обществе в целом? Какие шаги были предприняты или хотя бы предложены, чтобы подобное не повторилось?..
Колька мал был, чтобы ходить на стенки, а я была девочка, и вообще из элиты. И я была у него пионервожатой.
Пионервожатой быть в таких условиях оказывалось трудно - за право держаться моей руки выступали несколько мелких представителей объединений этой шпаны (северные, южные и Дома) - и Кольке иногда удавалось добиться этого права.
Затем я уехала учиться в город, а Колька как-то внезапно вырос, потерял несколько зубов на стенках, сломал нос - и вдруг женился прямиком в элитные Дома (к тому времени уже снабжённые водопроводом, канализацией и централизированным отоплением) - и совершенно неожиданно я обрела Кольку своим соседом, первый этаж налево, в то время как ко мне - второй этаж направо.
Шли девяностые, затем нулевые. При нулевых страна начала постепенно выковыриваться из коллапса, а в нашем посёлке всё шло так, как и полагалось идти в подобных посёлках - нищета, безработица, воровство и пьянство. Время от времени - стенка на стенку. Нет, ну а шо?
Надо ж что-то делать...
Воровали все!
Растягивали умирающий завод - от гранитных кусков до инструмента, вплоть до станков. Тюрьма воровалась более масштабно, поскольку была на государственном обеспечении, стало быть, некоторый поток снабжения там наблюдался. А где поток - там и отток.
Не воровали, похоже, только мы - но не потому что не хотели (не до жиру, когда дети голодные), а потому что не умели. И знали точно, что спалимся сразу.
Но отсутствие воровства среди занятий нашей семьи не означало полного отсутствия нарушения законов. Законы мы нарушали тоже, будь-будь. Поскольку в законах страны не было прописано ни одной статьи о том, как жить в период безвременья - и дети голодные, а это понимать надо.
Для нарушения законов мы выбрали торговлю. И торговля эта происходила адресно, прямо по тайному стуку в дверь квартиры, когда-то элитной, а ныне - разрушаемой, неотапливаемой, поскольку централизованное отопление как-то тихо умерло в девяностые.
Торговали запрещённым - ни-ни, никаких наркотиков и оружия - но брат был спиртовым магнатом, постепенно выходил на первые позиции в области, и нам чего-то перепадало по себестоимости. А спирт в период безвременья - валюта. Вот валюту и продавали потихоньку, демпингуя цены брата (с его же подачи и согласия)
Воровал ли Колька? - разумеется. Воровали все.
Потом небо стало яснее, цены более стабильными, пошли предложения работы, валютную торговлю пришлось быстро свернуть по сигналу брата (он получил своевременное предупреждение, и передал по цепочке, и все, кто его послушался, остались целы, а кто наплевал - немножечко сели, или откупились, пустив на откуп всё, нажитое непосильным воровством трудом)
Мне подбросили идею вполне приличного дела. Мы начали расцветать и отъедаться. А Колька вовремя работу не нашёл и крепко задумался. Образования не было, с интеллектом тоже не очень...
Думал недолго. Долго нельзя было. Подрастало двое детишек, которых тоже надо кормить. Частично кормила их Колькина жена, взятая мною в реализаторы. Но это был непорядок, если жена зарабатывает, а муж нифига. Поэтому Колька быстро пошёл в милицию.
Тогда было так - или в воровство, грабёж, гоп-стоп, или в милицию. Можно совмещать.
Колька совмещать не стал, стал честным милиционером. Иногда уезжал в командировки, время было беспокойное. Однажды даже попал в больницу. Не рассказывал, что там было и почему. Кулаки иногда прятал - сбиты были кулаки. Всегда Колька был неосторожным, даже когда ещё пацаном стенка на стенку ходил.
... Оксана Макар и Ирина Крашкова - всего лишь одинокие отголоски того массового потока зверств, которые происходят в Николаевской области в частности и в Украине в целом. Разница лишь в том, что на этих двух истерзанных девушек общество отреагировало. А сколько таких жертв остались незамеченными!?..
Пришла осень 2004-го.
Мы жили на два дома. Дети и муж - в городе, уже в квартире, арендованной нами в попытках выбраться из болота нашего посёлочка. Я - иногда возвращалась в посёлочек, проверяя работу реализатора.
Должна заметить - в том маленьком бизнесе, который я развела и тянула шесть лет, очередь на реализацию ко мне стояла наперёд, на пару лет. А всё почему? - я позволяла воровать.
Понимая, что воровать будут обязательно, я закрывала глаза на этот процент усушки и утруски. К тому же выплачивала неплохой процент.
В городской арендованной квартире с нами поселилась наша подруга и её новый муж.
Олежка был милиционером. Любовь вспыхнула, аки пламя в хорошо прочищенной газовой горелке, как только подруга утратила мобильный телефон (хвать из руки, и побежал, и догони его!) и обратилась в ближайшее отделение милиции.
В ближайшем отделении молоденький лейтенант пожал плечами и, скучая, спросил:
- Приметы вы хоть можете вспомнить?
- Могу. Я даже могу вам его нарисовать. - ответила моя подруга-художница.
- Да ну? - оживилось отделение, а Олежка признался, что вот тогда и влюбился в мою подругу.
Портрет получился очень чётким. Олежка сразу сказал:
- да это ж....
и, заверив в благоприятном исходе операции - ушёл на саму операцию.
На следующий день подругу пригласили на опознание. Опознавать она должна была прямо в камере. Подозреваемый уже не мог ходить.
- Морду мы ему целую оставили. - скромно и стеснительно сказал Олежка, демонстрируя подозреваемого потерпевшей.
И в тот же вечер она согласилась выйти замуж за мужественного милиционэра Олежку.
- А тебе не противно? - спросила я, выслушав рассказ об опознании.
- Ай, слушай, ты как девочка. Ты что, не знаешь, что в ментовке всех лупят? А как они иначе выбьют признание? - небрежно ответила моя подруга, отвлекаясь на набирание стихотворного СМС.
Говорю ж - шла любовь, стихи лились потоком из монитора мобильного, и устно.
Мне было слегка противно. Но подруге негде было жить. Это святое. И мы выделили комнату для молодожёнов.
Но им самим было слегка неловко, и хотелось всё же полного уединения - потому через три месяца они сняли квартиру через дорогу от нашей. Они так и искали, чтобы рядом, чтобы помогать друг другу в случае чего.
Подруга так искала. Моих детей она считала частично своими.
Шла осень 2004-го, и подруга со своим новым мужем, ментом Олежкой, пришла ко мне в квартиру через дорогу.
Подруга получила хороший гонорар за заказ, и все деньги принесла мне. Я не просила. Но подруга хорошо знала, где сейчас мои старшие дети. И знала, что поехали они туда почти без денег.
Я не отказывалась. И вообще, когда моя подруга приносила мне деньги для детей - отказываться было бесполезно.
Моя бездетная подруга считала моих детей частично своими.
- Олежка, ну ты скажи мне... - начала я.
Я давно хотела задать ему этот вопрос, но там, где мы встречались вечерами той осени, я не могла ему задать этот вопрос.
Там я стояла среди тысяч, а он ходил, патрулируя.
В оцеплении, живой цепью разрезающем две толпы, кричащих о разном, он не стоял. В том оцеплении выстраивались чины не ниже капитана.
Олежка был сержантом.
- Успокойся. - сказал он мне, не дослушав, пятернёй подгребая шпроты из банки, облизнув пальцы каждый по очереди.
(меня перекосило, я постаралась не дрогнуть ликом, всё ж я привыкла к олежкиной непосредственности за три месяца его квартирования у нас)
- Успокойся. - сказал он. - мы говорили с мужиками. Все решили так, что против людей не попрут. Стрелять не будем.
- Нарушите приказ, если что? - спросила я.
- Да что мне приказ? Мало ли что будет, если я хоть раз стрельну. А мне потом на фонаре болтаться неохота. У меня жена молодая. - и тщательно похлопал подругу по обширному заду.
Подруга зарделась.
- Но эта! - оговорил он. - Это мы со своими поговорили. А офицеры как там, я не знаю. Короче, офицеры не нарушат приказ, если шо. Так что, отозвала бы ты своих малых оттуда.
- Правда, они тогда и здесь пойдут... - задумчиво возразил сам себе он. - Не, пусть уже там будут. Мне потом возиться, вытаскивать их из камер неохота.
... Когда информационная лента пестрит сообщениями об убийствах, их информационная ценность снижается. Также, как в периоды войны утрачивается значимость и ценность человеческой жизни - в такие моменты общество не видит разницы между цифрами «100 тысяч» и «110 тысяч» убитых...
Вечером я поехала в посёлок. Не то что надо было проверить реализатора, чего там уже было её проверять - но некоторую сумму забрать нужно было. Разрулить некоторые конфликты, решить некоторые вопросы, а также провести необходимую политинформацию.
Не то чтобы политинформация входила в мои обязанности - но страна бурлила, бурлило даже наше поселковое болото, и все знали, где я и где мои дети, поэтому закономерно ожидали от меня политинформации.
От которой я, надо заметить, никогда не отказывалась.
Коля вошёл, когда политинформация была в самом разгаре, параллельно с подсчётом баланса, приход-расход, а там на ум пошло, да-да, я не говорю, но я всё вижу, ладно, пусть идёт на усушку-утруску, вот же твои дети стоят рядом, я их знаю с пелёнок, я их люблю, так что ж я, усушку-утруску детям не подарю?
Коля вошёл и все немного стушевались, а моя реализатор, Колина жена, слегка покраснела.
- Я чо хотел спросить... - сказал Коля, пряча взгляд. - Ты там, если надо что передать, так скажи. Деньги там, или какие тёплые носки. Холодно там.
- Спасибо, Коля. Носки есть, а деньги я им выслала только что. - вежливо поблагодарила я. - А что, когда едешь?
- Когда еду, не имеет значения. - строго сказал Коля, а я кивнула.
Я прекрасно знала, что едет он сегодня вечером. И все это знали, подумаешь, военная тайна.
- А что, вам там дадут увольнение? - удивилась я.
- Дадут не дадут, но встретиться с соседями я как-нибудь смогу. - буркнул Коля.
- А что, Коля... - решила я задать вопрос, который лично меня в то время тревожил более всего.
Да и многих он тревожил, понимать надо.
- А что, стрелять будете, если что?
- Конечно шо будем. - ответил Коля быстро. - А ты как думала? Нечего порядок нарушать.
- И вообще... - добавил он помолчав. - Это начальству решать. А мне приказы нарушать не с руки. У меня дети, мне их кормить надо.
- А если напротив моих детей увидишь? - спросила я.
- Так и шо, шо увижу. Мне мои дети дороже. - ответил Коля. - Мне их кормить, мне надо оно, работу терять? А знаешь, какая у меня зарплата? особенно когда с выездами.
- А она же тоже твоих детей кормит. - тихо заметил кто-то из присутствующих.
Тут моя реализатор побледнела и испуганно посмотрела на меня.
У кого в этой семье зарплата больше, знали только она и я. И это без допусков на усушку-утруску.
- Ну-ну, так вопрос не стоит пока что. - успокоила я реализатора, и погладила по голове её маленькую дочь.
... Сегодня информационная ценность сообщений об издевательствах и других правонарушениях снижена настолько, что журналисты в Николаевской области с трудом растягивают скандал с милиционером Фартушным, который, будучи пьяным, жестоко избил студентов, до сугубо городского масштаба...
... прошло несколько лет, я уже жила с семьёй в Киеве - и мне понадобилось съездить в свой город, и поездка в посёлок, где я выросла, тоже намечалась.
Моя подруга к тому времени развелась с милиционером Олежкой.
Олежка перестал приносить деньги в семью где-то на третьем месяце супружеской жизни. Но это не было решающим, подруга умела зарабатывать на всех, кого считала семьёй в данный период времени.
Хуже было то, что Олежка избивал её нещадно. Избивал даже в её беременности, бил ногами в живот, ломал рёбра -и после двух потерянных детей подруга решила, что хватит.
- Он не человек. У него давно атрофировано всё человеческое. - сказала мне подруга. - Помнишь, он сказал тебе, что они там, в отделении, договорились не стрелять в людей? Так вот я тебе говорю - он бы первым стрелял. Ему это в удовольствие. Ничего святого, ничего.
Я не стала напоминать ей о опознании подозреваемого в камере.
- А жаль, что нам приказ тогда не дали. - сказал Колька, когда я заехала навестить свою старенькую квартиру в бывшем когда-то элитном, доме. И заодно увиделась с семьёй своего бывшего реализатора.
- А жаль. - сказал Коля сквозь зубы. - Если бы мы вас тогда хоть помолотили, вы бы сейчас такими наглыми не были.
- Кто эти мы? - спросила я у Коли.
- Ну, вы. Ну, эти... Как вас...
- Народ, что ли? - спросила я.
- Ага, народ. - обрадовался Коля удачно найденной формулировке. - Народ надо держать у ежовых рукавицах. Шоб не попускался.
- А сейчас что, плохо, Коля? - спросила я.
- Канечно шо плохо. - вскинулся Коля. - Милицию сокращают. Никаких выездов, никаких командировочных. И жена никак работу не найдёт...
- А ты не собираешься возобновить это дело? - робко спросила его жена. - Я могла бы здесь сидеть и работать.
- Нет, пока не собираюсь. - улыбнулась я ей.
Этот разговор был давно. В полузабытые, так называемые оранжевые годы Украины.
Сейчас принято скептически и саркастически относиться к работе тогдашнего руководства МВД. И я не могу уверять, что милиция тех лет была безукоризненной.
Но было направление - направление, взятое на хотя бы минимальное соблюдение давнего оранжевого лозунга "Милиция з народом"
Лозунг этот был утопическим. Это понятно.
Карательный орган, та самая, рождённая революцией, не могла так быстро перестроиться. И по-прежнему туда шли работать люди, легче, чем остальные, решающие вопросы - дать в зубы связанному, выстрелить в безоружного, воспользоваться данной властью...
Карательный орган в подкорке этого органа.
Но то, что происходит сейчас, вызывает недоумение. Вопросы. Непонимание.
... Тем не менее, когда шум от этого преступления поднялся на весь мир, украинские милиционеры никак не изменили своего поведения. Они не отреагировали на заявления президента и министра МВД, их ничему не научила врадиевская трагедия. Только за те десять дней, пока делом Крашковой занимался лично Захарченко под наблюдением Януковича, в разных уголках Украины правоохранители совершили ужасающее количество преступлений.
28 июня. Симферополь.
Сергея Тищенко зашел в супермаркет за покупками. Тогда сотрудникам милиции он показался подозрительным. После они завели его в «подсобку», где нет камер, и избили.
29 июня. Донецкая область.
Милиционеры вместе с бойцами отряда Беркут избили пассажиров микроавтобуса, применив против них слезоточивый газ.
30 июня. Кировоградская область.
Двое сотрудников милиции Менчук и Надольняк, находясь в нетрезвом состоянии, избили супружескую пару из России. Мужчине были нанесены многочисленные телесные повреждения, в том числе сотрясение головного мозга и ушиб грудной клетки. Его жена получила травму в виде ушиба мягких тканей шеи. Кроме того, с женщины были сорваны золотые украшения. Судья принял решение наказать оборотней в погонах двумя месяцами домашнего ареста.
1 июля. Львовская область.
Милиционеры в райотделе избили женщину, после чего ей пришлось обращаться в больницу.
1 июля. Днепропетровская область.
17-летнюю Юлию Фетченко нашли изуродованной утром возле местного морга. Жители подозревают бывшего милиционера, работавшего в похоронном бюро. В официальных сводках милиции это убийство отсутствует.
4 июля. Севастополь.
Между посетителем ювелирного магазина и сотрудником Государственной службы охраны (ГСО) возникла словесная перепалка. В результате ГСОшник достал пистолет и направил его на посетителя, который после этого лег на землю. На крики в «ювелирке» прибежал охранник частной охранной фирмы из соседнего магазина и попросил сотрудника Государственной службы охраны успокоиться. После этого сотрудник ГСО дважды выстрелил в охранника частной фирмы, который от полученных ранений скончался на месте.
4 июля. Никополь Днепропетровской области.
Автомобиль местного жителя остановили двое вооруженных людей и направили на него пистолеты. Парень нажал на педаль газа и попытался уехать от нападавших, однако они произвели два выстрела. Он не справился с управлением и врезался в столб. Несмотря на травму ноги, смог добежать до заправки, где вызвал наряд милиции. Было установлено, что нападавшие являются милиционерами линейного отдела милиции.
7 июля. Луганская область.
Милиционер требовал в маршрутке бесплатный проезд, потому что он - милиционер!
8 июля. Киевская область.
Несовершеннолетний сын одного из руководителей Бородянского райотдела милиции Киевской области на автомобиле сбил женщину, после чего она скончалась в больнице.
Стало известно 9 июля. Кривой Рог.
Сотрудник отдела государственной службы охраны избил мужчину. При этом милиционер достоверно знал, что его действия фиксируются камерой наблюдения.
Стало известно 10 июля. Донецкая область.
Трое сотрудников сектора борьбы с незаконным оборотом наркотиков незаконно проникли в квартиру и провели незаконный обыск, после чего стали требовать у хозяйки деньги в размере 16 тыс. грн за непривлечение ее дочери к уголовной ответственности за хранение наркотиков. В тот же день милиционеры получили от женщины деньги в сумме 700 долларов и 4 тыс. грн.
10 июля.
В Запорожье журналиста ICTV, который пытался помочь водителю, избил охранник-милиционер.
Невозможно не вспомнить преступление, которые было совершено за несколько дней до трагедии Ирины Крашковой:
22 июня. Донецкая область.
Сотрудник линейного отдела милиции, находясь в состоянии алкогольного опьянения, избил семью местного жителя, включая его несовершеннолетнюю внучку. Милиционер вырвал девочке клок волос и угрожал ей ножом. Бабушка ребенка, которая бросилась на помощь внучке, получила от правоохранителя удар кулаком в лицо и была госпитализирована. От рук милиционера пострадал и дед ребенка...
Недоумение, непонимание, вопросы - они что, объявили войну?
В ответ на штурм Врадиевского и Святошинского РОВД, в ответ на это:
http://vilna27.livejournal.com/525158.html
http://v-n-zb.livejournal.com/6019638.html
http://road-control.livejournal.com/54590.html
http://bell-mess.livejournal.com/170595.html
И то, что они пишут на форуме - это не фейк, не разжигание?
... "Мне все равно, я себя уважать должен, если дикие приматы с меня начнут погоны срывать или газом травить я включу кофеварку и всем раздам по зернышку. Лучше умереть стоя чем жить на коленях!"
" Когда еще было что-то подобное вспомните ? Если сейчас не присечь будем потом фонари украшать. Поэтому уверен что в этот не простой для общества момент, нужно действовать принципиально и со всей строгостью, не оглядываясь на всякую либеральную болтовню."
"О-о-о...А я про это уже говорил...В теме по Врадиевке.Пока милиция не заставит себя уважать(бояться)и не откроет огонь на поражение при попытках штурма,делов не будет."
"Я пардон за свою семью и детей. Если этим кликушам слабину дать ..все дальше будет как снежный ком. Последствия понимаете ?..."
http://lluvia-ol.livejournal.com/198644.html
Может, и фейк.
Создаётся впечатление, что невидимые кукловоды в этом конфликте подталкивают общество к войне против этого очага, этого органа, изъеденного раком.
И мы все настолько грамотны в подковёрных играх власти, что быстренько можем построить конспирологическую теорию - да нефиг делать нам это сделать.
Да это просто смена власти, догадываемся умные мы. Кому-то дан приказ мочить министра МВД, вот и поднимают народ по щелчку - зря, что ли, в самый разгар событий министр умотал в отпуск?
Но дело же не в том, для чего это делается.
И даже не в том, кому выгодно.
А в том, почему люди так охотно, по щелчку, срываются и идут громить участки, улюлюкают вослед ГАИшникам - просмотрите видео, оно длинное, но там многое понятно, когда посмотришь - и готовность людей к крайним мерам, их жадная готовность, и маргинальная составляющая этих людей, и крайне маргинальная составляющая представителей власти.
http://road-control.livejournal.com/54590.html
Кто кому объявил войну?
Народ милиции или милиция народу?
Будет ли далее эскалироваться эта война? Перейдут ли локальные костерки в большой пожар?
Раздувают ли это сознательно, чтобы:
- иметь возможность ввести ЧП?
- иметь возможность сменить некоторые подвластные течения?
- иметь возможность раздуть конфликт, пострелять людей, тем самым предвосхитив возможные выступление такого уже близкого 2015-го?
Понятия не имею.
Но я знаю только одно - эта война уже идёт. И началась она так давно, что нас ещё на свете не было.
Карательный орган не может быть с народом, сколько не кричи "Милиция с народом"
Раковый орган не может быть вылечен на такой стадии.
А однажды запущенная цепочка может стать неуправляемой.
Эту статью я ждала давно:
... На украинскую милицию не повлияли ни президент, ни министр, ни народ, готовый штурмовать райотделы. Милиционеры продолжают, как и раньше, считать законом исключительно себя, убивать, насиловать, грабить, унижать, вымогать, оскорблять, издеваться.
...
Украину не спасет очередной новый закон о милиции. Украине нужна настоящая реальная реформа. Пусть жесткая, как в Грузии. Пусть сложная и болезненная, как в европейских странах. Украине нужна правоохранительная система, которой будут доверять. И которая будет подотчетна непосредственно жителям, а не самой себе.
http://j-mihalych.livejournal.com/1134253.html
Автор старательно собрал хронологию событий - ту хронологию, которая ускользает от нас, захлёбывающихся новостями одного дня, быстро забывающими о дне вчерашнем.
Но даже в этой статье автор не даёт чёткого ответа, а заканчивает рассусоливанием о реформе милиции.
А кто будет делать эту реформу?
И главное - для кого?
Для Кольки и ОлежкИ, которые вопрос стрелять-нестрелять, бить-небить решили для себя давно, когда вошли в эти стройные ряды, ряды вооружённые, одетые в форму.
Или для колькиной жены, добрейшей женщины, которая, тем не менее, чётко знает:
воровать - нормльно
нарушать закон - правильно, если надо выжить
сильный стреляет и бьёт - слабый принимает пулю или кулак.
Моя дочь сказала на днях:
- Нынешняя милиция это дети девяностых. Но это бы ещё не беда. Беда в том, что против нынешней милиции тоже дети девяностых.
Я добавляю:
- И в подкорке всех этих детей 70 лет Советского Союза, где у всех был один чёткий враг, и враг этот - карательный орган. И никакие сериалы "Следствие ведут знатоки" и "Рождённая революцией", а паче всяческие "Улицы разбитых фонарей" не изведут из подкорки народа осознание внутреннего врага.
Мы ботали по фене, мы все потомки либо сидевших, либо охранявших.
И все наши папы-мамы, деды-прадеды и даже бабушки в подкорках и подсознаниях наших чётко знают внутреннего врага.
И тут уже плевать, что этим нашим чётким знанием кто-то воспользовался и тихо раздувает эти локальные очаги, этот протест, который никому невозможно будет сдержать.
Мы не виноваты.
Мы не сеяли это.
Но собирать нам.