Так незнакомо пахнут мандарины - Желанья будоражат без нужды... Кто говорит, что есть ещё мужчины Без хлёсткой, неоправданной вражды? Где женщины, что пряли втихомолку, В той пряже - заповедное и снег... Кружись, моя кудель! Да всё без толку - Когда не дышит миром человек.
Уж пить, так пить - всю жизнь, минуя благ, Сочтя за радость упоенье хмеля... Чего ищу средь писем и бумаг Усердней, чем мечтательный Емеля? Как чаю обратить все строчки в мёд? Каким заклятьем отмету мирское? Что? Жизнь течёт? Увы, Пускай течёт, Раз Бог промыслил житие такое...
Несладко нам, юродивым, в миру, Когда Гордыня держит крепче боли: Порой звезду закличешь на юру - А с неба хлопья, горше горькой соли! И, как назло - ни тать, ни супостат Гордыни дерзкой нипочём не тронут, А кто из предков в оной виноват - Подскажет дальний Тихий Чёртов Омут...
Полёт шмеля всегда немного странен И чужд пути космических орбит: Там, на Земле, укрывшейся в тумане, Упрямый шмель по праздникам гудит. Он тихо спит в неласковую пору, Храня от пришлых соты и леток, (Устала я гадать, какому вору Сказать про мёд, чтоб соты уволок!) Считает: по бытийственным вопросам Присуща туповатость старым осам...
Пока иные скачут жизни вдоль, Кружу на восхитительном каноэ И, созерцая прелести юдоль, Гребу от берегов сильнее втрое. И пусть навстречу мчатся валуны, Недвижимые спутники порогов - Бегу от жизни, словно от войны, В которой не бывает эпилогов...
За показною мудростью ханжи - Сильней привычки - жажда жить во лжи: Елеен с головы до самых пят, Наш имярек - лукавец, пустосвят, Он записной обманщик и бахвал, Его ермолка - блажь и ритуал...