Простое.
Она совсем обыкновенно жила.
Дом. Работа. По выходным к родителям. Каждый вечер сериал. Дважды в год - мытье окон.
Да, так и жила, как будто вышивала белым по белому: все вроде бы как прежде, только ткань жизни постепенно уплотняется, не сомнешь. И на просвет сквозь канву вместо облаков - узелки. Стежок за стежком. Крест накрест. День за днем.
- Повезло вам с дочкой, спокойная, тихая, - говорили маме.
- Да хоть бы влюбилась, - тосковала по внукам мама. - Тридцать лет, аживет как старуха. Все одна и одна.
- Не надо было на филфак ее пихать, - злился папа. У него на даче простаивали яблони, по которым никто не лазил.
- Ты еще кошек заведи, - бурчала подруга. - Чтоб уж совсем как бабка старая.
Она мечтала о кошке, но не заводила - не хотела "уж совсем".
А потом мама привела Его. Наготовила салатов. Сказала:
- Хороший мальчик. Юрист.
"Мальчик" закапал галстук майонезом и пошел замывать. Вернулся, выпил с папой. Подпер щеку рукой. Спросил пьяненько и вроде бы в шутку:
- Замуж-то хотите?
- Не хочу, - сказала она.
- Совсем или за меня?
- Совсем.
- Что ж, одной лучше что ли?
- Мне - лучше.
- А родителей не жалко? Они небось внуков хотят. Обездоливаете ведь стариков. Ради чего жить им жить-то?
- Ради себя.
И он как-то мигом протрезвел от ее спокойной уверенности.
- Вы не обижайтесь, - говорил папа, нервно куря в кухонную форточку. - Она у нас такая... боится всего. Это у нее с детства.
- Она не боится, - сказал юрист и размешал сахар в крепком чае. - Вот она как раз совсем не боится.
Сквозь тонкую стену было хорошо слышно.
На другой день она пошла к метро и за сто рублей купила двух котят. Купила бы и третьего, но его забрал юрист. Ему тоже надоело бояться.
Дом. Работа. По выходным к родителям. Каждый вечер сериал. Дважды в год - мытье окон.
Да, так и жила, как будто вышивала белым по белому: все вроде бы как прежде, только ткань жизни постепенно уплотняется, не сомнешь. И на просвет сквозь канву вместо облаков - узелки. Стежок за стежком. Крест накрест. День за днем.
- Повезло вам с дочкой, спокойная, тихая, - говорили маме.
- Да хоть бы влюбилась, - тосковала по внукам мама. - Тридцать лет, аживет как старуха. Все одна и одна.
- Не надо было на филфак ее пихать, - злился папа. У него на даче простаивали яблони, по которым никто не лазил.
- Ты еще кошек заведи, - бурчала подруга. - Чтоб уж совсем как бабка старая.
Она мечтала о кошке, но не заводила - не хотела "уж совсем".
А потом мама привела Его. Наготовила салатов. Сказала:
- Хороший мальчик. Юрист.
"Мальчик" закапал галстук майонезом и пошел замывать. Вернулся, выпил с папой. Подпер щеку рукой. Спросил пьяненько и вроде бы в шутку:
- Замуж-то хотите?
- Не хочу, - сказала она.
- Совсем или за меня?
- Совсем.
- Что ж, одной лучше что ли?
- Мне - лучше.
- А родителей не жалко? Они небось внуков хотят. Обездоливаете ведь стариков. Ради чего жить им жить-то?
- Ради себя.
И он как-то мигом протрезвел от ее спокойной уверенности.
- Вы не обижайтесь, - говорил папа, нервно куря в кухонную форточку. - Она у нас такая... боится всего. Это у нее с детства.
- Она не боится, - сказал юрист и размешал сахар в крепком чае. - Вот она как раз совсем не боится.
Сквозь тонкую стену было хорошо слышно.
На другой день она пошла к метро и за сто рублей купила двух котят. Купила бы и третьего, но его забрал юрист. Ему тоже надоело бояться.