Царицынские идолы
Будучи этим летом в Москве, мы отправились на прогулку в довольно попсовое место - Царицынский парк. Впрочем, и в попсовых местах можно найти что-то необычное.
По пути Роман рассказывал, как копал здесь пару сезонов в годы реконструкции парка. Случалось, что археологи вынуждены были в конце всякого рабочего дня камуфлировать раскоп с притягательно виднеющимися в нём развалами древнерусской посуды. Его поверхность накрывалась плёнкой и присыпалась землёй, создавая впечатление обычной ямы. Возвращаясь на место поутру, облегчённо вздыхали, что ничего не произошло за ночь в этом неспокойном месте.
Следы работы археологов и сейчас демонстрируются посетителям, уже на фоне восстановленного дворца.
Разрушаемые дождём и снегом руины стали частью ухоженного теперь развлекательного парка. Лужковские прорабы переборщили во всём: и вот на фоне чуть нелепого дворца (крышу, запутавшись в екатерининских проектах, соорудили в пропорциях для трёх-, а не двухуровневого здания) эти странные руины, являющиеся на самом деле оголёнными при раскопках фундаментами, и брошенными так под видом архитектурной консервации, словно говорят о том, что все царицынские секреты выкопаны и изучены.
И правда, очередные коробочки с царскими орденами и прочие приятные находки вряд ли таятся даже среди таких красочных развалин. Увы, они рукотворны, и созданы на забаву праздной публике.
Впрочем, мы на них и не задерживаемся, а вдоль царицынских прудов направляемся в самую дальнюю, дикорастущую часть парка. Высокий левый берег, к которому ведёт перекинутый через речку Язвинку екатерининский мостик всё в том же псевдоготическом стиле, издавна облюбовали наши лесные предки, к которым в наше время тщетно наводят мосты любители псевдославянского культа.
Именно здесь располагался тот из раскопов, что оберегали от интереса родноверов. На всякий случай: неоязычники, без сомнения, народ ничуть не более дикий, чем православные сограждане, то таскающие земельку с раскапываемого кладбища (от головной боли помогает, да и от всего остального, при желании, тоже), а то и творящих чего похуже. Так, нетерпеливые насельницы московского Зачатьевского монастыря, мечтая обрести мощи святых XIV века и не желая уступать лавры археологам, однажды ночью устроили руками двух мужиков с лопатами полномасштабную диверсию. Врывшись в трепетно расчищаемый совочками раскоп, быстро прошли культурный слой и вторглись в епархию, являющуюся уже предметом ведения геологов. Там, на достаточной глубине, их ждала сенсационная находка.
Монастырь служил о костях благодарственные молебны, радовались и учёные: ещё бы, для Москвы останки мамонта представляют чрезвычайную редкость.
Родноверам богов копать не надо - они изготавливаются из дерева. Аж три идолища поджидали нас на вытоптанной полянке близ курганов с кратерообразными углублениями (следы варварской работы дореволюционных археологов, что копали курганы «колодцами» - так быстрее вытаскиваются из-под них «цацки»).
Их суровые, опалённые огнём личины напоминали о набегах православных орд, не раз истреблявших славянских истуканов. Впрочем, не таких уж и славянских. Неоязычники взялись за реконструкцию религии подстать царицынским новоделам, так что деревянная дама, оказавшаяся в компании с Даждьбогом и Велесом, красовалась перед ними ярко выраженными монголоидными чертами. Вот тебе, бабушка, и «Славяно-арийские веды»…
Наткнулись мы и на довольно современно смотрящегося козла.
Вот он поближе:
Оставив иронию, нельзя всё же не удивиться непоследовательности современного общества, считающего поклонение идолам дикостью, и в то же время спокойно воспринимающего все извращения, до которых дошло иконопочитание. Сложно допустить, что неоязычники верят, будто царицынские болваны и есть Велес сотоварищи. Скорее, они понимают соответствующее бревно как своего рода икону Велеса. С другой стороны, редкий прихожанин прославляет, например, само чудо, совершённое Богородицей, а не ту деревяшку, через которую оно произошло. Отсюда и возникают особые, «благодатные», «намоленные» места - всё те же родники, рощи, да ещё храмовые здания и комплексы, всё те же специализированные на той или иной потребе божки, всё те же материальные жертвы деревянным изделиям, всё те же обереги и «сильные» молитвы (заклинания)…