Фрагменты ЮА-симфонии: Личный пример Нельсона Манделы-2
«К свободе нет легкого пути»
Нельсон Мандела и его соратники отличаются благородством, самоотверженностью, умением убедить в правоте своего дела. 2 друга - Оливер Тамбо и Мандела стали первыми черными юристами, создавшими в 1952 адвокатскую контору. На второй этаж дома по улице Фокс в Йоханнесбурге потянулись посетители-африканцы, которых ежечасно ущемлял и оскорблял расизм. С юристом Манделой остерегались вступать в полемику даже бывалые белые коллеги. Он с блеском выиграл десятки трудных дел, за которые не брался ни один белый адвокат.
Нельсон мог бы жить припеваючи, ведь адвокатура была прибыльным и почетным делом. Однако карьера в юриспруденции не прельщала его, ибо смысл своей жизни он видел в освобождении соотечественников от расистского рабства. В 1952 8500 участников кампании протеста во главе с Манделой были отправлены в тюрьму за гражданское неповиновение. В 06.1958 в Йоханнесбурге начался процесс над руководителями и активистами АНК, обвиненными в «государственной измене» за принятие в 1955 на Конгрессе народов - представительнейшем демократическом форуме - «Хартии свободы», которую власти квалифицировали как «подстрекательский документа. Позже в связи с многочисленностью подсудимых слушания перенесли в Преторию, в срочно переоборудованную под специальный криминальный суд старую синагогу, заброшенную еврейской общиной. Среди 156 обвиняемых был и Мандела.
Мы здесь за то, что не совершали,
Мы здесь за то, что не говорили, -
такую песню сочинили подсудимые и напевали в перерывах между судебными заседаниями. Судьи Румпф, Беккер и Кеннеди вызывали их на разбирательство группами. Прокурор утверждал, что «Хартия свободы» служит «прелюдией к революции» и предусматривает построение общества и государства на марксистско-ленинский манер. Главный эксперт обвинения профессор Эндрю Мюррей доказывал, что деятели АНК «подпали под влияние коммунистических доктрин». В течение 12 дней он занудливо анализировал книги и записи ответчиков, толкуя вкривь и вкось каждое слово. Свои выводы профессор усыпляющим голосом читал по бумажке, и трудно было определить, кто автор столь длинных сентенций: он или охранка.
- Профессор, не могли бы вы изложить обвинения не схоластическим, а живым языком? Я протестую против использования бумажек. Если вы на самом деле эксперт, то зачем вам шпаргалки? - запротестовал защитник.
Однако судья Румпф заступился за незадачлив эксперта.
В последующих выступлениях адвокаты и обвиняемые убедительно доказали, что Мюррей - обыкновенный доморощенный фашист.
Выслушивая показания Манделы, судья Беккер спросил:
- Не является ли свобода, за которую вы боретесь, угрозой белому человеку, его существованию?
Вопрос не был случайным, ибо и по сию пору расистская пропаганда запугивает белую общину тем, что приход к власти черного большинства будет означать для нее конец.
- Мы не против белых, мы - против доктрины превосходства белой расы над другими, и в этом нас поддерживают некоторые слои белого населения, - возразил обвиняемый, сам защищавший себя.
- Привлекает ли вас идея бесклассового общества? - допытывался Беккер.
- Даже очень. Я думаю, что много зла возникав из-за существования классов, из-за того, что один класс эксплуатирует другой, но АНК не определил политики в какой бы то ни было форме по этому вопросу, - спокойно изложил Мандела личную точку зрения, которую на следующий день обсуждала вся Южная Африка.
Спорить с ним расисты всегда побаивались. Обычно говорит не спеша, тщательно взвешивая каждое слово, которое, как заметила однажды видная белая противница апартеида Элен Джозеф, «словно пуля снайпера, попадает в цель».
Выступая на процессе, писатель Альфред Хатчинсон поддержал Манделу и высмеял предъявленное ему обвинение. «В чем состоит измена? Разве это измена требовать, чтобы черные и белые жили бок о бок, братья, как соотечественники, как равные? Разве измена просить хлеб насущный? Разве измена требовать отмены пропусков, права ходить свободно по родной земле?» - задавал он вопрос за вопросом и не пол чал на них вразумительного ответа от разгневанных блюстителей расистского правопорядка.
Речи Нельсона Манделы на процессе зажигали людей, вселяли в них веру в торжество дела свободы, готовность к самопожертвованию. На одном из заседаний он процитировал слова Джавахарлала Неру, которые не раз повторял потом: «К свободе нигде нет легкого пути, и многие из нас должны будут вновь и вновь проходить через долину, подернутую тенью смерти, прежде чем мы достигнем желанных горных вершин».
29.03.1961 подсудимых оправдали, хотя еще годом раньше, после расстрела демонстрации шахтеров в Шарпевиле, АНК и ряд других демократических организаций были запрещены. Несколько дней спустя Нельсон, у которого только что истек срок пребывания на положении «запрещенного лица», выехал в Питермарицбург для участия во Всеафриканской конференции, где его избрали лидером Национального совета действия. На ней он предложил созвать Национальный конвент с участием представителей всех расовых групп ты, чтобы предотвратить насилие, к которому толкал страну апартеид. Однако на мирные предложения АНК власти ответили новой волной террора. Мандела ушел в подполье.
Гуманист по натуре, он изначально был сторонником ненасильственного освобождения Южной Африки. Насилие чуждо ему как средство достижения политических целей. «Я ненавижу насилие. В нашей стране его пик - апартеид», - подчеркивал Мандела. В 1952 году от имени АНК и Южноафриканского индийского конгресса он направил 2 письма тогдашнему премьер-министру Даниэлю-Франсуа Малану с просьбой организовать «круглый стол» для обсуждения и мирного урегулирования в стране. Малан высокомерно отверг эти предложения. В 1957 президент АНК А. Лутули и Н. Мандела просили премьер-министра Стрейдома принять их для беседы в связи с ухудшением обстановки в Южной Африке. Глава правительства не ответил им. Точно так же Хендрик Фервурд не откликнулся на инициативу Всеафриканской конференции. На процессе об «измене» Мандела предупреждал, что «насилие правительства может лишь породить ответное насилие угнетенных масс».
В 06.1961 по следам расстрела африканцев в Шарпевиле на встрече руководителей АНК, Южноафриканского индийского конгресса, Конгресса демократов и Южноафриканского конгресса профсоюзов Мандела предложил покончить с политикой ненасилия. Он учел, что рядовые члены АНК были полностью разочарованы в ненасильственных методах борьбы и требовали их сочетания с вооруженными. 16.12.1961 бойцы созданного им военного крыла АНК «Умкопто ве сизве» (в переводе с коса - «Копье нации») нанесли первые удары по расистам.
После ареста Манделу приговорили к 5 годам тюрьмы за «подстрекательство масс к неповиновению» и нелегальный выезд из страны. Суд над ним происходил. 22.10.1962 все в той же брошенной синагоге. «Я - черный человек в суде белых. Я не таю себя ни морально, ни юридически обязанным подчиняться законам, изданным в парламенте, в котором я не представлен», - заявил он на процессе, категорически отбросив «обвинения».
В 07.1963 охранка дозналась, что штаб-квартира патриотов находится на ферме Лнлиеслиф. Полицейские произвели неожиданный налет и обнаружили там 250 документов. Среди них были документ, позволившие властям привлечь Нельсона Манделу, руководителя «Умконто ве сизве», к новому суду в качестве «главного обвиняемого».
Уже в 10.1963 в Ривонии начался процесс над руководителями АНК. На скамье подсудимых также были Уолтер Сисулу, Гован Мбеки, Реймонд Мхлаба, Ахмед Катрада, Деннис Голдберг и другие патриоты. 20.04.1964 Н. Мандела, выступая в свою защиту, говорил о 4 столетиях страданий африканцев, не отрицал, что создал «Умконто ве сизве», планировал акты саботажа. «Я делал это не из любви к насилию, заявил он. - Мы, члены АНК, основавшие «Умконто ве сизве», имеем за плечами нашей организации давние традиции ненасильственной борьбы и стремимся к переговорам, которые рассматриваем как верное средство решения политических расхождений. Мы верим, что Южная Африка принадлежит всем, кто в ней живет, а не одной группе - белым или черным. Политика насилия, проводимая правительством, сделала неизбежными ответные вооруженные действия африканского народа. И если бы ответственное руководство, каковым является АНК, не взяло на себя задачу направить в нужном направлении и контролировать чувства нашего парода, то произошли бы такие вспышки терроризма, вызванные непроходящей горечью и враждебностью между различными расами нашей страны, которые не могла бы породить даже война».
Обвиняемые вели себя с достоинством, им грозила смертная казнь, но приговор не пугал их. Южноафриканский писатель Алан Пейтон, член либеральной партии, произнес на суде пламенную речь, выразив свою заветную мечту о свободе. С эмоциональностью, свойственной мастерам слова, он говорил о глубочайшем уважении к сидящим на скамье подсудимых, об «их великой храбрости, решимости и воле». «Никто на них не относится к людям, одержимым жаждой мести или расовой ненавистью. Они глубоко преданы делу народа», - защищал их белый писатель.
Центральным событием судилища стало выступление Нельсона Манделы. Он закончил его волнующими словами:
- Всю жизнь я посвятил борьбе африканского народа. Я борюсь и против господства белых, и против господства черных. Мой идеал - демократическое свободное общество, в котором все люди будут жить в гармонии и иметь равные возможности. Ради этого идеала я живу и надеюсь добиться его осуществления. Если пробуется, во имя такого идеала я готов умереть...
12 нюня был зачитан приговор. Нельсона Манделу и семерых его товарищей осудили на пожизненное заключение. Расисты не посмели казнить их: слишком гневными были протесты в мире против неправедного суда. Выслушав с гордо поднятой головой приговор, они, улыбаясь, повернулись лицом к переполненному залу. Мандела поднял вверх сжатую в кулак руку - традиционное приветствие борцов за свободу.
«Ваша и моя свобода неразделимы»
Более половины из 27 миллионов африканцев в ЮАР родились после его заточения в тюрьму. Выросли новые поколения, которые не видели в лицо Нельсона Манделу, не слышали его голоса. Его заявления и фотографии запрещено публиковать в прессе, наложено табу для радио и телевидения. Однако чем строже запреты на все, что связано с именем, тем шире и громче слава о нем.
Он стал живой легендой. Им гордятся. О нем пишут романы, слагают стихи и песни. Молодой поэт Мунионзве Хамаленга посвятил Манделе одно из свои известных стихотворений, ставшее народной песней.
- Произведение Хамаленги, проникнутое верой в торжество общей борьбы против апартеида, знают Южной Африке и белые и черные. Школьники африканских пригородов Йоханнесбурга и Порт-Элизабета учат его наизусть. В нем эмоционально передан образ народа, - сказал нам руководитель ансамбля АНК «Амандла» Бегана Муквена.
Дерево еще не дало плодов,
Но зеленеют его побеги.
Разве вы не видите это?
Как же можно не видеть это?
За высокими каменными стенами
Под неусыпным оком обозленных тюремщиков
Скрывается система зла.
Неужели не слышен вам
Громовой голос народа,
Полный боли и благородного гнева?
Гремит гром.
Это не сон,
Вы слышите голоса, полные гнева и решимости,
И ваша душа сливается с ними
В бессмертном бою за правое дело,
Дерево еще не дало плодов,
Но зеленеют его побеги,
Чтобы принести плоды
Там, где ты скован цепью, Нельсон Мандела.
Авторитет этого обаятельного мужественного человека велик. Власти не раз предлагали освободить Манделу, если он отречется от «насилия», то есть от революционной борьбы, и поселится в Транскее. Но он отклонял предложения расистов, каждый раз заявляя, что его личная свобода ничего не значит по сравнению со свободой народа.
10.02.1985 после очередного такого предложения Мандела обратился к народу через свою Зинзи, посетившую его накануне в тюрьме.
- Мне дорога собственная свобода, но ваша свобода мне еще дороже. Слишком много людей погибло, пока я находился в тюрьме, - заявил он. - Слишком многие люди пострадали из-за любви к свободе. Я считаю себя обязанным их вдовам, сиротам, матерям и отцам, которые оплакивают их. Не только я страдал в одиночестве все эти долгие утраченные годы. Я люблю жизнь не меньше, чем вы, но не могу торговать данным от роду правом на жизнь, правом моего народа на свободу. Я нахожусь в тюрьме как представитель народа и его организации АНК. Какую свободу могут мне дать в то время, когда эта всенародная организация по-прежнему действует в условиях подполья? Вести переговоры могут только свободные люди. Какую свободу мне могут предоставить, если отрицается мое священное право на гражданство Южной Африки? Я не могу и не хочу ничего предпринимать, пока мы - мой народ и я сам - не обретем свободу. Ваша и моя свобода неразделимы. Я вернусь.
Человек, который предпочитает трудную жизненную стезю легкому, избитому пути, достоин уважения. И выше всякой похвалы тот, кто в условиях тирании и беззакония сознательно избирает дорогу борьбы за справедливость, чреватую бедами и страданиями. Именно такой выбор сделал Нельсон Мандела, зная, что это сулит лишения ему и его близким. Он стоически переносит все тяготы заключения. Говоря словами Лермонтова, Мандела умеет «страдать без всяких признаков страдания».
Если он и сожалеет о годах, потерянных в тюрьме, то это чувство сокрыто глубоко в его душе. Сильная натура допускает лишь одно «послабление» - страдание за своих близких, за павших товарищей, но не за себя. Быть преданным великой идее не означает впасть в аскетизм, отказаться от личного счастья, но требует иного осознания всех возможных последствий ответственного решения служить этой идее.
«Я часто спрашиваю себя: если бы со всей ясностью предвидел, с какими опасностями и страданиями тебе придется столкнуться в мое отсутствие, как бы я тогда решил вопрос об уходе в подполье, сознавая, что оставлю тебя практически одну? - писал он жене. - Не хочу лгать, думаю, что, несмотря ни на что, мое решение наверняка осталось бы таким же, разве что, прежде чем сделать выбор, я обдумал бы все более тщательно и колебался бы гораздо больше. Твоя любовь и поддержка, очаровательные дети, которых ты подарила нашей семье, приобретение тобой многочисленных друзей, надежда снова радоваться этой любви и теплоте - вот что означают для меня жизнь и счастье. У меня есть женщина, которую я люблю и которая стоит того, чтобы любить ее и доверять ей, - женщина, чья любовь и терпеливая поддержка придают мне столько сил и надежды». Эти строки звучат как стихи. В них есть ощущение рыцарской любви и самоотверженности, которые выше мелкого личного счастья.
Дочери Зинзи, автору лиричных, глубоко философских стихов, он советует «преследовать высокую цель без тени меркантильных устремлений и жажды славы». Ему, сыну вождя, состоятельному адвокату, ради благородной идеи отказавшемуся от материального благополучия, больше, чем кому-либо другому, известно, что такое высокая цель, что такое жить с гордо поднятой головой. «Если бы мне представилась возможность вернуть жизнь назад, то я бы повторял все сызнова, как обязан поступить любой, кто достоин называться Человеком». Эти слова Нельсона стали ныне мерилом нравственности, эталоном гражданской позиции всех южноафриканских патриотов. Народ равняется на своего героического сына.
До 1982 узника номер 466/64 содержали на скалистом острове-каторге Роббен, расположенном километрах в десяти от Кейптауна. Лето там жаркое, зимой дуют ледяные ветры из Антарктики. Море постоянно волнуется, вода ледяная. Здание тюрьмы сложено из крупных прямоугольных глыб синего известняка, добытого в местных каменоломнях. Заключенные ходят в тонких куртках цвета хаки, едва согревающих тело. В холодное время года люди зябнут, постоянно простужаются.
Затем его перевели в тюрьму Полсмоор возле Кейптауна. Окно камеры так высоко, что сквозь решетку виден лишь кусок неба. Здоровье узника оставляет желать лучшего. В 11.1985 ему сделали операцию на предстательной железе. В 08.1988 его положили в тюремный госпиталь: Мандела заболел туберкулезом.
Все, что происходит с ним, власти стараются тщательно скрыть, но бывшие заключенные и видевшие его редкие журналисты рассказывают о каждой подробности встреч с замечательным патриотом.
Человек в костюме из голубой хлопчатобумажной ткани ходит медленно, тяжело, в глубоком раздумье. Он слегка сутулится. Седина тронула его виски. Увлекавшийся когда-то боксом, он пытается поддерживать хорошую физическую форму - делает гимнастику в камере площадью 2,5 кв.м, по-прежнему не курит. Изменилась его прическа: он уже не делает пробора, с которым его привыкли видеть на старых снимках. Над койкой висит фотография семьи.
Не изменился его волевой и целеустремленный характер. В тюрьме он изучал философию, политэкономию, историю, язык африкаанс. В последние годы тюремщики препятствовали ему заниматься самообразованием, утверждая, будто он использует этот предлог для работы над мемуарами. Мандела - способный писатель. Пишет образно, мелким, едва читаемым почерком из-за недостатка бумаги. Прекрасно информирован обо всех политических событиях в мире, допоздна читает. Один из его любимых, близких по духу писателей - Лев Толстой. И это не случайно: истинный патриот должен быть безукоризненным человеком, а Толстой - великий образец ума, чистой совести, нравственного величия, человечности, непримиримости злу, влекущему погибель миллионов людей, обличитель богатых и защитник угнетенных. Мандела любит классическую музыку, особенно Генделя.
Заключенные зовут его Мадиба Мхлекази (Большой Вождь на коса), надзиратели - по фамилии, хотя ко всем другим узникам обращаются по номерам. Он - внимательный и терпеливый собеседник.
- Мадиба никогда не сердится, - рассказывал Тами Мхваизи, который находился вместе с Манделой на острове Роббен до 04.1982. - У него мягкие, утонченные манеры. Он - джентльмен до мозга костей. На английском говорит с чуть заметным акцентом. У него привычка дружественно повторять: «О'кей, бой». Он всегда призывал к взаимной сдержанности, рассудительности, убеждал людей не реагировать в моменты кризиса импульсивно, а подождать, пока схлынет горячка и «уляжется пыль». Он внимателен к критике и часто повторял: «Настоящий член АНК должен быть в состоянии отстаивать свои добродетели и признавать пороки».
Многие заключенные идут к нему за разъяснениями по политическим событиям в мире. Лишенные возможности пользоваться услугами адвокатов, они обращаются с личными проблемами, получают юридические консультации.
Мандела не раз выражал свое отношение к расизму. «Я презираю расизм, потому что считаю его варварством, исходит ли это зло от черного или от белого, - говорил он. - Всей душой я ненавижу расовую дискриминацию в любых ее проявлениях. Я боролся против нее всегда, сражаюсь сейчас и буду делать это до конца моей жизни. Один из лозунгов АНК, закрепленных в «Хартии свободы»: «Южная Африка принадлежит всем, кто в ней живет, черным и белым». Ведь для белых наша страна - тоже родина. Мы стремимся к тому, чтобы они остались и вместе с нами разделили власть».
Он не верит в результативность половинчатых мер вроде «конституционных реформ». Профессор Джорджтаунского университета Сэмюэл Дэш, которому расисты разрешили посетить тюрьму Полсмоор, начал расспрашивать узника о «реформах» режима Претории. Мандела с тонкой улыбкой прервал его:
- Вы говорите о мелочах, о булавочных уколах. Признаться, я мечтаю не о том, чтобы черный мог жениться на белой женщине или плавать в бассейне для белых. Главная проблема - политическое равенство.
Билли Наир, тоже деливший с ним тяготы каторги на острове, волновался, вспоминая Манделу. Есть мгновения и впечатления, которые сопутствуют человеку до самого его конца.
- Мандела лишен каких-либо расистских наклонностей, - задумчиво произнес он. - У него прекрасные отношения со многими из белой общины. Он очень дисциплинирован. Он принадлежит к типу людей, которые умеют объединять, а не разобщают.
В 08.1985 власти разрешили американскому священнику Джерри Фолуэллу и сопровождавшим его сотрудникам газеты «Вашингтон тайме» навестить Нельсона Манделу.
- Я хочу жить как свободный человек, - сказал он им. - В нашей стране пока нет альтернативы вооруженной борьбе, ибо отсутствуют условия для ведения борьбы мирными средствами. Как христианин я могу оправдать насилие, обращенное против властей, приведя в пример изгнание Христом торгующих из храма. Менялы сделали храм вертепом разбойников, представляли собой зло, и я также имею право применять силу против зла и его носителей. Если бы правительство ЮАР освободило меня из тюрьмы, то в течение суток я бы вновь очутился за решеткой. В Южной Африке существует два мира: демократия для белых и колониальное правление для африканцев, подпираемое костылями средневековья.
Одна из любимых его песен - «Пылающие угли Соуэто». Рассказывают, что нередко он напевает ее, размышляя о будущем родины:
В огне борьбы рождаются герои,
Бойцов бесстрашных батальоны.
Их цель - свобода, счастье - вечность.
Их не сломить дубинками и пулями,
Не бросить ниц броневиками.
Отважно в бой идут они,
За ними - те, кто пал в Соуэто...
Рут Ферст, жена руководителя южноафриканских коммунистов Джо Слово, погибшая от взрыва бомбы, подложенной ей расистской охранкой в бандероль, сказала очень верные слова о том, кто был ее другом и товарищем по борьбе: «Мандела столь же популярен сейчас в качестве политического заключенного, как и тогда, когда он находился на свободе, будучи пламенным трибуном для масс и подпольным политическим командиром. Он продолжает символизировать преданность делу, доверие, силу и моральный авторитет, которых в самые трудные дни добилось черное большинство Южной Африки в борьбе за свободу, что неизбежно приведет систему апартеида к краху».
Конечно, нелегки любые дни битвы за свободу, но особенно тяжелы они в самом начале борьбы, когда народные массы еще дремлют, не осознавая своей подлинной силы. Люди, подобные Манделе, помогают народу почувствовать свою силу и заглянуть вперед, в будущее.
Сама жизнь подтверждает справедливость такой оценки. Армия бойцов, выверяющих жизнь и поступки по Нельсону Манделе, постоянно пополняется новыми поколениями патриотов. Этот процесс необратим. Будущее всегда за правым делом свободы. Даже когда речь идет о «земле, управляемой пушками», как он назвал ЮАР.