Просроченный дедлайн
я сейчас просрочила самый важный дедлайн.
с начала сентября я мысленно начинала писать этот текст, но никак не могла сесть за него, не могла найти слов, без "воды" и "тошноты" не по "адвего", а по совести.
у моего текста был один человек целевой аудитории, и я не знала, что сказать, потому что он умирал от рака.
если бы я была рядом, я бы просто обняла его. просто взяла за руку. просто спела бы.
но он был так далеко, что оставалась только почта, и та - бумажная.
"Дедушка Ваня!"... что дальше?
если бы я была верующей, у меня нашлось бы много обнадеживающих слов. а я искала какие-то утешающие формулировки без фальши, и не находила. я знала, что это уже не лечится. и он тоже знал, он был врачом.
а теперь его нет, и мне остается только плакать в пустоту.
мне остается вытереть слезы и писать другие тексты, рубль - знак, хотя грош мне цена.
надо было просто сказать, что помню его. что люблю его. что он двоюродный, но единственный дедушка, который у меня был.
я не успела, и не могу себе этого простить.
и бога, который мог бы простить меня, тоже нет.
с начала сентября я мысленно начинала писать этот текст, но никак не могла сесть за него, не могла найти слов, без "воды" и "тошноты" не по "адвего", а по совести.
у моего текста был один человек целевой аудитории, и я не знала, что сказать, потому что он умирал от рака.
если бы я была рядом, я бы просто обняла его. просто взяла за руку. просто спела бы.
но он был так далеко, что оставалась только почта, и та - бумажная.
"Дедушка Ваня!"... что дальше?
если бы я была верующей, у меня нашлось бы много обнадеживающих слов. а я искала какие-то утешающие формулировки без фальши, и не находила. я знала, что это уже не лечится. и он тоже знал, он был врачом.
а теперь его нет, и мне остается только плакать в пустоту.
мне остается вытереть слезы и писать другие тексты, рубль - знак, хотя грош мне цена.
надо было просто сказать, что помню его. что люблю его. что он двоюродный, но единственный дедушка, который у меня был.
я не успела, и не могу себе этого простить.
и бога, который мог бы простить меня, тоже нет.