ТРАНЗАКТНЫЙ АНАЛИЗ И ДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ ВЫБОРЫ
ТРАНЗАКТНЫЙ АНАЛИЗ И ДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ ВЫБОРЫ
Что общего между «демократическими выборами» и игрой Алкоголик (по Э. Берну)?
«Он смеялся, потому что думал, что они не смогут найти его, - он не мог и вообразить, что они тренировались, чтобы упустить его.» (Б. Брехт).
В основе демократии лежит метод коллективного принятия решений с равным воздействием участников на исход процесса или на его существенные стадии - таково формальное определение этого политического режима. Но в реальности происходит исключение большинства граждан из политического процесса, или же завуалированное их включение в определенные процессы в роли автоматически соглашающихся с правилами неведомой им игры статистов. Отношения между участниками социальных процессов осуществляются на разных уровнях и всегда являются неоднозначными и непрозрачными, а их цели и мотивы также нередко двусмысленны и неопределены.
Такое положение вещей позволяет применить транзактный анализ к общественно-политическим процессам. Ввиду того, что транзакции в этом случае гораздо более разнообразны и сложны, чем в случаях игр описанных Эриком Берном, мы на первых порах ограничимся описанием наиболее общих паттернов взаимодействий между социальными группами.
Настоящий посыл Власти (тезис, по Берну), как одной из играющих сторон, можно сформулировать примерно так: «Попробуй повлиять на меня (Попробуй проконтролировать меня»); или так: «Какой я был отвратительный. Посмотрим, сможешь ли ты меня остановить» - как в игре Алкоголик, если стремление к власти понимать как зависимость, которую индуцирует соответствующая система социально-экономических отношений (стремление к власти - это не какая-то отдельная «черта характера», неизвестно откуда появившаяся, а именно результат определенным образом организованных отношений).
Другая сторона (другой игрок) - значительная часть граждан (избирателей) - осуществляет действия, схожие с играми Я Только Старался Вам Помочь, Полицейские и Воры, Психиатрия.
Роль части избирателей, голосующих за Власть, сопоставима с ролью Простака в «берновской» игре (название этой роли, на самом деле, не должно вводить в заблуждение - эта роль куда более сложна). В последней Простак постоянно и охотно одалживает Алкоголику деньги, нередко соглашаясь «пропустить по одной», делая все это, конечно же, с «самыми лучшими» намерениями, а «Простак»-избиратель с готовностью продлевает Власти «кредит доверия».
Если бы взаимодействие Власти и народа имело другой характер, не игровой, то обе стороны, возможно, могли бы просто сказать друг другу спасибо -1) Власть - народу за то, что тот устраняется от политической активности и помогает ей поддерживать регрессивное состояние нарциссической веры в собственную грандиозность и всесилие; 2) Народ - власти за то, что она позволяет ему устраняться от политической и гражданской активности (от состояния Взрослого, в терминологии Берна), погружаясь в другие формы регресса.
Но мы имеем дело именно с «игровыми» транзакциями, отношения в которых как минимум двойственные, скрытые и мнгоходовые. Поэтому Власть будет на словах декларировать торжество демократических принципов, призывая народ к гражданской активности, сознательности и пр., а другой рукой она будет неявно, но очень последовательно и изощренно, всячески мешать этому, ввергая людей в состояние бессилия и беспомощности перед Властью (одновременно каждый с самого детства обучается беспомощности перед определенного рода ситуациями), подталкивая их именно к регрессивной позиции; в результате Власть может в любой момент, в зависимости от контекста, обвинять избирателей либо в пассивности, либо в «неправильном выборе» (в условиях, когда никакого выбора просто нет), а избиратели, понимая, что выборы ничего не меняют, но при этом поддерживающие Власть, могут обвинить ее в ошибках, на которые они сами дали согласие.
Однако это еще не все. Если народ начинает вести себя действительно пассивно, теряя интерес к выборам и к политике вообще, убегая в сферу иллюзорных частных интересов, забот и развлечений, то такая жизненная позиция также осуждается и начинают масштабные (и дорогостоящие) компании по «мобилизации», по производству спроса на смыслы (Бодрийяр). Появляющиеся ростки общественной и политической активности быстро начинают пугать Власть, так как настоящая активность всегда выходит из-под контроля, поэтому такую активность Власть старается эффективно погасить, а далее все повторяется - пассивность осуждается, она неприемлема (она также может косвенно указывать на деструктивность Власти, которая создает такие безжизненные условия), но и пугающая активность также осуждается.
Получается, что в такой ситуации просто невозможно сделать приемлемый выбор, каждый вариант будет осуждаться и обесцениваться. И избежать выбора также невозможно.
А это и есть даблбайнд (double bind) - шизофреногенная коммуникация, которая была описана Г. Бейтсоном и группой его единомышленников. Теория далбайнда, коммуникационный подход к психике и возникающим проблемам, понятия о нелинейных взаимодействиях и петлях обратной связи - все это позволяет более полно понять и социальные процессы.
Возвращаясь к транзактному анализу, необходимо заметить, что в широких социальных и политических взаимодействиях просматриваются как минимум элементы других игр, описанных Э. Берном (лучше было бы создать дополнительные список игр и сценариев, актуальных для данного контекста, но это задача будущего). Так, например, в пассивно-конформистском утверждении, что «все равно ничего не изменишь», «все бесполезно» и пр., явно видна обесценивающая игра «А Вы Не Могли бы…? - Да, но…». Распространена и игра «Если бы не ты». Властям нужны «преступники» и «оппозиционеры», а народ - лишь в качестве хорошо управляемой массы.
Говоря о транзактном анализе, особенно нужно подчеркнуть то, что в нем рассматриваются прежде всего отношения, взаимодействия. Эрик Берн основывался на парадигме, в которой человеческая психика прежде всего коммуникативна, в своей основе. То есть, люди начинают становится в пассивную мазохистскую позицию, либо в противоположную, не потому, что они такие в силу своей мифической «природы» («врожденных качеств» и пр. - все подобная демагогия используется лишь для того, чтобы избежать более полного и точного понимания каких-либо вопросов), а потому, что они следуют неким сценариям, временным правилам и условиям, не осознавая их и подчиняюсь им, а уже они создают ту или иную «психологию».
Эта парадигма еще более выражена в концепциях Г. Бейтсона и его последователей.
Таким образом, не существует неких изолированных качеств или свойств (таких, как лидерство, зависимость и т.п.), но есть определенным образом организованные отношения. Также и возникающие проблемы, вплоть до психозов, рассматриваются как часть отношений - они «органически» вписаны в существующую систему и от них нельзя механически избавиться, не изменив существующую систему отношений.
Открытые Бейтсоном шизофреногенные коммуникационные паттерны присутствуют не только в проблемных семьях. Бейтсон описывал универсальные паттерны коммуникации, которые видны более явно в соответствующих семьях, но присутствуют повсеместно в более мягких или скрытых формах (но их последствия бывают также трагичны). В ряде статей Бейтсон писал о том, что и культура может попасть в даблбайнд. В конце концов, «навязывание даблбайнда - это битва вокруг вопроса, чье «Я» должно быть разрушено».
Вернемся к «демократическим выборам». Выборы - это коммуникативный процесс. Нам сообщают, что состоятся выборы, что есть такие-то кандидаты, что мы должны сделать свой выбор и осуществить свой гражданский долг; а еще ранее нам сообщалось, что мы живем в условиях демократии и т.д. Каждое сообщение вписано в определенный контекст и оно также имеет соответствующие метасообщение (сообщение о сообщении - как его идентифицировать, правда это, или ложь, или, быть может, шутка, или все - игра, спектакль?). В какой же контекст вписано сообщение о демократических выборах и какие метасообщения ему сопутствуют? Здесь конечно необходимо уточнить, что общество неоднородно и есть разные группы, по-разному воспримающие подобные послания. Какая-то часть общества (которая тоже неоднородна и разделена на группы, основывающие свое критическое отношение на разных теориях) изначально не верит не только в выборы, но и в любые действия Власти. Другая часть общества, скажем так, пытается верить Власти. Другая часть просто дезориентируется механизмами даблбайнда и другими видами парадоксальной коммуникации. В случае даблбайнда метасобщение не позволяет разобраться в том, с чем мы имеем дело - то ли истина, то ли ложь, то ли у другой стороны намерения честные и искренние, то ли нет, то ли Власть - это добросовестные «слуги народа», то ли это народ их слуги, то ли это сон (спектакль, иллюзия, симуляция), то ли реальность - разобраться невозможно, чему способствуют запреты на обсуждение этой ситуации (запрет на метакоммуникацию). Среди последствий даблбайнда - блокировка мышления, спутывание сознания, активизация различных форм защитных механизмов (например, «синдром новобранца», описанный Вацлавиком, заключающийся в бездумном стремлении выполнять абсолютно все приказы, даже самые противоречивые и абсурдные). Даблбайнд имеет самое прямое отношение к асиметричному распределению власти в отношениях - он возможен только при таком положении дел, он и служит воспроизводству иерархии и власти.
В статье «Кризис в экологии разума. От Версаля до кибернетики» Бейтсон показывает работу патогенных коммуникационных паттернов в политике на примере трагической истории последствий Версальского договора:
«Фактически мы подобны членам дома Атрея из греческой трагедии: сначала Тиест совратил жену Атрея; потом Атрей убил трех детей Тиеста, приготовил из них кушанье и подал Тиесту на пиру в честь перемирия; затем сын Тиеста Эгист убил сына Атрея Агамемнона, и наконец Орест убил Эгиста и Клитемнестру.
И так дальше и дальше. Трагедия недоверия, ненависти и разрушения, пульсирующих и самораспространяющихся через поколения.
Представьте себе, что вы попали в середину одной из этих линий трагедии. Каково приходится средним поколениям дома Атрея? Они живут в сумасшедшей вселенной. С точки зрения людей, заваривших кашу, эта вселенная не такая уж и сумасшедшая. Они знают, что случилось и как они туда попали. Но люди, стоящие ниже по линии и не присутствовавшие при начале событий, живут в сумасшедшей вселенной. Они и сами сумасшедшие… и именно потому, что не знают, как стали такими.»
Но, быть может, главный смысл идей как Грегори Бейтсона, так и Эрика Берна, состоит в том, что какой бы сумасшедшей ни становилась наша «вселенная» (социум), она всегда функционирует по временным правилам, существование которых зависит от нас. И мы можем ее изменить.
Приложение.
Э. Берн «Игры, в которые играют люди». О сущности игр.
«Игрой мы называем серию последовательных дополняющих скрытых транзакций, приводящих к четко определенному предсказуемому исходу. Иначе говоря, это набор повторяющихся транзакций, внешне благовидных, с замаскированной мотивацией, или, если перевести на человеческий язык, - серия ходов, содержащих скрытую ловушку или подвох. Игры четко отличаются от процедур, ритуалов и времяпрепровождения двумя важнейшими признаками: 1) скрытыми мотивами и 2) наличием «выигрыша», конечного вознаграждения, ради которого ведется игра. Процедуры могут быть успешными, ритуалы - эффективными, а времяпрепровождение - выгодным, но все они честны по определению; в них может присутствовать дух соревнования, но не конфликта, и финал может быть неожиданным, но не драматичным. Напротив, каждая игра в основе своей нечестна, и финал зачастую бывает драматичным, а не просто захватывающим.
Остается найти отличия игры от еще одного типа социального действия, который еще не рассматривался. Операцией принято называть простую транзакцию или набор транзакций, предпринятых с определенной, заранее сформулированной целью. Если кто-то откровенно просит утешения и получает его, это операция. Но если кто-то просит утешения, а получив его, тут же обращает его против дающего, это игра. Следовательно, внешне игра напоминает набор операций, но после получения вознаграждения становится очевидным, что эти «операции» были на самом деле маневрами; не честной просьбой, а ходами в игре.
…Что касается угловых транзакций, то тут нельзя не припомнить игры, которые хладнокровно, на высоком профессиональном уровне планировались под контролем Взрослого с целью извлечения максимальной прибыли.
…Но при транзактном анализе нас занимают бессознательные игры, в которые играют неискушенные люди, вовлеченные в двойные транзакции, даже не подозревая об этом; игры, которые составляют важнейший аспект социальной жизни повсюду в мире. Благодаря их динамичности игры легко отличить от простых статичных установок, которые определяются жизненной позицией.»