(no subject)
В нашем городе, недалеко от медины, когда-то находился дипломатический корпус Российской Империи. Консульства больше нет, даже здание в котором оно находилось, уже не существует. Улица, на которой распологался корпус и дом генерального консула Василия Романовича Бехерахта, до сих пор носит имя "rue Russie" (рю де Рюс - улица Россия)
История Российско-Марокканских отношений
Журнал "ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ ВЕСТНИК"
апрель 2000 год
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
__________________________________________________________________________
ИЗ ИСТОРИИ РОССИЙСКО-МАРОККАНСКИХ СВЯЗЕЙ
(1777-1916 гг.)
Интерес России к Африке, в том числе к Марокко как ее составной части, проявился еще при императоре Петре I и определялся его
стремлением расширить сферу влияния России на южные районы Черноморского побережья, за которыми лежали просторы
Средиземноморья и далекой Атлантики. При этом император руководствовался военно-политическими и торговыми
соображениями. Но препятствием на пути осуществления его планов служило господство Оттоманской Порты на южных рубежах России.
Минуло несколько десятков лет, прежде чем России в годы правления Екатерины II удалось утвердиться на северных берегах Черного моря. Тогда же, а именно в последней четверти XVIII века, при посредничестве представителя султана Мухаммеда III бен Абдаллаха в Тоскане (Италия) между Россией и Марокко были установлены постоянные контакты. Главы обоих государств обменялись грамотами, в которых выразили обоюдное желание установить дружеские отношения и торговые связи, обеспеченные взаимным режимом наибольшего благоприятствования.
Долгие годы российско-марокканские связи поддерживались через доверенных лиц в странах Западной Европы, поскольку сообщение по Средиземному морю не представлялось возможным по причине традиционного соперничества России с Турцией. Первоначально защита интересов России в Марокко была доверена ею министру-резиденту Бельгии в этой стране, позднее (март 1882 г.) - дипломатическому представителю Испании. Вопрос об учреждении российского дипломатического консульства в Марокко и назначении управляющим генеральным консульством российского дипломата в ранге министра-резидента был положительно решен лишь в октябре 1897 года.
Отсутствие непосредственного представительства Российской империи в Северо-Западной Африке столь длительное время
объяснялось рядом причин. Во-первых, Марокко отделено от России многими тысячами километров. Во-вторых, особой
заинтересованности в развитии торгового обмена с Марокко Россия не испытывала, а по отдельным видам товаров даже опасалась конкуренции с его стороны на европейском рынке.
В конце XIX века обострилось соперничество империалистических держав Запада за сферы влияния на Африканском континенте. Эпицентром этого соперничества стало Марокко, занимающее выгодное географическое и военно-стратегическое положение на стыке Европы и Африки, вблизи Гибралтарского пролива, на пересечении важных международных морских путей. По мере проникновения в Марокко Франции, Великобритании, Испании, некоторых других государств борьба между ними усиливалась.
Россия, не преследовавшая каких-либо корыстных целей в Северной Африке и Западном Средиземноморье, долгие годы не проявляла там особой дипломатической активности. Но когда противостояние западноевропейских государств достигло апогея и грозило перерасти в крупный международный конфликт, позиция правительства Российской Империи по так называемому марокканскому вопросу изменилась. Роль России, определявшаяся ее статусом великой мировой державы, отныне сводилась к тому, чтобы служить буфером между заинтересованными сторонами, не допустить резкого обострения отношений между ними, не дать какому-либо западноевропейскому государству укрепить свои позиции в Марокко за счет или в ущерб другим. К тому же на помощь и поддержку России рассчитывало руководство Марокко, крайне заинтересованное в том, чтобы исключить иностранное вмешательство в свои внутренние дела, сохранить свободу и независимость. Для решения всех вышеперечисленных проблем в г. Танжер - центр международной активности в Марокко, место пребывания дипломатического корпуса - генеральным консулом Российской империи в ранге министра-резидента был назначен Василий Романович Бахерахт, до этого долгие годы проработавший в дипломатических представительствах России в Швейцарии, Германии, Италии, Бельгии, Португалии.
В мае 1898 года В.Р. Бахерахт прибыл в Марокко, где был встречен с подобающими почестями и торжественностью. Основой его деятельности стало выполнение важных задач российской геополитики в регионе. И в этом отношении он преуспел. Вместе с тем начало деятельности российского дипломатического представителя вызвало немало толков в дипломатическом и консульском корпусе, причем заметно проявилось стремление умалить его роль и значение, подчеркнуть его якобы зависимость от Франции. Однако эти происки не достигли цели.
Заметное место в донесениях В.Р. Бахерахта в МИД уделялось анализу политической обстановки в стране, которая, по его оценке, в любой момент могла взорваться каким-либо восстанием или междоусобицей. Несмотря на это В.Р. Бахерахт вознамерился отправиться в Марракеш - в то время столицу Марокко - для вручения верительных грамот султану Абд аль-Азизу. Заранее извещенный о приезде В.Р. Бахерахта султан заверил его в том, что российское посольство будет принято со всем возможным радушием. Действительно, первому российскому дипломатическому представителю был оказан исключительно теплый прием. Его поездка была прекрасно организована. На всем протяжении пути российскому посольству оказывалось повышенное внимание, высочайшие почести и глубокое уважение. Особенно торжественным был его въезд в город: российского генерального консула и сопровождавших его лиц встречали представители местных властей и несметные толпы народа, в честь высоких гостей был выстроен почетный караул.
Спустя три дня состоялась церемония представления В.Р. Бахерахта султану. Вручая верительные грамоты, он произнес краткую речь, в которой подчеркнул, что присутствие российского дипломатического представителя в Марокко является явным доказательством благорасположения российского императора. В свою очередь султан заметил, что он и его правительство рады крепить дружественные связи с Российской империей.
С назначением В.Р. Бахерахта Россия стала непосредственно представлена в Марокко наравне с другими государствами. Это позволило ей оперативно и в соответствии с собственными интересами решать вопросы своей геополитики. Генеральному консулу поручалось войти в доверие к султану и наладить деловые и товарищеские связи с дипломатическими представителями других иностранных государств в Танжере. От того как справился бы он с этим поручением, во многом зависели будущее Марокко и перспективы российско-марокканских связей.
Марокканские власти рассчитывали на помощь и поддержку великой России и были весьма благодарны Николаю II за учреждение в Танжере российского дипломатического представительства. С тем чтобы выразить глубокую признательность за его благорасположение к Шерифской монархии, в апреле 1901 года султан решил направить в далекую Россию чрезвычайное посольство, возглавляемое министром иностранных дел Сидом Абд аль-Кримом бен-Слиманом. Учитывая зависимость Марокко от западноевропейских государств, одновременно с миссией в Санкт-Петербург султан направил марокканские делегации в Париж, Лондон и Берлин.
В России решили воспользоваться прибытием чрезвычайного марокканского посольства для решения ряда внешнеполитических проблем. Во-первых, предусматривалось добиться того, чтобы представители Марокко вынесли наилучшие впечатления от пребывания в России и по возвращении на родину распространили бы там мнение о величии и могуществе Российской империи. Во-вторых, ставилась задача убедить членов делегации в том, что Марокко следует укреплять отношения с Францией и не доверять дружбе с Англией. В-третьих, необходимо было утвердить мысль, что Россия неизменно отличается бескорыстием своей политики, что благодаря ее могуществу союз с нею представляется особенно важным. Доказательством этому служило укрепление международного престижа Франции со времени ее сближения с Российской империей. Наконец, в ходе переговоров важно было четко обозначить идею, что Россия стоит за безусловное сохранение статус-кво в Марокко, то есть его политическую независимость и территориальную целостность.
Приезду в Россию марокканского министра и сопровождавших его лиц предшествовали длительные тщательные приготовления. Подготовка к визиту началась еще в апреле 1901 года. Сообщая о предстоящем визите в МИД, В.Р. Бахерахт подробно описывал, каким обычно бывал состав марокканских делегаций за рубеж, как их следовало принимать, какие правила церемониала и этикета в отношении марокканских официальных представителей необходимо было соблюдать. Обращал он внимание и на необходимость подбора подарков главе и членам посольства, желательно с учетом личных вкусов и пристрастий каждого из них.
20 июля делегация прибыла в Санкт-Петербург. На следующий день глава делегации министр иностранных дел Сид Абд аль-Крим бен-Слиман через посредство российского министра иностранных дел обратился к Николаю II с просьбой об аудиенции, с тем чтобы вручить ему личное послание султана Абд аль-Азиза. 24 июля аудиенция состоялась.
В ответном послании султану Николай II сообщал, что принял марокканское посольство с особым удовольствием, поскольку усмотрел в факте направления в Россию официальной миссии залог искреннего желания Абд аль-Азиза крепить дружественные связи, существовавшие между двумя странами, и высоко оценивал стремление султана, направленное на дальнейшее сближение двух дружественных государств.
По возвращении в Марокко Сид Абд аль-Крим бен-Слиман в беседе с секретарем российского генерального консульства С.А. Каншиным не мог скрыть восторга и восхищения по поводу приема, оказанного в России ему и членам возглавляемой им делегации. Прибыв в резиденцию султана, Сид Абд аль-Крим бен-Слиман направил С.А. Каншину письмо, в котором вновь благодарил за оказанный ему в России прием, оценивал результаты своего визита как великолепные. Что касается послания Николая II султану, то оно, по заверению министра, вызвало огромную радость Абд аль-Азиза, поскольку подтверждало бескорыстную дружбу российского императора и давало надежду на дальнейшее укрепление связей между двумя странами.
Российское присутствие в Марокко вызывало среди местного населения и любопытство, и удивление. Впервые это проявилось в ноябре 1899 года, когда в Танжерский порт вошел российский броненосец “Петропавловск”. Командир предложил желающим
подняться на борт корабля и осмотреть его. За три дня судно посетили около 300 марокканцев, многие из которых приехали из внутренних областей страны. Положительно оценивая этот факт, В.Р. Бахерахт указывал в донесении в МИД, что по Марокко распространится молва как о могуществе России, так и о радушии и гостеприимстве российских моряков, от которых, по его словам, марокканцы, не будучи избалованными другими иностранными командами, остались в полном восторге. Присутствие же на судне нескольких с ними единоверцев из татар, с которыми они довольно сносно могли объясняться, еще более способствовало отрадному впечатлению.
В октябре-ноябре 1904 года Танжерский порт посетили три отряда военных кораблей 2-й Тихоокеанской эскадры, шедших на Дальний Восток, на войну с Японией. Командиры отрядов нанесли визит наместнику султана, который на вопрос, как согласует он правила нейтралитета с присутствием в Танжере русской эскадры, ответил, что Марокко связано с Россией трактатами, всегда с нею дружило и нет, на его взгляд, препятствий к стоянке и снабжению всем необходимым российских судов в портах султаната.
Что касается местных жителей, весьма чутких к присутствию иностранных военных кораблей в территориальных водах Марокко, то они, по оценке В.Р. Бахерахта, относились к российским представителям весьма дружелюбно.
В 1905 году разразился первый марокканский кризис, вызванный соперничеством западноевропейских держав за сферы влияния в Африке, в том числе в Марокко. Для его урегулирования была созвана Альхесирасская международная конференция. К этому времени влияние Российской империи, ослабленной поражением в войне 1904-1905 годов с Японией, на ход мировых событий, в том числе в Северной Африке, заметно уменьшилось. Но она по-прежнему выступала за сохранение независимости и территориальной целостности Марокко, за равенство прав иностранных государств в этой стране.
Конференция приняла ряд документов, затрагивавших интересы всех представленных в Марокко держав. Но расстановка сил на ней оказалась в пользу Франции, которая получила возможность расширить там свое влияние. Этому в немалой степени способствовала поддержка России.
За восемь лет пребывания В.Р. Бахерахта в Танжере в стране многое изменилось. Марокко еще сохраняло статус независимого государства, но реализация положений Генерального акта Альхесирасской международной конференции была возложена на иностранных дипломатов, которые, представляя там интересы своих государств, одновременно осуществляли управление внутренними делами Марокко. Вследствие этого актуальное значение приобрел вопрос о преобразовании российского генерального консульства в дипломатическую миссию. Это было тем более необходимо, что все иностранные дипломатические представительства в Марокко имели статус дипломатических миссий, а их главы - ранг чрезвычайных посланников и полномочных министров. Такое положение не соответствовало ни интересам России, ни ее дипломатическому престижу на международной арене. Имевшая союзнические отношения с Францией и Германией, она могла служить связующим звеном в отношениях между двумя державами-соперницами и своевременным выступлением парализовать действия (сознательные или нет) третьих держав, не заинтересованных в установлении мира и стабильности в регионе.
Главное же заключалось в том, что позиция России имела естественным следствием бульшую самостоятельность самой империи Шерифов и задержала подпадание ее под политическое влияние той или другой из заинтересованных сторон. Наложили бы со временем на Марокко руку Германия или Франция, для России было бы одинаково невыгодно, потому что в первом случае Германия, несомненно, проникла бы в Средиземноморье, а во втором, убедившись, что Марокко неотъемлемо от Франции, она, естественно, стала бы искать другие возможности компенсировать его потерю, что также России было отнюдь не безразлично. Таким образом, России следовало занять в марокканском вопросе положение посредника. Однако такая роль не могла быть поручена генеральному консульству уже хотя бы потому, что ранг лица, стоявшего во главе такового, не позволил бы ему войти в близкое соприкосновение с его дипломатическими коллегами.
Вышеперечисленные доводы легли в основу инструкции МИД новому министру-резиденту, управляющему генеральным консульством Российской империи в Марокко П.С. Боткину, который по прибытии к месту службы (сентябрь 1907 г.) сразу же поставил перед своим руководством вопрос о необходимости преобразования генерального консульства в дипломатическую миссию и присвоения ему ранга чрезвычайного посланника и полномочного министра. Вместе с тем П.С. Боткин отдавал себе отчет в том, что такое решение потребовало бы выделения дополнительных средств. По этой причине он счел нерациональным ехать в Рабат, ко двору султана, для вручения ему своих верительных грамот, ибо такая поездка могла быть совершена только на военном корабле и сопровождаться подарками султану и его ближайшему окружению.
Ставя перед Николаем II вопрос о нецелесообразности преобразования генерального консульства в Танжере в дипломатическую миссию, министр иностранных дел А.П. Извольский указывал, что при разработке дипломатическим корпусом в Марокко различных мероприятий, намеченных Альхесирасской конференцией, никогда не возникало каких-либо сомнений и недоразумений по поводу прерогатив российского представительства в связи с тем обстоятельством, что последнее поручено министру-резиденту, а не посланнику. Во избежание дополнительных расходов он предлагал ограничиться присвоением П.С. Боткину личного звания чрезвычайного посланника и полномочного министра, что и было сделано.
Основным направлением деятельности П.С. Боткина в Марокко стало исполнение им роли посредника в борьбе заинтересованных сторон. Не преувеличивая значения деятельности дипломатического корпуса в Марокко, он отмечал, что без голоса России в пользу Франции политика мирного проникновения в Марокко последней встречала бы постоянные препятствия. В силу этого французская сторона чрезвычайно дорожила содействием России и именно на нее возлагала большие надежды в деле разрешения щекотливого и сложного марокканского вопроса. Вот почему французское правительство, отдавая должное деятельности российского генерального консульства в Марокко, неоднократно ставило перед МИД Российской империи вопрос о желательности его преобразования в дипломатическую миссию, утверждая, что это, несомненно, повысило бы престиж России и в большей степени соответствовало бы ее месту и роли в мировой политике.
Решения Альхесирасской международной конференции развязали руки Франции, которая не только активизировала проникновение в Марокко, но и предприняла в 1907-1908 годах фактическую оккупацию части его территории. Такие действия не могли не вызвать недовольства Германии. Германо-французское соперничество в Марокко вызвало так называемый Касабланкский инцидент 1908-1909 годов. В этом противостоянии двух великих держав Россия выступила в поддержку Франции. Пойдя навстречу пожеланию Франции, российское правительство в мае 1910 года преобразовало свое генеральное консульство в дипломатическую миссию. Однако расходы на ее содержание остались на прежнем уровне. Это вызывало недовольство П.С. Боткина, но настаивать на увеличении ассигнований он не мог. К тому же началось уже изменение общего курса политики Российской империи в Марокко. Было решено постепенно заменять российских консульских агентов французскими консулами, в обязанности которых входило обеспечение интересов российских подданных в этой стране. Такая политика вела к ослаблению роли российской дипломатии в Марокко. Наделение же в июле-августе 1910 года султаном Абд аль-Хафизом профранцузски настроенного великого визиря Хадж Мухаммеда аль-Мокри полномочиями одновременно министра иностранных дел, финансов и общественных работ положило начало резкому ослаблению позиций России в стране. В 1911 году Марокко переживало второй кризис, в основе которого опять-таки лежало столкновение интересов Франции и Германии. Территориальный раздел страны завершился в 1912 году, после подписания Фесского договора об установлении французского протектората над Марокко и конвенции о разделе сфер влияния в султанате между Францией и Испанией. С 1912 года отношения России с Марокко могли осуществляться только через Париж и Мадрид. В этих условиях естественными стали отъезд (март 1912 г.) П.С. Боткина из Танжера, упразднение (февраль 1913 г.) российской дипломатической миссии, замена ее дипломатическим агентством и генеральным консульством, отказ (февраль 1914 г.) России от режима капитуляций в Марокко, которым она практически и не пользовалась.
Первая мировая война, Октябрьская революция в России, вторая мировая война надолго прервали прямые связи между двумя странами, которые получили развитие лишь с начала 50-х годов, но уже между их преемниками - СССР и Королевством Марокко.
Однако это - другая история.
Н.П. ПОДГОРНОВА* ,
ст. научн. сотр. Института Африки РАН,
канд. ист. наук.
* Информацию о презентации книги Н.П. Подгорновой “Россия-Марокко: история связей двух стран в документах и материалах
(1777-1916)” см. “Дипломатический вестник”, 1999, № 12