Ещё раз о патриотизме и космополитизме Льва Толстого
Показать полностью...
Год: 2022.
Автор: В. Б. Ремизов.
Публикация: Неформатный Толстой. М., 2022. С. 48 - 52.
Без своей Ясной Поляны
я трудно могу представить себе Россию
и мое отношение к ней.
Без Ясной Поляны я, может быть,
яснее увижу общие законы,
необходимые для моего отечества,
но я не буду до пристрастия любить его.
(Толстой Л. Н. «Лето в деревне», 1858 год)
Патриотизм как суеверие особенно раздражает тех в России, кто по своим убеждениям близок «западникам», а для некоторых из них даже само слово «патриотизм» воспринимается как исчадие ада. Такая односторонность восприятия вызывает по меньшей мере удивление.
Они, обращаясь к критическим мыслям Толстого о патриотизме, стремятся обрести в нём союзника. Но вырванные из контекста сочинений и жизни писателя мысли приобретают однобокость, а главное, имели другую цель: не способствуют улучшению нравов в отечестве, а, напротив, загоняют патриотов в угол, показывая, как они далеки от русского гения и ничтожны в своих амбициях. Патриоты, в свою очередь, обижаются за это на самого Льва Николаевича Толстого - и, вместе с водицей публицистических крайностей, выплёскивают и дитя христианских смыслов толстовской критики.
Есть смысл подробнее остановиться на вызывающей споры концепции толстовского патриотизма. Важно не только потому, что она сегодня в центре внимания, но и потому, что с творчеством писателя знакомятся молодые люди - школьники и студенты. От того, что они поймут в Толстом, как актуализируют его поиски смысла жизни в своём сознании, может зависеть «приращение» или «неприращение» их собственного духовного опыта.
Человек для Толстого не средство, а цель прогресса, который, согласно писателю, невозможен вне христианского миропонимания. Исповедуя христианство, человек стремится к всеобщему братству и единению, понимая при этом, что ни один народ не обладает исключительностью.
Одним из препятствий на пути к единению народов Толстой считал патриотизм. Сразу заметим, что знаменитая фраза «Последнее прибежище негодяя - патриотизм» принадлежит не Толстому, а политическому деятелю XVIII в. англичанину С. Джонсону и смысл её заключался в том, что «не всё пропало даже для самого отъявленного негодяя, если в нём ещё живо чувство патриотизма». Афоризм Джонсона был помещён Толстым во втором томе «Круга чтения» (9 декабря) без комментариев.
Далее следовало бы признать, что все толстовские определения патриотизма позднего периода носят ярко выраженный К негативный характер. Как будто не он, а кто-то другой написал слова: «живое чувство патриотизма». Но ведь именно этим чувством наполнены страницы «Севастопольских рассказов», «Войны и мира» и многие другие произведения писателя.
При этом рассуждающие об антипатриотизме Толстого умалчивают о том, что великий художник и мыслитель проецировал свои мысли не только на Россию. Предмет его раздумий - все народы и все государства.
«Все народы так называемого христианского мира доведены патриотизмом до такого озверения, что не только те люди, которые поставлены в необходимость убивать или быть убитыми, желают или радуются убийству, но и люди, спокойно живущие в своих никем не угрожаемых домах в Европе, благодаря быстрым и легким сообщениям и прессе, все люди Европы и Америки - при всякой войне - находятся в положении зрителей в римском цирке и так же, как и там, радуются убийству и так же кровожадно кричат: “Pollice verso!” (по сути, "убей его"! - В. Р.)» (90, 431; Толстой Л. Н. Патриотизм и правительство. 1900).
Для прекращения этого «Убей его», считал Толстой, нужно, чтобы народы увидели в своих правительствах разжигателей вражды и манипуляторов патриотическими чувствами людей. Именно правительства виновны в том, что патриотизм превратился в «чувство грубое, вредное, стыдное и дурное, а главное - безнравственное».
Цитируемую статью о патриотизме Толстой заканчивал словами, в которых можно, при желании, узревать «грех» просветительства:
«ТОЛЬКО БЫ ЛЮДИ ПОНЯЛИ, что они не сыны каких-либо отечеств и правительств, а сыны Бога, и потому не могут быть ни рабами, ни врагами других людей, и САМИ СОБОЙ УНИЧТОЖАТСЯ те безумные, ни на что уже не нужные, оставшиеся от древности губительные учреждения, называемые правительствами, и все те страдания, насилия, унижения и преступления, которые они несут с собой» (90,443).
Слова эти, как известно, не возымели массового воздействия на людей. Да и ОДНОГО ПОНИМАНИЯ МАЛО. Человечество далеко ушло от просветительских иллюзий. Но Толстой, на самом-то деле, и на надеется на "одно понимание". Ведь упомянутое сыновство Богу человека - это слагаемое христианского религиозного понимания жизни. То есть речь о том, что человечество должно соединиться в этом одном религиозном понимании - в вере живой, руководящей помыслами и поступками человека. Мимо религиозного ФУНДАМЕНТА в суждениях Толстого проходят по сей день не одни западники, либералы, пацифисты, эзотерики и прочие, кто мнит себя союзником Толстого. Его стремятся не замечать, априори списывая в ошибки мнимого "просветительства" Толстого, и поклонники традиционных догматических учений, таких, как российское православие.
В своих сочинениях Толстой патриотизмом часто называл то, что соответствовало другим понятиям - таким, как шовинизм, нацизм, фашизм, расизм, крайний национализм, национальная исключительность, богоизбранность. Что же касается любви к Отечеству, то она всегда жила в душе писателя. Он любил землю, на которой родился и которая его кормила, любил народ, крестьянских ребятишек, русскую природу, русский язык, русскую культуру, любил играть не только в большой теннис, но и в русские городки, гордился своей родословной. Его патриотизм проявился в разносторонней общественной деятельности - участник обороны Севастополя, мировой посредник, педагог, адвокат униженных и оскорблённых, философ, публицист, призывавший людей силой нравственных убеждений бороться с пороками века, просветитель, создавший издательство «Посредник» с целью приобщения народа к духовной культуре...
Все это не противоречило его христианскому миросозерцанию. Напротив, являло собой многогранность его отношения с миром.
ТОЛСТОЙ ВЫРАЗИЛ ДУХОВНУЮ ПОТРЕБНОСТЬ РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА ЖИТЬ В ЕДИНЕНИИ И СОГЛАСИИ СО ВСЕМИ НАРОДАМИ МИРА.
Он, безусловно, был патриотом Отечества и в то же время одним из выдающихся идеологов пацифизма, но никогда не был космополитом. Будучи великим художником, он воплотил национальное своеобразие русского человека и характерные особенности, других народов и был далек от того, чтобы кому-то доказывать, что он не только гражданин мира, но и русский человек до мозга костей.
М. Е. Салтыков-Щедрин, чьё сатирическое перо ножом прошлось по телу России, признавался:
«Я знаю, есть люди, которые в скромных моих писаниях усматривают не только пагубный индифферентизм, но даже значительную долю злорадства, в смысле патриотизма. По совести объявляю, что это - самая наглая ложь. Я уже не говорю о том, что обвинение это очень тяжелое и даже гнусное, но утверждаю положительно, что я всего менее в этом виноват. Я люблю Россию до боли сердечной и даже не могу помыслить себя где-либо, кроме России» (Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч.: в 20 т. М.: Художественная литература, 1972. Т. 13. С 332 - 333).
В этом же ключе, думаю, надо воспринимать и мысли Толстого о «грубом» и «вредном» патриотизме. Он во многих письмах к иностранным гражданам напоминал о недопустимости возвышения одной (любой!!!) нации над другой. Для него каждый народ, как и каждый человек, - проявление Бога, Высшего Разума.
Толстой много писал о тех недостатках России, которые указывали на жестокость правительства и униженное, нищенское существование народа. Подобные недостатки он отмечал и в других крупных (и не только крупных) странах.
Но при этом он не оставлял веры в возможность русского народа обрести свое особое место в истории человечества:
«Не навеки же, - писал он, - обречены русские люди подражать Европе, но должно же наступить и для русского народа совершеннолетие, когда он может думать своим умом и поступать сообразно с своими условиями и свойствами» («Единственное возможное решение земельного вопроса»; 36, 289).
1900-е годы... Много утекло, конечно же, воды с тех лет. Европа и весь свободный, демократический мир избавились от некоторой части тех пороков, о которых писал в своей эпохе Толстой. И, наоборот, Россия и русский народ осквернили себя, духовно искалечили большевизмом и безверием, бездной страшнейшего насилия и лжи, оправдывавшей его. Не говоря уже о повальной урбанизации, жизни большинства россиян в наши дни в крупных городах - а ведь уже по этой причине народец сей уже не тот ТРУДОВОЙ РУССКИЙ НАРОД, на который рассчитывал Толстой и под которым разумел чаще всего КРЕСТЬЯН. Теперь бы, действительно, России надо и подражать, и многому учиться у Европы!
Но не то было 120 лет назад... Американские Штаты и Европа бредили материализмом, безверием и насилием. Апофеоз войны слышался на каждом перекрёстке мировых дорог. Первая мировая война была не за горами. Все духовные силы Толстой бросил на борьбу против надвигающейся трагедии.
А в это время правительства всех стран усиленно готовили свои народы к грядущим битвам и цинично использовали патриотические чувства своих граждан. Этому и пытался противостоять Толстой. Но современники как будто не слышали его, их уши залило воском.
Примечателен в этой связи тот факт, что руководство Конгресса мира в Стокгольме (1909) отказалось зачитать письмо Льва Толстого против войны, специально написанное для этого форума.
В то же время тысячи писем к Толстому шли с разных концов земли. Люди ехали из разных стран, чтобы повидать Толстого и услышать его мнение о происходящем. Томас Манн полагал, что, если бы Толстой был жив, Первая мировая война не началась бы. Таков был нравственный авторитет русского гения.
_______________