Герман Дижечко Неоконченная автобиография часть 2
3
Когда мне было лет одиннадцать, мы с мамой пришли в гости к её самой близкой подружке Эмме Асадуллиной. Она была наполовину полька, наполовину русская. Муж - татарин. В Башкирии вообще мне встречались и более экзотические помеси. Там я познакомился с сыном хозяйки, семнадцатилетним Олегом. Дамы на кухне обсуждали рецепт приготовления «огурчиков по тираспольски», мясного блюда в виде рулетиков с грецкими орехами и чесноком, перевязанных ниткой, тушившихся в сильно перченой воде. Я лакомился вареньем из зелёных грецких орехов. Потом я оказался в комнате Олега. Все стены были увешаны плакатами и портретами дерево/масло (в те времена было проще скопировать маслом по дереву, чем раздобыть фирменный плакат), на которых красовались вычурно одетые парни с волосами до плеч, в сапогах на «платформе», с электрогитарами в руках. Особенно мне понравилась симпатичная деваха в чёрном кожаном комбинезоне, с молнией, расстегнутой почти до пояса, с белой бас-гитарой, размером, почти с неё.
- Чё эта? - спросил я, вытаращив глаза
- Сюзи Кватро,- ответил Олег, с уважением в голосе.
- А чё эта?
- Рок-музыка! - торжественно объявил Архангел Олег и ухмыльнулся.
- А это чё? - чуть не плача взмолился я.
- Щас, - вздохнул Олег и, выбрав нужную плёнку, включил магнитофон «Комета». По тем временам - шик!
И тут случилось необыкновенное! Такого я никогда еще не слышал! Музыка была волшебной, запредельной. Моё сердце билось с ней в унисон. В тех же приятных вибрациях. В общем Сюзи Кватро своим первым альбомом мне всю жизнь испортила. Я понял, что буду в жизни заниматься именно этим. Через пятнадцать лет моя мечта сбылась. Я стал известным рок-музыкантом. А пока я набирался опыта, слушая самые лучшие образцы, преимущественно, английской, и отчасти американской рок-музыки. И никакого блюза или ритм-энд-блюза. Предпочитал сайкеделик , прогрессив и некоторый арт-рок. Из хард-рока слушал Лед Зеппелин, Блэк Саббат и Назарет. Ну и глэм, конечно. Где брал? Где только мог. У меня всегда были друзья среди больших пацанов. Обычно это были старшие братья моих одноклассников или товарищей по двору.
Мне было двенадцать, когда мы переехали в Ростов-на-Дону. Мама встретила хорошего человека и, впоследствии, вышла за него замуж. Он не стал мне отцом, так как я был уже взрослым и не смог назвать его папой. Я думаю, ему было немного обидно. Он предпринимал слабые попытки к сближению. Например, предлагал мне называть его папой по-английски. Я сказал ему, что и папа, и мама звучат по-английски так же, как и по-русски. В результате, я своего отчима так никак и не называл. Мама была буферной зоной. Через неё и происходило общение. А жаль. Мне с ним часто бывало интересно. Особенно, когда мы совместно занимались чем-нибудь полезным. Он всю жизнь увлекался волейболом. Знал, что такое спортивный (бойцовский) характер. Я благодарен ему за самую важную вещь, которой он меня научил. Мне это частенько помогало в самые тяжелые моменты жизни. Как-то мы вдвоем занимались устройством забора на даче. Я сказал ему, что устал и больше не могу. А он сказал, что когда кажется, что больше не можешь, но пытаешься продолжать из последних сил, тогда и обретаешь настоящую силу. Появляется второе дыхание. А дальше - легче. Любая маленькая победа над собой впоследствии не давала мне повода сникнуть и позволяла перебарывать себя, хотя шансов не оставалось никаких.
Нечто подобное говорил мне в пять лет мой дедушка. В детстве я очень плохо ел. Был худенький. Дедушка терпеливо сидел рядом со мною и следил за тем, чтобы я доел всё, что было положено бабушкой в тарелку. Он говорил мне, что в последней ложке - самая сила и есть!
С тех пор я не оставляю в тарелке ничего, кроме явных отходов. Иногда в ресторанах бывает немного неудобно. Да и плевать! Правда часто я объедаюсь. Навёрстываю, упущенное в детстве.
стоит первый слева дедушка Германа - Федор Яковлевич,
сидит первая слева бабушка Германа - Олимпиада
4
С осени 75-го по осень 84-го почти каждую субботу-воскресенье я ходил под магазин «Мелодия» на, так называемую, сходку, которую я сразу же прозвал «сходняк», меняться пластинками. Подсудное было дело. За спекуляцию. Собиралось человек по двести-триста филофонистов с портфелями, набитыми привозными шедеврами грамзаписи. Бывали облавы. Со всех сторон менты налетали. Толпа - врассыпную! По Пинк Флойдам и Дип Пёплам. Кого ловили - везли в отделение, там штрафовали. Потом отпускали. И, главное, пластиночки возвращали.
А были и такие персонажи, что поджидали тех, кто после сходняка в одиночку домой возвращался, отнимали драгоценные пластиночки и скрывались во дворах. Со мной однажды произошёл подобный случай. Какой-то чувак сзади подбежал, выхватил у меня пакет с пластинками и побежал. Я - за ним. Долго гнался. С кирпичём в руке. Я тогда в строительном техникуме учился и в кирпиче чувствовал поддержку. Жара. Градусов тридцать. Чувак мне ещё опасной бритвой угрожал. Но я не мог его оставить, потому что в том пакете, кроме очень редких пластинок лежали кое-какие мамины документы. Поэтому я и гнался за злоумышленником. Эту погоню заметил, проезжавший мимо, наряд милиции. Грабителя задержали. Суд. Срок. Двадцатишестилетний мудила. Ребёнку год. Как говорится, кого только п…да не надрищет. Мать, небось, рожала - радовалась. Мол, человеком будет. А тут …
Мне тогда девятнадцать лет было. Мой любимый возраст. Лучшая, за всю жизнь, музыка. Мода. Первая плотская любовь. Ленка Гольцева из Зверево. Чуть не женился. Спасибо, родители переубедили. А то жизнь совсем иначе сложилась бы. Прожить жизнь иначе ни за-что не соглашусь! Всё понравилось. От бед и несчастий никто не застрахован. А могло быть и хуже. Счастья, всё-таки было больше. На порядок.
Часто везло. Пример. Сентябрь 1979-го. Стою однажды в очереди за пивом. Пивточка на Горького/Буденновском, напротив цирка. Пиво с нового завода. То есть, не квасоподобный кисляк, а вполне приличное, свежее, хоть и разбавленное, а как же иначе, холодненькое пивко. Очередь. Человек пятнадцать. Такие времена. Передо мной стоит парень лет около тридцати. Очень модно одетый. К окошку раздачи с непременной надписью «до полного отстоя пиво не брать» подходит африканский студент из параллельной группы с пустой кружкой. Типа повторить. Была такая услуга. Вне очереди. Дальше - кино. Парень, стоявший передо мной, подходит к афростуденту и коротким тычком в центр лба укладывает на землю. Мужики в очереди загалдели, типа:
- Ты чё, братан, иностранца мочишь? Международный скандал будет!
- Мы в Америке, - сильно картавя, заговорил вспыльчивый, - чьёрных бьём не потому, что они чьёрные, а потому, что они наглые!
После этого объяснения негров из пивняка сдуло. Наверно инстинкт. Все немного поржали. Потом объяснили американскому товарищу, что такое «повторить». Он выразил сожаление по поводу произошедшего и извинился перед публикой. Когда подошла его очередь, он взял пива и встал за свободный столик. Я через минуту присоединился. Познакомились. Разговорились. Его звали Норманн. Оператор -кинодокументалист. Он приезжал на Ростсельмаш снимать очередной рекламный ролик о заводе и комбайнах. Мы долгие годы поставляли недорогие и простые в управлении, по сравнению с японскими и немецкими, комбайны и запчасти к ним в США и Канаду. Норманн регулярно приезжал в Ростов снимать репортажи по заказу дилеров. Я обратил внимание на необычную форму его кейса. Он был квадратный. Спокойно так лежал на столике. Я говорил с Норманном о всяких мелочах и деталях в советско-американских отношениях, но не мог оторвать взгляда от его кейса. Американец заметил это и, улыбаясь, открыл его. Я бровью не повёл, потому что уже наверняка знал, что в нём лежит. С такой же улыбочкой я поднял, стоявший под столиком свой дипломат, положил рядом с Норманновским и открыл. Мы допили пиво, и я пошёл с нашими кружками повторить. Когда вернулся, заметил, что глаза моего нового знакомца расположены на лбу. В обоих кейсах лежали пластинки примерно одного направления. Панк/нью-вэйв. Несколько из них были идентичны. Он был немало удивлён.
- Откуда?
Я рассказал про сходняк. Про определённый круг друзей, знакомых с моряками торгового флота. Из загранки привозили заказы. И всё такое.
С тех пор, как я познакомился с Норманном, случалось прослушивать до ста новых английских и американских альбомов. Это и есть мои университеты. Моя консерватория. Иначе мне пришлось бы всю оставшуюся жизнь слушать всякое говно и радоваться. А то и вообще Не слушать ничего. В общем тут мне особо крупно повезло!
Я закончил строительный техникум. Работал на стройке. Построил одиннадцать девятиэтажных четырехподъездных домов в Ростове и Новочеркасске. Работал мастером смены, но больше каменщиком-монтажником. С детства любил делать домики из кубиков.
Параллельно занимался музыкой. Вместе с друзьями организовал группу «TORA! TORA! OSS!». Играли музыку похожую на английский нью-вэйв и глэм Дэвида Боуи. Я много сочинял и музыки, и стихов.
В 1983 году, в гостях у странной, но очень симпатичной девушки по имени Гета (Генриета), я познакомился с известным гитаристом Виктором Зинчуком. Он сказал мне, что в этом городе меня уже каждая собака знает, что реализоваться можно только в Москве, где у него много знакомых молодых талантливых музыкантов. Так я и оказался в Москве 25-го марта 1985 года.
Виктор Зинчук