Вопрос германский и вопрос русский
Оригинал взят у world_politik в Вопрос германский и вопрос русский
Резюме: Четверть века назад Германия объединилась. Воссоединение разделенной страны стало наряду с распадом СССР кульминацией непредвиденного перелома в Европе конца ХХ века. Запад считал архитектуру нового общеевропейского мира огромным достижением. Наконец-то воплотилась в жизнь мечта Карла Великого о единой Европе!
Четверть века назад Германия объединилась. Воссоединение разделенной страны стало наряду с распадом Советского Союза кульминацией неожиданного, непредвиденного перелома в Европе конца ХХ века. Запад - победитель в холодной войне - считал архитектуру нового общеевропейского мира огромным достижением. Наконец-то воплотилась в жизнь мечта Карла Великого о единой Европе! Либеральные ценности, рыночная экономика, основы правового государства и демократия проложили себе путь в Восточную Европу.
Германское единство окутано флером легенды. Прежде всего о том, что гвозди в «крышку гроба» коммунистического режима ГДР забили мирные массовые протесты под лозунгом «Мы - народ!». Спору нет, народные выступления в Восточной Германии и других государствах бывшего Варшавского договора, несомненно, сыграли значительную роль в падении коммунизма. Как и неспособность Восточного Берлина правильно откликнуться на перемены.
Но историческая правда требует признать, что главный импульс демократических изменений пришел из центра тогдашнего коммунистического мира. Если бы не Михаил Горбачёв с его реформами, если бы не перестройка, которая парализовала партию, КГБ и армию, едва ли народы Восточной Европы, включая россиян, обрели бы свободу столь мирным путем.
В исторической памяти Запада постепенно стирается тот факт, что воссоединение Германии стало возможным лишь благодаря согласию стран-победителей Второй Мировой войны и, в первую очередь, Советского Союза. Великобритания до последнего момента сопротивлялась - слишком свежи были воспоминания о разжигании Германией войн в первой половине ХХ века. Да и Франция медлила, заигрывая с идеей сосуществования двух германских государств. Франсуа Миттеран и после падения Берлинской стены подписал долгосрочные торговые договоры с ГДР. Он согласился на объединение только после того, как Германия пообещала форсировать создание Европейского валютного союза. А США допускали воссоединение при условии, что единое государство останется членом и опорой НАТО. Таким образом, США и Франция обеспечили, чтобы объединенная Германия еще глубже интегрировалась в трансатлантические военные и экономические структуры.
Советский Союз настаивал на построении отдельной европейской архитектуры безопасности с ликвидацией военных блоков. А Джордж Буш и Гельмут Коль долго убеждали генсека ЦК КПСС, что пребывание Германии в НАТО соответствует интересам безопасности Москвы. Правда, министр иностранных дел ФРГ Ханс-Дитрих Геншер занимал отличную от американской позицию и симпатизировал идее Горбачёва о том, что территория бывшего ГДР должна была получить ограниченное членство в НАТО.
Даже в Западной Германии существовали опасения, что слишком быстрое слияние с пришедшей в упадок экономикой ГДР ослабит экономическую мощь ФРГ. Правительство Коля довольно долго придерживалось идеи экономического и валютного союза, но не политического объединения. В ходе федеральной избирательной кампании 1990 г. кандидат на пост канцлера социал-демократ Оскар Лафонтен высказывался в пользу сосуществования двух государств. Но когда массовые демонстрации в ГДР стали проходить под гневным лозунгом «Придет дойч-марка - мы останемся, не придет - мы прибежим к вам!», пришлось действовать.
В конце концов Горбачёв согласился на все. Его реформы в СССР зашли в тупик, экономика разваливалась, в некоторых регионах наступал тотальный дефицит и даже голод. Политическая судьба советского лидера стала зависеть от щедрых кредитов и гуманитарной помощи Запада, прежде всего Германии. Своим министрам Коль по-секрету сказал, что для Горбачёва хорошие экономические связи с Германией важнее вопроса о ее членстве в НАТО.
После объединения Германия из разделенного прифронтового государства превратилась в географический, а всего через несколько лет и в экономический центр континента.
Провинциальная Боннская республика превратилась в Берлинскую - будущую ведущую политическую державу. Германия играет ведущую экономическую и финансовую роль в Европе, особенно после удачного разрешения финансового кризиса. Она принимает на себя все больше ответственности в вопросах безопасности. ФРГ участвовала в войне в Косово и в умиротворении Афганистана. Немецкая дипломатия сделала решающие шаги для окончания российско-грузинской войны и сдерживания конфликта на востоке Украины. Франция и Польша хотели бы, чтобы Германия продолжала играть руководящую роль, и никогда еще в истории позиции Германии, окруженной в Европе только друзьями, а не врагами, не были столь прочны.
В России шаги Германии в области политики безопасности воспринимаются сейчас как действия «пособника американского шерифа». Забыто, что именно Берлин успешно противостоял американским попыткам расширить НАТО на Украину и Грузию в 2008 г., отверг инициированную Вашингтоном войну в Ираке в 2003-м и мудро воздержался в 2011-м в ходе голосования по резолюции ООН по вопросу военной операции в Ливии.
При этом нельзя не признать, что объединение Германии 25 лет назад стало вехой на пути к трансформации Европы в очень определенном направлении. НАТО под предводительством США стала единственным оплотом безопасности, а Европейский союз, связавший свою экономическую судьбу с Америкой, полностью переориентировался на трансатлантические отношения. Казалось, что решение германского вопроса принесло Европе «вечный мир». А «русского вопроса» на Западе просто не видели. Да и что вообще считаться со страной, побежденной в войне, пусть и холодной.
Ошибочность этой установки стала очевидной в 2014 году. Теперь понятно, что одновременно с решением о воссоединении Германии необходимо было заключить подлинно стратегический союз с Россией. Этого не произошло, имитация «стратегического партнерства» постепенно выдыхалась, а в ходе украинского кризиса произошел очередной исторический разрыв между Россией и Западом, подобный тому, как это было в 1947 году. Особенно драматичен раскол между Москвой и Берлином. Ведь укрепление российско-германского сотрудничества всегда служило гарантией примирения и стабильности на европейском континенте.
Корни нынешнего противостояния уходят в события четвертьвековой давности. Возможно, Запад, придерживающийся однонаправленного и линейного видения истории, и считает, что либеральный общественный строй одержал победу над коммунистическим в Восточной Европе и заставил капитулировать. Но с российской точки зрения другие державы-победительницы и Германия просто «надули» Горбачёва (а потом и его преемника Бориса Ельцина) и предали настоящий европейский порядок, заложенный в Ялте и Потсдаме в 1945 году. Россия все еще видит себя частью того порядка, она не принимает расширения НАТО и ЕС до российских границ, выдавливающее Москву из европейской структуры безопасности.
Россия и Германия всегда являлись партнерами особого рода. Москва и теперь полагает, что Берлин лучше других понимает ее интересы. Так, вероятно, было раньше, но сейчас взаимные представления резко расходятся. В Германии верят, что у России нет иного выбора, кроме как превратиться в демократическое государство западного образца. А поскольку трансформация задерживается (как считают на Западе - пока), фактической политикой является «партнерство терпения», что исключает все другие варианты развития.
Российская элита считает, что в связи с ролью Москвы в процессе воссоединения немцы должны быть благодарны и с пониманием реагировать на российские нужды. Старшее поколение германских политиков так себя и ведет, но это не относится к следующей генерации.
Той, для которой распад СССР и Варшавского договора - не счастливое стечение исторических обстоятельств, а предопределенное поражение системы, находившейся в фатальном упадке.
Российские элиты ставят на Германию, исходя из того, что она будет вместе с Францией продвигать идею Европы континентальной, а не трансатлантической. Мол, чем отчетливее руководящая роль Германии в ЕС, тем меньше значение США в Европе. Однако в ходе украинского кризиса Берлин без всякого сомнения сделал выбор в пользу партнерства с США, укрепления трансатлантической Европы (посредством соглашения ТТИП) и фактического отказа от прежней своей «восточной политики», пусть даже и в пересмотренном виде.
Если нынешняя тенденция продолжится, российский взгляд на воссоединение Германии может подвергнуться переоценке. Оно не принесло России никакого стратегического преимущества, хотя четверть века назад думали иначе.
США будут делать все, чтобы задушить в зародыше любой российско-германский альянс. Если бы Герхард Шредер остался канцлером в 2005 г., российско-германское сближение имело бы шанс стать необратимым. Сегодня, всего 10 лет спустя, между Россией и Германией нет даже «партнерства для модернизации». Горькая ирония в том, что 13 лет назад именно канцлер Германии способствовал полноценному принятию России в G7, уступив ей право досрочного председательства, а в 2014 г. она была изгнана из этого клуба во время второго своего председательства, бразды которого Москва должна была затем передать Берлину.
Сегодня взаимное восприятие стремительно ухудшается. Если политики не предпримут усилий, чтобы остановить этот процесс, непонимание может смениться взаимной враждебностью. Историческая мудрость должна заставить Германию сохранить стратегическое партнерство с Россией и в сегодняшнем сложном кризисе.
Резюме: Четверть века назад Германия объединилась. Воссоединение разделенной страны стало наряду с распадом СССР кульминацией непредвиденного перелома в Европе конца ХХ века. Запад считал архитектуру нового общеевропейского мира огромным достижением. Наконец-то воплотилась в жизнь мечта Карла Великого о единой Европе!
Четверть века назад Германия объединилась. Воссоединение разделенной страны стало наряду с распадом Советского Союза кульминацией неожиданного, непредвиденного перелома в Европе конца ХХ века. Запад - победитель в холодной войне - считал архитектуру нового общеевропейского мира огромным достижением. Наконец-то воплотилась в жизнь мечта Карла Великого о единой Европе! Либеральные ценности, рыночная экономика, основы правового государства и демократия проложили себе путь в Восточную Европу.
Германское единство окутано флером легенды. Прежде всего о том, что гвозди в «крышку гроба» коммунистического режима ГДР забили мирные массовые протесты под лозунгом «Мы - народ!». Спору нет, народные выступления в Восточной Германии и других государствах бывшего Варшавского договора, несомненно, сыграли значительную роль в падении коммунизма. Как и неспособность Восточного Берлина правильно откликнуться на перемены.
Но историческая правда требует признать, что главный импульс демократических изменений пришел из центра тогдашнего коммунистического мира. Если бы не Михаил Горбачёв с его реформами, если бы не перестройка, которая парализовала партию, КГБ и армию, едва ли народы Восточной Европы, включая россиян, обрели бы свободу столь мирным путем.
В исторической памяти Запада постепенно стирается тот факт, что воссоединение Германии стало возможным лишь благодаря согласию стран-победителей Второй Мировой войны и, в первую очередь, Советского Союза. Великобритания до последнего момента сопротивлялась - слишком свежи были воспоминания о разжигании Германией войн в первой половине ХХ века. Да и Франция медлила, заигрывая с идеей сосуществования двух германских государств. Франсуа Миттеран и после падения Берлинской стены подписал долгосрочные торговые договоры с ГДР. Он согласился на объединение только после того, как Германия пообещала форсировать создание Европейского валютного союза. А США допускали воссоединение при условии, что единое государство останется членом и опорой НАТО. Таким образом, США и Франция обеспечили, чтобы объединенная Германия еще глубже интегрировалась в трансатлантические военные и экономические структуры.
Советский Союз настаивал на построении отдельной европейской архитектуры безопасности с ликвидацией военных блоков. А Джордж Буш и Гельмут Коль долго убеждали генсека ЦК КПСС, что пребывание Германии в НАТО соответствует интересам безопасности Москвы. Правда, министр иностранных дел ФРГ Ханс-Дитрих Геншер занимал отличную от американской позицию и симпатизировал идее Горбачёва о том, что территория бывшего ГДР должна была получить ограниченное членство в НАТО.
Даже в Западной Германии существовали опасения, что слишком быстрое слияние с пришедшей в упадок экономикой ГДР ослабит экономическую мощь ФРГ. Правительство Коля довольно долго придерживалось идеи экономического и валютного союза, но не политического объединения. В ходе федеральной избирательной кампании 1990 г. кандидат на пост канцлера социал-демократ Оскар Лафонтен высказывался в пользу сосуществования двух государств. Но когда массовые демонстрации в ГДР стали проходить под гневным лозунгом «Придет дойч-марка - мы останемся, не придет - мы прибежим к вам!», пришлось действовать.
В конце концов Горбачёв согласился на все. Его реформы в СССР зашли в тупик, экономика разваливалась, в некоторых регионах наступал тотальный дефицит и даже голод. Политическая судьба советского лидера стала зависеть от щедрых кредитов и гуманитарной помощи Запада, прежде всего Германии. Своим министрам Коль по-секрету сказал, что для Горбачёва хорошие экономические связи с Германией важнее вопроса о ее членстве в НАТО.
После объединения Германия из разделенного прифронтового государства превратилась в географический, а всего через несколько лет и в экономический центр континента.
Провинциальная Боннская республика превратилась в Берлинскую - будущую ведущую политическую державу. Германия играет ведущую экономическую и финансовую роль в Европе, особенно после удачного разрешения финансового кризиса. Она принимает на себя все больше ответственности в вопросах безопасности. ФРГ участвовала в войне в Косово и в умиротворении Афганистана. Немецкая дипломатия сделала решающие шаги для окончания российско-грузинской войны и сдерживания конфликта на востоке Украины. Франция и Польша хотели бы, чтобы Германия продолжала играть руководящую роль, и никогда еще в истории позиции Германии, окруженной в Европе только друзьями, а не врагами, не были столь прочны.
В России шаги Германии в области политики безопасности воспринимаются сейчас как действия «пособника американского шерифа». Забыто, что именно Берлин успешно противостоял американским попыткам расширить НАТО на Украину и Грузию в 2008 г., отверг инициированную Вашингтоном войну в Ираке в 2003-м и мудро воздержался в 2011-м в ходе голосования по резолюции ООН по вопросу военной операции в Ливии.
При этом нельзя не признать, что объединение Германии 25 лет назад стало вехой на пути к трансформации Европы в очень определенном направлении. НАТО под предводительством США стала единственным оплотом безопасности, а Европейский союз, связавший свою экономическую судьбу с Америкой, полностью переориентировался на трансатлантические отношения. Казалось, что решение германского вопроса принесло Европе «вечный мир». А «русского вопроса» на Западе просто не видели. Да и что вообще считаться со страной, побежденной в войне, пусть и холодной.
Ошибочность этой установки стала очевидной в 2014 году. Теперь понятно, что одновременно с решением о воссоединении Германии необходимо было заключить подлинно стратегический союз с Россией. Этого не произошло, имитация «стратегического партнерства» постепенно выдыхалась, а в ходе украинского кризиса произошел очередной исторический разрыв между Россией и Западом, подобный тому, как это было в 1947 году. Особенно драматичен раскол между Москвой и Берлином. Ведь укрепление российско-германского сотрудничества всегда служило гарантией примирения и стабильности на европейском континенте.
Корни нынешнего противостояния уходят в события четвертьвековой давности. Возможно, Запад, придерживающийся однонаправленного и линейного видения истории, и считает, что либеральный общественный строй одержал победу над коммунистическим в Восточной Европе и заставил капитулировать. Но с российской точки зрения другие державы-победительницы и Германия просто «надули» Горбачёва (а потом и его преемника Бориса Ельцина) и предали настоящий европейский порядок, заложенный в Ялте и Потсдаме в 1945 году. Россия все еще видит себя частью того порядка, она не принимает расширения НАТО и ЕС до российских границ, выдавливающее Москву из европейской структуры безопасности.
Россия и Германия всегда являлись партнерами особого рода. Москва и теперь полагает, что Берлин лучше других понимает ее интересы. Так, вероятно, было раньше, но сейчас взаимные представления резко расходятся. В Германии верят, что у России нет иного выбора, кроме как превратиться в демократическое государство западного образца. А поскольку трансформация задерживается (как считают на Западе - пока), фактической политикой является «партнерство терпения», что исключает все другие варианты развития.
Российская элита считает, что в связи с ролью Москвы в процессе воссоединения немцы должны быть благодарны и с пониманием реагировать на российские нужды. Старшее поколение германских политиков так себя и ведет, но это не относится к следующей генерации.
Той, для которой распад СССР и Варшавского договора - не счастливое стечение исторических обстоятельств, а предопределенное поражение системы, находившейся в фатальном упадке.
Российские элиты ставят на Германию, исходя из того, что она будет вместе с Францией продвигать идею Европы континентальной, а не трансатлантической. Мол, чем отчетливее руководящая роль Германии в ЕС, тем меньше значение США в Европе. Однако в ходе украинского кризиса Берлин без всякого сомнения сделал выбор в пользу партнерства с США, укрепления трансатлантической Европы (посредством соглашения ТТИП) и фактического отказа от прежней своей «восточной политики», пусть даже и в пересмотренном виде.
Если нынешняя тенденция продолжится, российский взгляд на воссоединение Германии может подвергнуться переоценке. Оно не принесло России никакого стратегического преимущества, хотя четверть века назад думали иначе.
США будут делать все, чтобы задушить в зародыше любой российско-германский альянс. Если бы Герхард Шредер остался канцлером в 2005 г., российско-германское сближение имело бы шанс стать необратимым. Сегодня, всего 10 лет спустя, между Россией и Германией нет даже «партнерства для модернизации». Горькая ирония в том, что 13 лет назад именно канцлер Германии способствовал полноценному принятию России в G7, уступив ей право досрочного председательства, а в 2014 г. она была изгнана из этого клуба во время второго своего председательства, бразды которого Москва должна была затем передать Берлину.
Сегодня взаимное восприятие стремительно ухудшается. Если политики не предпримут усилий, чтобы остановить этот процесс, непонимание может смениться взаимной враждебностью. Историческая мудрость должна заставить Германию сохранить стратегическое партнерство с Россией и в сегодняшнем сложном кризисе.