"Иной раз в наших местах задаются такие характеры, что, как бы много лет ни прошло со встречи с ними, о некоторых из них никогда не вспомнишь без душевного трепета." (c) Н. Лесков
(с) все фото авторства Елены Лапиной с сайта МТЮЗ Трагичная история молодой купчихи Екатерины Львовны Измайловой, убившей трех человек из-за поистине демонической любви и страсти и отправленной за содеянное на каторгу, самим Лесковым, знавшим толк в криминальных "убойных" делах по своей работе в уголовной палате, подана с долей юмора, порою черного, хотя сам писатель признавался, что создавая этот скорбный очерк "под влиянием взвинченных нервов и одиночества чуть не доходил до бреда. Мне становилось временами невыносимо жутко, волос поднимался дыбом, я застывал при малейшем шорохе, который производил сам движением ноги или поворотом шеи." Повествование таким и получилось, местами смешным, ироничным, и жутким - помышляла ли молодая женщина 24-х лет, вышедшая замуж в свои 19, что убьет и сурового хозяина дома, свекра-старика, и безвольного мужа, по возрасту ей в отцы годящегося, и совсем уж невинную душу, семилетнего ребенка, невольно вставшего на пути ее безоблачного счастья с любовником.
Кама Гинкас идеально уловил ироничное отношение Лескова к своим персонажам, не говоря уж о понимании трагичности происходящего. И сотворил
на сцене МТЮЗ два чуда чудесных.
Во-первых, он мастер высочайшего класса, гений режиссуры в отношении мизансцен. Его спектакли надо показывать всем начинающим театральным режиссерам, чтобы разбирали, как можно без эпатажа ради эпатажа, без излишней вульгарности заинтересовать зрителя классикой. Сцена, в которых убиенный свекор является Измайловой во сне в образе кота, и они вдвоем показывают пластический этюд, кувыркаясь на оскверненном супружеском ложе, заставляет рот открыть от изумления. Частично персонажи читают текст Лескова, казалось бы, прием сомнительный, чего тут читать в театре, играть надо! Но как это делается.. Вот и во второй, и в третий раз, и не единожды челюсть снова падает от изумления. То все тот же свекор ошарашенно выслушивает, как его отравили, да как он умер, мимикой передавая отношение к происходящему, то Катерина Львовна озвучивает происходившее в суде и свой равнодушный отказ от ребенка, а то со всей жизненной силой, бурлящей в крови молодой страстной женщины, описывает цветущий яблоневый сад и свое томление и наслаждение от любовных ласк.
А во-вторых, Гинкас потрясающе выполняет свою режиссерскую работу с актерами. Там где и не ждал от актера/актрисы чего-то выше среднего уровня, получаешь великолепную игру, а там, где ждал высокого класса - просто гениальную.
Работа Елизаветы Боярской безупречна, Боярская показывает Екатерину то молодой озорной девчонкой, маящейся от дикой скуки в одиночестве в пустующем купеческом доме, то влюбленной страстной молодой женщиной, то пропащей душой, погружающейся в пучину зла и безумия. Валерий Баринов в роли свекра Екатерины, Бориса Тимофеевича, выдает что-то запредельное, купец и жестоко патриархален, и комичен, и зловещ. Игорь Балалаев - герой-любовник; скользкий тип этот Серега, и в его душе черти поселились, а обнимает страстно и поет хорошо, молодец-удалец с балалайкой. Александру Тараньжину досталась роль ничем не примечательного мужа Екатерины, теряющегося в тени грозного отца, но этот квартет в целом Боярская, Баринов, Балалаев, Тараньжин и актеры массовки идеально вписываются в предложенные режиссером трактовки образов Лескова.
Примечательно, что режиссер использовал первоначальное название лесковского очерка "Леди Макбет Мценского уезда". Где он, Мценский тот уезд? А наш уезд - вот он, рядом, вокруг нас.
Над хореографическими этюдами поработал Константин Мишин, тут и кот-свекор с его "курны-мурны", и марш каторжан, превращающийся в зловещий танец, и устрашающие размахивания хлыстами - все это усиливает драматургию спектакля. Сценография Сергея Бархина - одно и то же пространство в серо-ржавых тонах, но с помощью игры света оно изменяется, то замкнутое, увешанное образами и олицетворяющее душный купеческий дом, то расширяющееся до двора и сада, а то и вовсе превращающееся в унылый тракт, по которому бредут осужденные в арестантских шинелях, наброшенных на белые рубахи. С дороги на каторгу спектакль начинается, ею же и заканчивается, создавая красивую и метафоричную закольцованность.
Молитвенное песнопение разливается в воздухе, из шинелей медленно-тоскливо вытягиваются вверх людские силуэты, вслушиваясь в божественную музыку (в спектакле звучит "Жертва вечерняя" Павла Чеснокова в исполнении Ирины Архиповой, Бориса Христова, Хора Суздальского мужского монастыря) с надеждой, не отмолят ли грешников, но нет никакой музыки небес, лишь ветер тоскливо завывает.
"Безотраднейшая картина: горсть людей, оторванных от света и лишенных всякой тени надежд на лучшее будущее, тонет в холодной чёрной грязи. Кругом все до ужаса безобразно: бесконечная грязь, серое небо, обезлиственные, мокрые ракиты и в растопыренных их сучьях нахохлившаяся ворона. Ветер то стонет, то злится, то воет и рвёт. В этих адских, душу раздирающих звуках, которые довершают весь ужас картины, звучат советы жены библейского Иова: «Прокляни день твоего рождения и умри»."
Click to view
Группы театра в соцсетях:
Фейсбук,
ВКонтакте и
Инстаграм Спасибо за приглашение
MOSCULTURA