Папа
И вот прямо сейчас - когда я закончила очередной драфт документальной пьесы про Ростов и допиваю вина бокал прежде, чем отправиться на читку этого самого драфта в театр - я могу спокойно сказать: так хорошо.
Ничто не предвещало - а так хорошо.
Четвертый по счету вербатим про город - это уже, как бы это сказать, ту мач. Если бы не любовь к городам, собственно, которая во мне больше любви к вербатиму, я б и не поехала, наверно, в Ростов. Но внезапно спектакль получается не только как четвертый, но и как первый в каком-то смысле. Хотя бы потому, что это почти мюзикл. На музыке стоит, на трех точках. Не только рассказы местных жителей, но и пение местных жителей, играние. И композиция, и монтаж - тоже впервые так. Впервые (не считая Кирова, но там-то вообще авторские новеллы четыре шутки) - не актеры собирают большую часть материала, а драматурги и (!) режиссер. Реально, Муравицкий таскался на интервью вместе со мной и без меня тоже, сидел, расшифровывал. Давненько я вообще столько аудиочасов не расшифровывала.
Короче: степень контроля над сырьем была предельно высокая. Мы слышали собственными ушами практически каждую минуту этого будущего спектакля.
Я за него болею.
До такой степени, что готова сгонять в Москву решения оргвопросов ради и потом вернуться на репетиции. Проводить ребят до самого выпуска.
Тем более, сложно представить, конечно, что - утро, а нет солнца, что не кожаная курточка на майку, а пилот с капюшоном на меху, что не Дон, а черт-те что. И люди! Насколько уж в Москве любимые мои люди, но тут теперь тоже и на самом деле.