Интервью о Тиме с Викой Тимофеевой-Врубель

[anna_brazhkina]

Вика, Тима и другие во время монтажа выставки "Героическая" в ростовском музее изобразительных искусств, 1988. Кажется, они только что поженились. Или еще нет?

8 мая 2009 ростовская газета "Наше время", по инициативе хорошего человека из Таганрога Руслана Ясаева (коллекционера и просветителя, автора почти всех статей о ростовской и таганрогской неформальной культуре 80-90-х в Википедии), выпустила разворот о Сергее Тимофееве - к 50-летию со дня его рождения.

Среди материалов номера - интервью с Викой Тимофеевой-Врубель, женой Тимы.



Вика уже давно - известный международный художник. Она работает в тандеме со своим мужем Дмитрием Врубелем.
Врубель получил широкую известность в 1990, изобразив на оставшемся после крушения Берлинской стены ее фрагменте - знаменитое граффити с фото поцелуя Брежнева и Хоннекера.



Об их совместной работе можно почитать тут: http://www.guelman.ru/dva/para15.html и тут: http://www.artchronika.ru/item.asp?id=30

Внутри России народная слава пришла к ним после выпуска настенного календаря с 12-ю современными, довольно двусмысленными, изображениями Президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина, как раз во время пика его сумасшедшей популярности.

С тех пор все, что делают Тимофеева и Врубель, пользуется огромным интересом у центральной прессы. Один из их последних масштабных проектов - "Евангельская серия" - был представлен на "Арт-Москве" в 2008. Серия выполнена на основе фотографий информагентства Reuters.





Больше картинок серии можно посмотреть тут: http://www.liveinternet.ru/community/contemporary/post76787268/

В настоящее время пара переживает острый момент своей художественной карьеры: православная общественность требует изъять "Евангельскую серию" из Пермского музея современного искусства, которым руководит Марат Гельман.
Видео на эту тему можно посмотреть тут: http://grani-tv.ru/tags/147/entries

Вика присутствует в нашем сообществе, она доступна для общения и иногда пишет смешные, откровенные и дико трогательные реплики-воспоминания о своей жизни с Тимой. Читать это можно бесконечно, хотелось бы, чтобы она писала чаще и больше :).

А интервью с ней - вот:

И НИКУДА ОТ ЭТОГО НЕ ДЕТЬСЯ

… В начале 90-х Сергей познакомился с Викой, которая вскоре стала его женой.

- Когда ты встретилась с Сергеем, что тебе бросилось в глаза?

- Я была им шокирована. На нем были солдатские галифе, а на шее, в качестве шарфа - черный в малиновых цветочках платочек - как раньше бабушки носили. В то время я была невестой, собиралась замуж за очень хорошего молодого человека, который остался в Одессе. Когда увидела Сергея - я еще не поняла, что пропала… Он сидел напротив меня на корточках и сверкал, как мышь, большими черными глазами. Кто-то курил. Тима сказал, что не любит наркотики, что волосатые зубы может и без наркотиков нарисовать. На третий день знакомства, на квартире у Марины и Гоши, которые жили на Северном, минут двадцать никого не было дома, что было большой редкостью - он ко мне подошел, стал на колени, извинился, что цветов у него сейчас нет, и, положив передо мной на табурет две конфетки - были такие советские карамельки, назывались «Виктория» - предложил мне стать его женой.
Был жутко дождливый и тоскливый февраль. В доме, что рядом с тем, где жили Марина и Гоша, размещался мебельный магазин. Тогда, в советские времена, чтобы купить мебель, надо было записываться. Люди неделями вели списку, перекличку. Очереди стояли круглосуточно. И вот, в один из дней, слышу за окном ритмичный гул. Подхожу к окну, там под проливным дождем, стоит Тима с цветочком в руках, и вся эта хмурая толпа у магахина скандирует: «Вика! Вика!». Я не знаю, что он им говорил, как он их обаял, что люди, которые стояли в очереди за мебелью, стали звать «Вика!», а он стоял перед ними и счастливо хохотал…

- Он рассказывал тебе о своей работе?

- Сладко потягиваясь, говорил: «Эх, хороша жизнь художника! Тут картинку нарисовал, там стишок написал - все копеечка в дом».

- Он тогда уже собрал группу «Пекин Роу-Роу»?

- Группа уже была, но она тогда так еще не называлась. Тогда он написал песню «Радио Маяк» и почти весь первый диск. Понимаешь, у него все как-то поисходило без отрыва от жизни: тут же гости, тут же счинение песен, разработка концепции нового журнала, рисунок для газеты… Не было деления на виды деятельности.

- Это было естественное состояние.

- Перманентное, он много работал, вообще был трудоголиком. Был возрожденчески одаренным человеком. Я не видела, что ему было тесно с Ростове. Может быть, я не в состоянии тогда была этого увидеть - мне тогда было-то 22 года, масштаб его одаренности и сегодня сложно оценить. Хотя, в принципе, ему никогда, нигде ничего не мешало. То естьштанишки как-то не жали, он никогда не жаловался на то, что у него чего-то не получается. Ну, мог иногда артистически поныть об отсуствии денег или о тяжелом похмелье, но мне казалось, что для него это были исключительно поводы для удачной смешной мизансцены, не более. По-моему, в каком-то интервью, когда у него спрашивали, что ему мешало в советской системе, он сказал, что ничего не мешало, если что-то и мешало, то только какие-то помехи в себе. Уже в Москве, на 4-м канале у Димы Диброва, у Тимы появилась возможность одновременно работать в нескольких направлениях в качестве оформителя, фактически без художественного компромисса. Идей было много. Он во всем был творческим увлеченным человеком. Я уже потом, когда его не стало, нашла в общей тетради его заметки, из которых можно было понять, что он учился работать на компьютере. Тогда, в начале 93-го, компьютеры встречались так же редко, как сейчас частные обсерватории. Или, например, собирался брать уроки игры на виолончели…

- В творчестве он открывал для себя какие-то новые перспективы?

- Конечно, он не собирался только работать на телевидении, хотел заниматься живописью и музыкой. За месяц до гибели он сказал, что в Останкино свершено невыносимая атмосфера, что он сибирается оттуда сбежать.

- Как ты думаешь, как бы сожилась его жизнь, останься он жив? Был бы этаким сибаритом, тучным таким дядькой?

- Максимум, что ему грозило, может быть, такое селедочое маленькое брюшко, а, может быть, нет. Но я точно знаю, что он былбы успешным. Не то чтобы он бы нацеливался на самоуспех, все бы само собой произошло. Но эта для меня до сих пор непостижимая, совершенно нелогичная, ничем не объяснимая гибель… Пика-то не было. Я не первая, не десятая говорю о том, что он был гением. До крайности все нелепо и обидно. В нем был гигантский потенциал, он и работал-то, не напрягаясь, никогда не тужился, не выдавливал ничего из себя. Если говорить о музыке, то, к примеру, шесть песен из второго концерта «Живая сила» он написал за одну ночь. В Танаисе у него случилась шуточная «дуэль» с Виталием Калашниковым. Мы, девушки: я, Алиска (жена Калашникова), сидели и слушали, как они перепевая друг друга , на ходу сочиняли стихи и песни. Это было невероятно остроумно и смешно.

- Время прошло, а его песни сегодня слушают не только те, кто его знали, но и молодежь.

- Рома Зверь (группа «Звери»), родился в Таганроге, и, как выяснилось, когда был маленьким, слушал песни «Пекин Роу-Роу». Забавное совпадение, что сопродюсер группы «Звери» - старший сын моего второго мужа. И капитализация нашей семьи повысилась, когда Рома узнал, что папа сопродюссера женат на вдове Сергея Тимофеева.

- Вика, как бы он отметил свой юбилей?

- Трудно себе представить. Я знаю, что его притомили не попивания сами по себе, но пьянки. Некоторые люди, плохо его знающие, считают его крайне богемным человеком, сумасшедгим оборванцем. Хотя он любил хорошую одежду, и, если была возможность, одевался красиво. Старое пальто, года 50-го, он умудрялся носить с невыразимым шиком. Каракулевую шапку, доставшуюся от марининого дедушки-коммуниста, носил как Наполеон треуголку - поперек головы. Правда, недолго - мы поссорились на площади в районе кинотеатра «Буревестник», и Тима в сердцах забросил шапку на высокую ель. Предпочитал коньяк портвейну, безумно любил жареную картошку и любые ее производные.

- Я помню, как-то он зашел ко мне в отдел. И я заметила на нем модную в те годы шелковую рубашку с короткими рукавами. Неожиданно он спросил: «Красивая у меня рубашка?». Я сказала, что классная. И он, как мне показалось, с подчеркнутой гордостью, уточнил: «Теща привезла». Когда он начинал у нас работать, у него еще не было возможности покупать хорошие вещи. Но он любил хорошо одеваться.

- Он просто один из немногих, кто этого не скрывал. Обычно мужчины в этом не признаются. Те, кому, казалось бы, абсолютно все равно, что надеть, отчего-то из горы тряпок безошибочно выбирают лучшее. Хотя особой ценности одежде он никогда не придавал. Дима Катханов попросил его на денек дать роскошное новое пальто, которое мой папа привез из-за границы, Тима немедленно его отдал и всю лютую московскую зиму проходил в старом бушлатике.
Я спокойно представляю Тимино 50-60-летие. Мне понадобилось несколько лет для того, чтобы понять, что все бесповоротно, что его нет. Хотя время от времени снова все накатывает… Это все во мне, и никуда это не денешь.

Ирина Хансиварова, «Наше время» (Ростов-на-Дону), 08.05.2009