Зарисовка
Не поговорила толком с научным руководителем, пропустила тренировку, не убралась в квартире - и все ради того, чтобы отослать работу через 10 минут после дедлайна. Аплодисменты неудачнице.
Случай из практики
Владимир Павлович очень любил свой кабинет. Его стол стоял рядом с окном, откуда открывался чудный вид на внутренний дворик. Напротив стола располагалась кушетка для пациентов.
Владимир Павлович специализировался на сложных психических расстройствах, вызывающих дезориентацию и бессонницу. Выслушивая пациентов, он заполнял медицинскую карту, сосредоточенно смотрел в окно, посасывая колпачок авторучки, или, потревоженный молчанием, задавал наводящие вопросы.
- Итак, ваш муж? - обращался он к пациентке с синюшным лицом и красными прожилками в глазах.
- Он не поймет. Его машина не шла юзом, не сбивала другие машины, в него не летели осколки лобовых стекол, он не стирал чужую кровь с лица. Это нужно пережить, чтобы понять.
Далее по расписанию следовал обеденный перерыв. Владимир Павлович выехал со стоянки клиники и направился в сторону дома, раздумывая, стоит ли ему заскочить на обратном пути к своей ассистентке. Помаявшись минуты две, он потянулся за телефоном и в этот момент увидел, что на него несутся грязно-красные «Жигули»…
Владимир Павлович утопал в подушке безопасности. Вокруг его машины собралось несколько человек, один из них наклонился над капотом и кричал. Владимир Павлович с трудом выбрался из салона, оглядел перевернутые «Жигули» и столпившихся свидетелей, исследовал кричащего мужчину, а затем встретился с широко раскрытыми глазами, устремленными прямо на него.
Девочка лежала на капоте, подмяв под себя руку. Лицо ее было изрезано осколками, сверкающими на асфальте. Кричащий мужчина тряс ее за плечи, но она оставалась невозмутимой и продолжала смотреть на Владимира Павловича.
Владимир Павлович долго смотрел на тарелку борща, но не смог заставить себя взять ложку. Отменив консультации, он принял душ и лег в постель. Перед глазами стояла картина зимнего дня, подсвеченная солнцем и не вызывающая никаких чувств, кроме изумления. Утром он, совершенно разбитый, приехал на работу и, запершись в кабинете, сел на кушетку и долго смотрел на темную громадину своего стола.
март, 2010
Случай из практики
Владимир Павлович очень любил свой кабинет. Его стол стоял рядом с окном, откуда открывался чудный вид на внутренний дворик. Напротив стола располагалась кушетка для пациентов.
Владимир Павлович специализировался на сложных психических расстройствах, вызывающих дезориентацию и бессонницу. Выслушивая пациентов, он заполнял медицинскую карту, сосредоточенно смотрел в окно, посасывая колпачок авторучки, или, потревоженный молчанием, задавал наводящие вопросы.
- Итак, ваш муж? - обращался он к пациентке с синюшным лицом и красными прожилками в глазах.
- Он не поймет. Его машина не шла юзом, не сбивала другие машины, в него не летели осколки лобовых стекол, он не стирал чужую кровь с лица. Это нужно пережить, чтобы понять.
Далее по расписанию следовал обеденный перерыв. Владимир Павлович выехал со стоянки клиники и направился в сторону дома, раздумывая, стоит ли ему заскочить на обратном пути к своей ассистентке. Помаявшись минуты две, он потянулся за телефоном и в этот момент увидел, что на него несутся грязно-красные «Жигули»…
Владимир Павлович утопал в подушке безопасности. Вокруг его машины собралось несколько человек, один из них наклонился над капотом и кричал. Владимир Павлович с трудом выбрался из салона, оглядел перевернутые «Жигули» и столпившихся свидетелей, исследовал кричащего мужчину, а затем встретился с широко раскрытыми глазами, устремленными прямо на него.
Девочка лежала на капоте, подмяв под себя руку. Лицо ее было изрезано осколками, сверкающими на асфальте. Кричащий мужчина тряс ее за плечи, но она оставалась невозмутимой и продолжала смотреть на Владимира Павловича.
Владимир Павлович долго смотрел на тарелку борща, но не смог заставить себя взять ложку. Отменив консультации, он принял душ и лег в постель. Перед глазами стояла картина зимнего дня, подсвеченная солнцем и не вызывающая никаких чувств, кроме изумления. Утром он, совершенно разбитый, приехал на работу и, запершись в кабинете, сел на кушетку и долго смотрел на темную громадину своего стола.
март, 2010