Россияне в Южной Африке
Русская диаспора Южной Африки
Б. Горелик // "Азия и Африка сегодня", 2004, № 5 (публикуется в сокращении), "Портал "Соотечественники" (В своё время этот товарищ создал сайт, посвящённый ЮАР. Хороший был сайт... - Р.)
Ассимиляция или адаптация
Уже более столетия южноафриканское направление является 1 из важных для российской эмиграции. В конце XIX - начале XX вв. сюда из России ехали в основном евреи, привлеченные новыми возможностями и экономическим подъемом, охватившими Капскую колонию и бурские республики после открытия богатейших золотых и алмазных месторождений. В результате большая часть южноафриканских евреев может похвастаться российскими предками. (upd Как напомнил uryst, "в основном это евреи (из Российской империи), НО из Литвы, "литваки". Вот уже несколько лет в Вильнюсе в августе они проводят свои съезды" литваков" и основная часть - из ЮАР, потомки уехавших тогда не в Штаты, а в Африку".)
В начале 1930-х ЮАС было ужесточено. Бурный поток россиян, намеревавшихся поселиться в этой стране, превратился в ручеек. Через препоны, воздвигнутые южноафриканским законодательством, могли прорваться только самые отчаянные. Алмазный и золотой бум сошел на нет, и эмигрантов из России привлекали уже другие страны.
Так продолжалось вплоть до перестройки, когда советские граждане получили право более свободного выезда за границу. К тому времени правительство белого меньшинства ЮАР уже начало политику активного привлечения иммигрантов к делам своей страны, и немало наших бывших сограждан, даже в отсутствие дипломатических отношений между СССР и ЮАР, правдами и неправдами получали вид на жительство в этой стране. Ныне число наших соотечественников в Южной Африке исчисляется тысячами - официальных данных на этот счет, к сожалению, нет.
А что же было в промежутке между двумя этими мощными волнами российской эмиграции в Южную Африку? Сведения о русских в Южной Африке вплоть до конца 1980-х довольно скудны. Русская диаспора в эти годы была малочисленной. До "перестройки" в СССР и связанной с ней крупной волны российской эмиграции общее число русских в Южной Африке вряд ли превышало несколько сотен. По приблизительным оценкам, перед Второй мировой войной в Йоханнесбурге, важнейшем городе ЮАС, проживало около 20 русских. К концу 1950-х там было уже около 50. В дальнейшем их число в ЮАР только сокращалось, несмотря на небольшой приток русских из бывших африканских колоний. В 1973 в "Южно-Африканской энциклопедии" русская диаспора страны названа "вымирающей".
Здесь вообще не издавались русские газеты и журналы, а эмигрантская пресса из Европы и США приходила с большим опозданием. Но все же здесь ее ждали с большим нетерпением, читали от корки до корки. В Южную Африку доставлялась русская пресса, выходившая не только в Западной Европе и США, но и в Прибалтике (например, рижская газета "Сегодня"). Эмигранты ходили друг к другу в гости, обменивались экземплярами газет и журналов, читали статьи, а затем обсуждали их. Некоторые сами посылали корреспонденции в газеты русского зарубежья. Статьи с юга Африки можно было прочитать в "Новом русском слове", "Русской мысли", "Сегодня", "Православной Руси". Русские эмигранты, оказавшись в Южной Африке, не хотели оказаться в изоляции и стремились всеми силами поддерживать связи с мировыми центрами русской диаспоры.
В период после окончания Второй мировой войны роль и влияние русской общины Южной Африки возросли. В предыдущие десятилетия здесь знали лишь отдельных русских эмигрантов, достигших успеха и заслуживших уважение в новой для них стране (например, геологи П. С. Назаров и П. Е. Ковалев). Но это все же были одиночки, не связанные друг с другом организационно, не объединенные групповой необходимостью сохранить свое национальное самосознание. После войны русских в ЮАС стало больше, чем в предыдущие годы, а значит, возникли условия, необходимые для создания общины как альтернативы ассимиляции, и южноафриканские русские воспользовались этим моментом.
В первые предвоенные и первые послевоенные годы в ЮАС приехали русские из таких важных центров российской эмиграции послереволюционной волны, как Франция, Германия, Югославия. Они знали формы-способы объединения русских беженцев в этих государствах. Некоторые из них, возможно, принимали участие в деятельности эмигрантских организаций. В любом случае, им была знакома и близка идея сохранения в себе и своих детях русского и православного начал как способа избежать ассимиляции и сберечь свою идентичность. Без таких "подготовленных" кадров создание "Общества русских эмигрантов" в Южной Африке (оно было основано в 1952) было бы невозможно. Большинство его организаторов принадлежало ко второму поколению эмигрантов из России, и пока они были сравнительно молоды и полны энергии, т.е. в 1950-70-е, русская община, по крайней мере, в Йоханнесбурге, процветала. Но передать "эстафету" своим детям они не смогли. Третье поколение, по большей части, считали себя не русскими, а стопроцентными южноафриканцами. А значит, для них не было нужды поддерживать и культивировать в себе русское начало, "Русское общество" было им не нужно.
Русская иммиграция в стране была минимальной, а дети членов "Общества русских эмигрантов" не ощущали себя причастными к России и русскому самосознанию. Перемещенные лица и редкие советские иммигранты были весьма малочисленны и склонны к ассимиляции в южноафриканском обществе. Такая ситуация была тупиковой, и если бы не новая, "перестроечная" волна иммигрантов из Советского Союза, начавшаяся в конце 1980-х, русская община Южной Африки была бы, очевидно, обречена на исчезновение.
Несмотря на то, что, как указывалось выше, русская диаспора в этом регионе вплоть до конца 1980-х была сравнительно малочисленной, многие ее представители заслужили уважение и известность в принявшей их стране.
Наверное, самый известный "русский южноафриканец" - это художник Владимир Григорьевич Третчиков. По мнению влиятельной южноафриканского журнала "Leadership", Третчиков - самый знаменитый художник ЮАР. Он родился в 1913, после революции с родителями эмигрировал в Китай, а в 1946 оказался в Кейптауне. В 1952 передвижную выставку Третчикова в Кейптауне, Йоханнесбурге и Дурбане посетило более 100 тысяч человек. С тех пор выставки Владимира Третчикова в Южной Африке побивали все рекорды по сборам и посещаемости. Репродукции произведений Третчикова можно было приобрести во всех книжных и художественных магазинах Кейптауна. Его картины стали хорошо известны в США, Канаде, Англии. Впоследствии художник занялся изготовлением репродукций своих полотен, и этот бизнес принес ему немалый капитал. К 2001. Третчиков провел в разных странах (кроме России) 52 персональные выставки. Сейчас художник живет в фешенебельном пригороде Кейптауна Бишопс Корт. Он до сих пор говорит по-английски с сильным русским акцентом. По-русски же он говорит, постоянно сбиваясь на английский.
Другим популярным в ЮАР художником, 1 из корифеев южноафриканской карикатуристики был Виктор Архипович Иванов (1909-90). Сын донского казака, он обучался в кадетском корпусе в Югославии, выступал в Хоре донских казаков Сергея Жарова. В 1936 во время гастролей Хора в ЮАC Иванов решил остаться в этой стране. В 1930-60-х он активно работал в различных южноафриканских изданиях и стал 1 из самых известных карикатуристов этой страны. В 1946 художник составил и издал альбом своих работ, ранее опубликованных в разных газетах, - "Вторая мировая война в карикатурах". Кроме этого, он писал картины, многие из которых были приобретены южноафриканскими музеями и галереями, а также выступал в оперном театре Претории, исполняя басовые партии. В 1960-70-е Иванов был председателем "Общества русских эмигрантов" в ЮАР и регентом церкви св. Владимира в Йоханнесбурге, в 1968 стал 1 из создателей "Русского дома", общинного центра выходцев из России в Йоханнесбурге. В часовне при "Русском доме" Иванов расписал стены, а также написал иконы для домовой церкви св. Владимира в том же городе. Согласно завещанию, урну с прахом художника опустили на дно водохранилища, разлившегося на месте его родной станицы на Дону.
Знаменитая в Европе в 1920-30-е русская певица Ксения Александровна Бельмас (1890-1981) перед Второй мировой войной поселилась в Дурбане. Здесь она создала школу оперного пения Мадам Бельмас (так ее звали ученики и знакомые). В годы войны Ксения Бельмас активно участвовала в благотворительных концертах, сборы от которых направлялись на поддержку Советского Союза в его борьбе с фашистскими оккупантами. После открытия "Русского дома" Бельмас стала одним из его членов и исправно платила членские взносы. Согласно завещанию, урна с ее прахом была захоронена на Байковом кладбище в Киеве.
Русские иммигранты были и среди крупных южноафриканских бизнесменов. Например, сестры Тумановы, приехавшие в ЮАС в 1951 из Италии и преуспевшие в производстве косметики. Крупным русским бизнесменом в ЮАР в 1960-70-х был Константин Михайлович Лащин, владелец компании по продаже автомобилей. Нина Александровна Швецова в 1960-70-е возглавляла 1 из крупнейших в стране компаний по добыче асбеста. Выпускник Петроградского института гражданских инженеров Михаил Сергеевич Свиридов был владельцем большой инженерной компании, существующей и по сей день. Константин Константинович Владыкин, сын генерала К. И. Владыкина, в Южной Африке занимал пост директора нескольких важных горнодобывающих предприятий. А Михаил Дмитриевич Бибиков, старейшина русского дворянства в ЮАР, стал в этой стране первым, кто начал профессионально готовить собак-поводырей для слепых. Впоследствии он около 2 десятилетий возглавлял PR-службу южноафриканского отделения компании IBM.
Русские эмигранты в ЮАР достигли успеха и в научной сфере. Елизавета Григорьевна Кандыба-Фокскрофт основала в Университете Южной Африки первую в стране кафедру славистики, которую возглавляла около 20 лет. Борис Иванович Балинский в 1960-70-е занимал должность заведующего кафедрой зоологии в крупнейшем в стране вузе - Витватерсрандском университете. Николай Константинович Мосолов, живший в Юго-Западной Африке, в то время фактически провинции ЮАР, был видным археологом и историком. Доктор Юрий Стефанович фон Зоон, крупный энтомолог, многие годы работал в Трансваальском музее.
Список наших соотечественников, игравших важную роль в разных сферах жизни южноафриканского общества, будь то культура, образование, наука или бизнес, можно продолжить. Но даже приведенных примеров достаточно для иллюстрации того факта, что малочисленность и изолированность русской диаспоры ЮАР в период до конца 1980-х не помешала многим ее представителям добиться успеха в новых и непривычных для себя условиях и при этом не лишиться национальной идентичности, не раствориться в принимающем обществе. Эти люди, оставаясь русскими не только по происхождению, но и по своему самосознанию, тщательно оберегали свой язык, свою культуру, активно участвовали в делах русской общины. И как это ни горько, они понимали, что передать "эстафету" своим детям им не удастся, потому что новое поколение, несмотря на усилия своих родителей, в большинстве случаев не ощущало своей принадлежности к России, к русской культуре.
И все же русская община Южной Африки не погибла. Она продолжает жить благодаря русским иммигрантам "перестроечной" волны. Это уже совсем другая иммиграция, движимая, прежде всего, экономическими, а не идеологическими причинами. Какое место она займет в жизни южноафриканского общества, покажет будущее. Но в ЮАР снова есть русские культурные центры, здесь недавно открыта новая русская церковь, появилась школа для русских детей. А значит, остался повод для оптимистического взгляда в завтрашний день.