Про "самурайский дух", которого там сроду не было
Каваками Отодзиро: и его жена, одна из главных звезд японской женской театральной сцены периода Мэйдзи Садаякко, во время одного из представлений в Европе в 1906-1907 г.г.
В 1921 году (том самом, когда в журнале "Пасифик ревю" появилась статья Зои Кинкейд "Сокрытый гений Востока") Кабуки в очередной раз в своей истории оказался на перекрестке. В нашем представлении выражение "стоять на перекрестке" имеет не очень позитивный смысл. Оно ассоциируется с чем-то статичным, дескать, нет движения вперед и это очень плохо.
В ситуации с Кабуки периода Тайсё вряд ли можно говорить о чем-то плохом. Кабуки просто отдыхал, отдыхал после реформистских штормов и ураганов, проносившихся над этим театром в период Мэйдзи. Не то, чтобы в период Тайсё Кабуки оставался в неизменном состоянии, однако закончились очень энергичные, но не очень здоровые попытки радикальных театральных реформаторов "слепить" из понятного Кабуки и, на тот момент весьма превратно понимаемого западного театра, некое единое целое.
В наше время Каваками Отодзиро: это не только один из пионеров японского театра на западный манер, но и персонаж компьютерно-приставочной игры и аниме 明治東亰恋伽 - Мэйдзи То:кё: рэнка - "Любовная история в Токио периода Мэйдзи".
Настолько "весьма превратно", что даже любящий изящную словесность Ф.Б. в своем "Японском театре" одновременно с воздаванием должного роли, которую сыграла в истории японского театра самая первая "западная" постановка увиденная остальным миром, для характеристики ее автора и постановщика Каваками Отодзиро: не стесняется в выражениях, и величает организатора первой японской "западной" труппы "мошенником", а также одним из лиц, которые виновны в том, что serious appreciation of Japanese Theatre пришло на Запад с очень большим опозданием.
По мнению Ф.Б. тот факт, что на Западе "западный" японский театр увидели раньше традиционного, послужил основой для несерьезного восприятия всего японского театрального искусства в целом. Ф.Б., этот западный сфинкс-хранитель японского театра в XX веке, в своей оценке воздействия незрелого "западного" японского театра на западные умы, пожалуй, прав. Зарубежные гастрольные разъезды труппы Отодзиро: (руководившего из тени блистательного имени своей жены и главной звезды труппы Садаякко) надолго определили формат, в котором западный зритель был готов видеть японский театр. Этот формат, естественно, включал в себя и элементы традиционного для Японии театрального искусства, но величать его "настоящим японским театром", как это делал по коммерческим соображениям Каваками Отодзиро:, было слишком неосмотрительно. Не имеющая ровным счетом никакого представления о положении вещей в японском театральном мире публика восприняла труппу именно в качестве "настоящего театра Японии".
Те немногие интеллектуалы, кто о традиционной и новой ипостасях японского театрального искусства имели какое-то представление, за правилом хорошего тона считали интерес к наполненному символичнеским минимализмом театру Но: - Кабуки даже в их представлении должного интереса не находил. Отчасти так получилось, потому что во времена первых ориенталистов-японофилов (таких, как сэр Эдвин Арнольд) Кабуки был актуальным массовым искусством, в то время как Но : уже был старинной театральной классикой. В наше время, например, интерес к почти уже классическому театру "Такарадзука" вызовет больше академического понимания, нежели интерес к более актуальным современным идол-театрам. Я к тому, что примерно такова же ситуация с иностранным восприятием пары Но: - Кабуки была и в начале прошлого века.
Пока что мне не очень понятно, каким образом так сложилось, что к периоду американской оккупации в сознанании оккупантов Кабуки стал театром, воплощающим пресловутый "самурайский дух". Японцы, конечно, и сами приложили к тому руку, призвав в 1930-е Кабуки на службу государственной военной пропаганде, но ведь не может быть, чтобы пропагандистское влияние на внешние умы оказалось настолько эффективным. Должны быть, как говорится, "и иного рода вещи".