1974, Владимирский централ. Витольд Абанькин. Но, мразь, поехали!
Витольд Абанькин - известный ростовский диссидент, проведший в тюрьмах и лагерях 12 лет.
Из публикации на rostov.rufront.ru
Есть в русском языке поговорка: «и смех,и грех». Так вот во Владимирской тюрьме эта поговорка была как раз к месту. Каждый день зэки выкидывали такие фортеля, что вольному человеку подобное и в голову не взбредет, и если ему расскажут о чем-то таком, то вряд ли он и поверит. А для зэков это было делом обыденным, так сказать тюремными буднями, которые бывали настолько скушными, что зэки придумывали разное, чтобы будни эти хоть как-то отличались друг от друга и потом было бы что вспомнить , над чем посмеяться, или иметь повод лишний раз покостылять ментов и власть.
Это случилось зимой 1974 года. Осенью нас 45 человек привезли во Владимирскую тюрьму, каждого на три года за участие в забастовке протеста в лагере № 36 Пермской области. Там один из офицеров ударил политзэка, нашего товарища. Мы бросили работу и объявили голодовку. Потом каждый из нас прошел по карцерам, пару раз в ПКТ(тюрьма при лагере) и вот мы уже во Владимире.
В тюрьме о правах человека даже не слышали: произвол, ужасное питание и война зэков с ментами. Зэки избивали ментов, обливали их из параши, выкалывали глаза, спускали с лестницы во время вывода на прогулку, убивали. А менты в свою очередь избивали зэков, бросали их в карцера, а то и в пресс-хаты, где зэков медленно или быстро убивали такие же зэки, продавшиеся администрации. В общем мы попали в самое пекло. Конечно нас держали отдельно от уголовников и следили, чтобы у нас не было с ними никаких контактов. Но все равно очень быстро мы связались с уголовниками и подключили их к борьбе за права человека, но уже по закону. Мы быстро наладили нормальное питание по нормам раскладки, в карцерах если температура опускалась ниже положеной, стали выдавать бушлаты и т.д. Мы научили уголовников писать жалобы. Они пересылали нам свои приговоры и многие мы обжаловали и уголовникам поснимали сроки, заменили тюрьму на лагерь и т.д. В общем мы, можно сказать, подружились. Информация шла на волю через уголовников, они присылали нам подогрев, то есть продукты питания и жизнь наша в тюрьме была довольно сносной.
Но вот однажды зимой после серии наших жалоб в Генеральную прокуратуру во Владимирскую тюрьму приехала большая комиссия. Это был прокурор из Генпрокуратуры, прокурор по надзору за МЛС Владимирской области, представители МВД СССР и УВД Владимирской области. Они ходили по камерам и задавали обычные вопросы на что жалуетесь и есть ли претензии к администрации и прокурору. Мы заранее приготовили свои требования и передали список комиссии. Надзиратели и представители администрации были так напуганы этим приездом высоких чинов, что тряслись от страха и ходили за ними хвостиками с бледными лицами на негнущихся ногах. Так по коридору, заходя в каждую камеру, комиссия шла по тюрьме. Мы слышали как хлопали двери камер, лязгали ключи и засовы. Вслед чиновникам летели проклятия и угрозы зэков, но на это никто не обращал внимания. И вдруг мы услышали шум, крики, какую-то возню в дальнем конце коридора и истошный вопль: «Но,мразь!Поехали!» Мы прильнули к двери, чтобы понять что происходит. В коридоре продолжались крики, какая-то беготня и возня и...хохот зэков.
И только позже мы узнали, что в камеру к полосатым, это особо опасные рецидивисты, т.е. те кто совершил в места заключения не одну ходку , они носил полосатую одежду, вошла комиссия. Полосатые предъявили какие-то свои требования, но их даже слушать не стали и чиновники быстро стали выходить из камеры. Последним спешил прокурор по надзору за МЛС Владимирской области. Он повернулся спиной к зэкам и выходил из камеры. Один из полосатых прыгнул ему на спину, обхватил горло руками, а ногами туловище и заорал: «Но,мразь!Поехали!» Прокурор как ошпаренный выскочил из камеры с выпученными от страха глазами и понесся по коридору с полосатым на спине. Зэк проскакал на прокуроре с десяток метров и был сброшен надзирателями. Тут же полосатому дали несколько пинков и посадили на 15 суток в карцер. Но потом сами надзиратели помирали со смеху, когда вспоминали эту сцену, а зэки стали снимать шапки перед тем полосатым в знак уважения. Ведь не каждый зэк мог похвастаться тем, что катался верхом на прокуроре. Ходили слухи, что надзиратели , когда тот полосатый сидел в карцере, подкидывали ему подогрев от себя, а потом, когда он вернулся в свою камеру, они закрывали глаза, когда раздатчики пищи, черпаки, накладывали в его миску двойную порцию каши или борща.
Парадокс советской пенитенциарной системы заключался в том, что администрация и надзиратели тюрем и лагерей и зэки одинаково ненавидели прокуроров, т.к.первых они наказывали за несоблюдение режима, то есть за то, что они проявляли к зэкам недостаточную жесткость, а зэки ненавидели их потому, что прокуроры обычно на их жалобы не реагировали.
Октябрь 1980 г. Ростов/Дон.
Из публикации на rostov.rufront.ru
Есть в русском языке поговорка: «и смех,и грех». Так вот во Владимирской тюрьме эта поговорка была как раз к месту. Каждый день зэки выкидывали такие фортеля, что вольному человеку подобное и в голову не взбредет, и если ему расскажут о чем-то таком, то вряд ли он и поверит. А для зэков это было делом обыденным, так сказать тюремными буднями, которые бывали настолько скушными, что зэки придумывали разное, чтобы будни эти хоть как-то отличались друг от друга и потом было бы что вспомнить , над чем посмеяться, или иметь повод лишний раз покостылять ментов и власть.
Это случилось зимой 1974 года. Осенью нас 45 человек привезли во Владимирскую тюрьму, каждого на три года за участие в забастовке протеста в лагере № 36 Пермской области. Там один из офицеров ударил политзэка, нашего товарища. Мы бросили работу и объявили голодовку. Потом каждый из нас прошел по карцерам, пару раз в ПКТ(тюрьма при лагере) и вот мы уже во Владимире.
В тюрьме о правах человека даже не слышали: произвол, ужасное питание и война зэков с ментами. Зэки избивали ментов, обливали их из параши, выкалывали глаза, спускали с лестницы во время вывода на прогулку, убивали. А менты в свою очередь избивали зэков, бросали их в карцера, а то и в пресс-хаты, где зэков медленно или быстро убивали такие же зэки, продавшиеся администрации. В общем мы попали в самое пекло. Конечно нас держали отдельно от уголовников и следили, чтобы у нас не было с ними никаких контактов. Но все равно очень быстро мы связались с уголовниками и подключили их к борьбе за права человека, но уже по закону. Мы быстро наладили нормальное питание по нормам раскладки, в карцерах если температура опускалась ниже положеной, стали выдавать бушлаты и т.д. Мы научили уголовников писать жалобы. Они пересылали нам свои приговоры и многие мы обжаловали и уголовникам поснимали сроки, заменили тюрьму на лагерь и т.д. В общем мы, можно сказать, подружились. Информация шла на волю через уголовников, они присылали нам подогрев, то есть продукты питания и жизнь наша в тюрьме была довольно сносной.
Но вот однажды зимой после серии наших жалоб в Генеральную прокуратуру во Владимирскую тюрьму приехала большая комиссия. Это был прокурор из Генпрокуратуры, прокурор по надзору за МЛС Владимирской области, представители МВД СССР и УВД Владимирской области. Они ходили по камерам и задавали обычные вопросы на что жалуетесь и есть ли претензии к администрации и прокурору. Мы заранее приготовили свои требования и передали список комиссии. Надзиратели и представители администрации были так напуганы этим приездом высоких чинов, что тряслись от страха и ходили за ними хвостиками с бледными лицами на негнущихся ногах. Так по коридору, заходя в каждую камеру, комиссия шла по тюрьме. Мы слышали как хлопали двери камер, лязгали ключи и засовы. Вслед чиновникам летели проклятия и угрозы зэков, но на это никто не обращал внимания. И вдруг мы услышали шум, крики, какую-то возню в дальнем конце коридора и истошный вопль: «Но,мразь!Поехали!» Мы прильнули к двери, чтобы понять что происходит. В коридоре продолжались крики, какая-то беготня и возня и...хохот зэков.
И только позже мы узнали, что в камеру к полосатым, это особо опасные рецидивисты, т.е. те кто совершил в места заключения не одну ходку , они носил полосатую одежду, вошла комиссия. Полосатые предъявили какие-то свои требования, но их даже слушать не стали и чиновники быстро стали выходить из камеры. Последним спешил прокурор по надзору за МЛС Владимирской области. Он повернулся спиной к зэкам и выходил из камеры. Один из полосатых прыгнул ему на спину, обхватил горло руками, а ногами туловище и заорал: «Но,мразь!Поехали!» Прокурор как ошпаренный выскочил из камеры с выпученными от страха глазами и понесся по коридору с полосатым на спине. Зэк проскакал на прокуроре с десяток метров и был сброшен надзирателями. Тут же полосатому дали несколько пинков и посадили на 15 суток в карцер. Но потом сами надзиратели помирали со смеху, когда вспоминали эту сцену, а зэки стали снимать шапки перед тем полосатым в знак уважения. Ведь не каждый зэк мог похвастаться тем, что катался верхом на прокуроре. Ходили слухи, что надзиратели , когда тот полосатый сидел в карцере, подкидывали ему подогрев от себя, а потом, когда он вернулся в свою камеру, они закрывали глаза, когда раздатчики пищи, черпаки, накладывали в его миску двойную порцию каши или борща.
Парадокс советской пенитенциарной системы заключался в том, что администрация и надзиратели тюрем и лагерей и зэки одинаково ненавидели прокуроров, т.к.первых они наказывали за несоблюдение режима, то есть за то, что они проявляли к зэкам недостаточную жесткость, а зэки ненавидели их потому, что прокуроры обычно на их жалобы не реагировали.
Октябрь 1980 г. Ростов/Дон.