Хрустальный шар
Этот день стал самым счастливым в жизни сквалыги лобстера. Он нашёл хрустальный шар.
Землесос, расчищавший фарватер, вызвал подводный оползень и оголил от ила большой участок коралловой подводной террасы. Когда муть осела, лобстер выплыл из своего жилища, чтобы оценить изменения в рельефе дна, и увидел остов древнего парусника. Вернее - киль и десяток окаменевших шпангоутов, лежавших на обнаженном коралловом ложе, несколько пушек и другой корабельный скарб, разбросанный вокруг. Видно, когда-то разбился о скалистое дно залива военный корабль, а потом его занесло илом и песком.
Жилищем лобстера была обширная разветвленная система ходов и гротов в коралловом берегу под огромным серебристым дубом. Пещера была полностью затоплена водой, а сокровища в ней тщательно охранялись хозяином от возможных грабителей. Изумительной красоты раковины, крупные правильной формы жемчужины, перламутр, потерянные двуногими драгоценности и монеты, аккуратно отсортированные и любовно очищенные, лежали на коралловых полочках. Поскольку места в пещере было ещё достаточно, лобстер посвятил пару дней перетаскиванию ценностей от места крушения корабля к месту хранения. Кстати, правильно сделал, поскольку, когда появились аквалангисты, грабить сразу стало нечего. Последнее, что удалось стащить лобстеру прямо под носом у конкурентов, был хрустальный шар сантиметров десяти в диаметре и серебряная подставка для него. Установив шар в почетном месте между грудой золотых дублонов и часами «Ролекс», лобстер уселся на свой хвост, чтобы передохнуть, а заодно оценить получившуюся экспозицию. Отсутствие света не мешало ему, поскольку это существо отлично видело в темноте, но вот хрустальный шар при достойном освещении мог бы смотреться лучше. Побулькивая сквозь усы шлягер, подслушанный на днях у двуногих, лобстер притащил из боковой северной ветви пещеры осколки замечательного итальянского зеркала. Потом посоветовался с самим собой и расставил зеркала от входа к главному хранилищу таким образом, чтобы многократно отражённый свет солнца попадал на хрусталь.
Работа спорилась, и вот солнечный луч, проскользнув по зеркалам сквозь лабиринт, упал на шар. Пещера осветилась сказочным светом. Радужные лучи заиграли на гранях бриллиантов, отразились в золоте дублонов, зажгли волшебным цветом жемчужины и вернулись в хрустальный шар нежным огоньком сказки. Душа огромного членистоногого наполнилась счастливой отрешенностью. Он протянул к шару обе клешни и:
Мощный удар саблей в стальной шлем, чуть не свалил его с коня. Удар пришелся плашмя, был ослаблен встречным ударом шпаги с правой клешни, а левая нажала на курок кремневого пистолета. Раздался оглушительный выстрел, и огромный кирасир, поднявший саблю для второго удара, грохнулся наземь, оглушая окрестности грохотом металлических доспехов и, конечно, матом. Лобстер был всегда не дурак подраться, а тут было с кем. Шла битва при Иври, король Генрих Четвертый сражался с Лигой за власть над Францией. Лобстер был на стороне короля, у него тело человека, пять ран и хрустальный шар в седельной сумке.
***
Барон Рони выступил на битву при Ирви во главе роты копейщиков и сотни конных аркебузиров, подготовленных на его собственные средства. Сражение началось неудачно для короля. Маршал д’Омон оттеснил его легкую кавалерию, немецкие рейтары рассеяли эскадроны Генриха и опрокинули пехоту. И вот, когда победа и поражение устроили смертельные качели на весах истории, Генрих Четвертый с огромным белым плюмажем на шляпе бросился в бой. Рони был с ним рядом. Немецкий кирасир, стремясь прорваться к королю, огрел барона по голове саблей. Хорошо, что плашмя.
Сознание помутилось, а когда барон пришел в себя, чуть не покинуло вообще. Рони почувствовал себя огромным лобстером на коралловом рифе в Мексиканском заливе.
Райская идиллия тропического острова не умилила лихого барона, он знал насколько рай может быть опасен. Рони был тертым парнем и, прежде чем впасть в уныние, решил осмотреться. Низкие острова и материк за проливом поросли дубовым лесом, манграми и высоченными пальмами. Коралловые рифы кишели рыбой, значит, с голоду не помрем. Из признаков присутствия человека были пара насыпанных туземцами холмов среди зарослей палмето. Отличное место для стойбища или пиратской базы, - прикинул Рони, но решил встречи с двуногими не искать. Уж очень съедобное тело досталось ему после очередной шутки богов. Следовало найти укрытие, и лобстер поплыл к ближайшему берегу. Там он нашел подводную пещеру, бесцеремонно вытолкал семейку крабов и решил прикорнуть в ожидании дальнейшего развития событий. Он не знал, что здесь ему придется жить почти четыреста лет.
***
1601 год. Париж. Король Генрих Четвертый принял лобстера, бывшего Рони, а теперь герцога Сюлли по-простому - в личных покоях. Предстояло уговорить герцога-министра финансов расстаться с деньгами, а это было делом нелегким и требовало такта. Герцог в обычной для протестанта черной одежде, при обширном белоснежном отложном воротнике, сделал попытку преклонить колено, но король остановил его, обнял и провел вглубь покоя к столику, накрытому на двоих. Графин венецианского стекла с красным вином, золотые бокалы, сыр, холодное мясо и фрукты - достаточно для встречи старых друзей. Слуга плеснул в бокалы рубиновую жидкость, и король пригубил первым, сами понимаете почему.
Пять минут воспоминаний о Наварских винах и веселой, распутной молодости в компании с пастушкам-пампушками, еще двадцать минут обсуждения испанских и австрийских дел, и вот главный вопрос, ради которого Генрих (в народе «Добрый Анри») пригласил своего министра. Сквалыга лобстер знал, о чем пойдет речь, но ждал, когда друг-король начнет первым. Генрих отпил глоток бургундского, откинулся в кресле и обратился к собеседнику:
- Рони, мне нужны деньги на шелковые и фарфоровые мануфактуры. Я хочу, чтобы они начали работать в следующем году, - еле удерживаясь от просительных нот, произнес Генрих и спрятал лицо в кружевной платок, делая вид, что прочищает нос.
Герцог встал, прошелся туда-сюда по персидскому ковру, обдумывая просьбу короля, тяжело вздохнул и ответил:
- Анри, мне не нравится твоя идея превратить наших крестьян в рабочих, потому что рабочие - плохие воины. Они избалованы легкой работой и городским комфортом. Крестьяне - обычно хорошие солдаты, сильнее на марше, меньше болеют, при необходимости жестоки и не боятся крови. Если ты построишь свои фабрики, то потеряешь надёжных солдат и не сделаешь Францию богаче. Не проще ли сократить в стране потребление предметов роскоши, увеличив на них налог? Тогда бы ты мог уменьшить поборы с крестьян. А это - лошади, фураж и продовольствие.
- Королевство - не только армия,- скрывая раздражение, уговаривал король строптивого министра. Французам нужны солдаты, но и красота тоже. Кроме того, наладив производство шелка и фарфора, мы можем получить много денег, продавая излишки за границу. Ты накопил для меня двенадцать миллионов луидоров. Дай мне два.
- На юге у нас враждебная Испания, на востоке готовятся к войне Габсбурги, а еще далее, в степях Скифии рыщут кровожадные орды воинственных азиатов на низкорослых лошадях. Франции нужны пушки, а не шелка. Не дам!
- Я так хочу! - взвился разгневанный король.
- Ваше желание, сир, - закон для меня, - низко склонился в поклоне министр и ловко попятился к дверям. На пороге остановился:
- Кстати, о деньгах. Вашей милостью несколько сот буржуа стали дворянами. Я думаю, что будет справедливо, если эти господа оплатят мануфактуры. Есть методы заставить их, - и герцог (по совместительству - комендант Бастилии) скромно потупил глаза.
- Оплатят, куда денутся, - обрадовался король идее министра, попахивающей шантажом. Но и наладить шелковое производство не в ущерб военным нуждам, наверное, все-таки было правильно. В любом случае, предложенный выход короля устроил, и он направился к дверям, чтобы проводить верного Рони.
- Да что это мы все о делах? Как там твоя пассия?
- Какая именно? - поднял брови герцог.
- Ах ты мой неутомимый Лобстер! - расхохотался Анри и дружески похлопал герцога по плечу.
Рони поежился: «шутит, догадывается или что-то знает?».
Король Франции Генрих Четвертый сегодня только шутил. Он был доволен обещанием герцога добыть необходимые для шелкового и фарфорового производства деньги.
1641 год. Замок Сюлли-сюр-Луар черной мрачной громадой навис над рекой. Гвардейская стража герцога, хорошо обученная, добротно одетая и отлично вооруженная, охраняла замок и покой престарелого господина. Глубокая ночь, и только одно окно светилось в покоях Сюлли. Это горела свеча на подоконнике в кабинете - маленькой комнате, спрятанной на задах гигантской приемной и обширной библиотеки. Здесь герцог диктовал секретарям указания для управляющих его обширными владениями и советы европейским государям по политическим и экономическим вопросам. В этой же комнате были написаны «Мудрые королевские основы экономики государства», «Теория артиллерии» и «Мемуары».
Тридцать лет тому был убит Генрих Четвертый - друг и господин. Тогда же регентша Мария Медичи, мать несовершеннолетнего Людовика Тринадцатого, лишила скупого герцога всех должностей, поскольку тот мешал ей транжирить золотой запас Франции, но не смогла лишить почитателей. И еще долгие годы лобстер своими письмами и назиданиями делал мир людей лучше. Один за другим умирали друзья, и вот однажды, когда была дописана последняя страница истории жизни герцога, Сюлли распорядился подготовить корабли своей эскадры к выходу в океан. Надежные люди распространили слух о болезни герцога, а потом и о смерти. Подходящий по образу и возрасту труп похоронили с положенными Маршалу Франции почестями. А старый, но очень крепкий Сюлли однажды ночью выехал в Ла-Рошель, оставив догорать последнюю свечу на окне своего кабинета.
Герцог был непомерно горд и поэтому очень честен. За многие годы он не украл ни одного су у своего короля и государства, а в трудные минуты делился с Францией своими сбережениями. Лобстер рачительно вел хозяйство своих земель и оставался достаточно богат, чтобы осчастливить наследников. Пришло время отдать свой последний долг. Для этого необходимо пересечь океан - и Сюлли океан пересек.
Когда корабли вошли в Мексиканский залив, и показались берега Флориды, чудовищный ураган догнал эскадру. Герцог стоял, привязанный к мачте флагманского судна, сжимал в руках замшевую сумку с хрустальным шаром и молил бога позволить перед смертью отдать долг. Гигантская волна подняла корабль над грядой рифов и ударила о каменистое дно пролива Сара Бей. В кипящей воде шторма, бешеном вое урагана к старику пришло знание: «Ты свой долг отдал».
***
Обломки корабля и хрустальный шар пролежали на дне триста пятьдесят лет, и вот землесос принялся чистить фарватер перед жилищем сквалыги лобстера. Этот день стал самым счастливым в его жизни. Он нашел хрустальный шар. Душа огромного членистоногого наполнилась счастливой отрешенностью. Лобстер протянул к шару обе клешни и...
Так замкнулось закрученное в штопор волшебное кольцо, по которому вольно шагать из бытия в бытие без надежды встретить самого себя.
Землесос, расчищавший фарватер, вызвал подводный оползень и оголил от ила большой участок коралловой подводной террасы. Когда муть осела, лобстер выплыл из своего жилища, чтобы оценить изменения в рельефе дна, и увидел остов древнего парусника. Вернее - киль и десяток окаменевших шпангоутов, лежавших на обнаженном коралловом ложе, несколько пушек и другой корабельный скарб, разбросанный вокруг. Видно, когда-то разбился о скалистое дно залива военный корабль, а потом его занесло илом и песком.
Жилищем лобстера была обширная разветвленная система ходов и гротов в коралловом берегу под огромным серебристым дубом. Пещера была полностью затоплена водой, а сокровища в ней тщательно охранялись хозяином от возможных грабителей. Изумительной красоты раковины, крупные правильной формы жемчужины, перламутр, потерянные двуногими драгоценности и монеты, аккуратно отсортированные и любовно очищенные, лежали на коралловых полочках. Поскольку места в пещере было ещё достаточно, лобстер посвятил пару дней перетаскиванию ценностей от места крушения корабля к месту хранения. Кстати, правильно сделал, поскольку, когда появились аквалангисты, грабить сразу стало нечего. Последнее, что удалось стащить лобстеру прямо под носом у конкурентов, был хрустальный шар сантиметров десяти в диаметре и серебряная подставка для него. Установив шар в почетном месте между грудой золотых дублонов и часами «Ролекс», лобстер уселся на свой хвост, чтобы передохнуть, а заодно оценить получившуюся экспозицию. Отсутствие света не мешало ему, поскольку это существо отлично видело в темноте, но вот хрустальный шар при достойном освещении мог бы смотреться лучше. Побулькивая сквозь усы шлягер, подслушанный на днях у двуногих, лобстер притащил из боковой северной ветви пещеры осколки замечательного итальянского зеркала. Потом посоветовался с самим собой и расставил зеркала от входа к главному хранилищу таким образом, чтобы многократно отражённый свет солнца попадал на хрусталь.
Работа спорилась, и вот солнечный луч, проскользнув по зеркалам сквозь лабиринт, упал на шар. Пещера осветилась сказочным светом. Радужные лучи заиграли на гранях бриллиантов, отразились в золоте дублонов, зажгли волшебным цветом жемчужины и вернулись в хрустальный шар нежным огоньком сказки. Душа огромного членистоногого наполнилась счастливой отрешенностью. Он протянул к шару обе клешни и:
Мощный удар саблей в стальной шлем, чуть не свалил его с коня. Удар пришелся плашмя, был ослаблен встречным ударом шпаги с правой клешни, а левая нажала на курок кремневого пистолета. Раздался оглушительный выстрел, и огромный кирасир, поднявший саблю для второго удара, грохнулся наземь, оглушая окрестности грохотом металлических доспехов и, конечно, матом. Лобстер был всегда не дурак подраться, а тут было с кем. Шла битва при Иври, король Генрих Четвертый сражался с Лигой за власть над Францией. Лобстер был на стороне короля, у него тело человека, пять ран и хрустальный шар в седельной сумке.
***
Барон Рони выступил на битву при Ирви во главе роты копейщиков и сотни конных аркебузиров, подготовленных на его собственные средства. Сражение началось неудачно для короля. Маршал д’Омон оттеснил его легкую кавалерию, немецкие рейтары рассеяли эскадроны Генриха и опрокинули пехоту. И вот, когда победа и поражение устроили смертельные качели на весах истории, Генрих Четвертый с огромным белым плюмажем на шляпе бросился в бой. Рони был с ним рядом. Немецкий кирасир, стремясь прорваться к королю, огрел барона по голове саблей. Хорошо, что плашмя.
Сознание помутилось, а когда барон пришел в себя, чуть не покинуло вообще. Рони почувствовал себя огромным лобстером на коралловом рифе в Мексиканском заливе.
Райская идиллия тропического острова не умилила лихого барона, он знал насколько рай может быть опасен. Рони был тертым парнем и, прежде чем впасть в уныние, решил осмотреться. Низкие острова и материк за проливом поросли дубовым лесом, манграми и высоченными пальмами. Коралловые рифы кишели рыбой, значит, с голоду не помрем. Из признаков присутствия человека были пара насыпанных туземцами холмов среди зарослей палмето. Отличное место для стойбища или пиратской базы, - прикинул Рони, но решил встречи с двуногими не искать. Уж очень съедобное тело досталось ему после очередной шутки богов. Следовало найти укрытие, и лобстер поплыл к ближайшему берегу. Там он нашел подводную пещеру, бесцеремонно вытолкал семейку крабов и решил прикорнуть в ожидании дальнейшего развития событий. Он не знал, что здесь ему придется жить почти четыреста лет.
***
1601 год. Париж. Король Генрих Четвертый принял лобстера, бывшего Рони, а теперь герцога Сюлли по-простому - в личных покоях. Предстояло уговорить герцога-министра финансов расстаться с деньгами, а это было делом нелегким и требовало такта. Герцог в обычной для протестанта черной одежде, при обширном белоснежном отложном воротнике, сделал попытку преклонить колено, но король остановил его, обнял и провел вглубь покоя к столику, накрытому на двоих. Графин венецианского стекла с красным вином, золотые бокалы, сыр, холодное мясо и фрукты - достаточно для встречи старых друзей. Слуга плеснул в бокалы рубиновую жидкость, и король пригубил первым, сами понимаете почему.
Пять минут воспоминаний о Наварских винах и веселой, распутной молодости в компании с пастушкам-пампушками, еще двадцать минут обсуждения испанских и австрийских дел, и вот главный вопрос, ради которого Генрих (в народе «Добрый Анри») пригласил своего министра. Сквалыга лобстер знал, о чем пойдет речь, но ждал, когда друг-король начнет первым. Генрих отпил глоток бургундского, откинулся в кресле и обратился к собеседнику:
- Рони, мне нужны деньги на шелковые и фарфоровые мануфактуры. Я хочу, чтобы они начали работать в следующем году, - еле удерживаясь от просительных нот, произнес Генрих и спрятал лицо в кружевной платок, делая вид, что прочищает нос.
Герцог встал, прошелся туда-сюда по персидскому ковру, обдумывая просьбу короля, тяжело вздохнул и ответил:
- Анри, мне не нравится твоя идея превратить наших крестьян в рабочих, потому что рабочие - плохие воины. Они избалованы легкой работой и городским комфортом. Крестьяне - обычно хорошие солдаты, сильнее на марше, меньше болеют, при необходимости жестоки и не боятся крови. Если ты построишь свои фабрики, то потеряешь надёжных солдат и не сделаешь Францию богаче. Не проще ли сократить в стране потребление предметов роскоши, увеличив на них налог? Тогда бы ты мог уменьшить поборы с крестьян. А это - лошади, фураж и продовольствие.
- Королевство - не только армия,- скрывая раздражение, уговаривал король строптивого министра. Французам нужны солдаты, но и красота тоже. Кроме того, наладив производство шелка и фарфора, мы можем получить много денег, продавая излишки за границу. Ты накопил для меня двенадцать миллионов луидоров. Дай мне два.
- На юге у нас враждебная Испания, на востоке готовятся к войне Габсбурги, а еще далее, в степях Скифии рыщут кровожадные орды воинственных азиатов на низкорослых лошадях. Франции нужны пушки, а не шелка. Не дам!
- Я так хочу! - взвился разгневанный король.
- Ваше желание, сир, - закон для меня, - низко склонился в поклоне министр и ловко попятился к дверям. На пороге остановился:
- Кстати, о деньгах. Вашей милостью несколько сот буржуа стали дворянами. Я думаю, что будет справедливо, если эти господа оплатят мануфактуры. Есть методы заставить их, - и герцог (по совместительству - комендант Бастилии) скромно потупил глаза.
- Оплатят, куда денутся, - обрадовался король идее министра, попахивающей шантажом. Но и наладить шелковое производство не в ущерб военным нуждам, наверное, все-таки было правильно. В любом случае, предложенный выход короля устроил, и он направился к дверям, чтобы проводить верного Рони.
- Да что это мы все о делах? Как там твоя пассия?
- Какая именно? - поднял брови герцог.
- Ах ты мой неутомимый Лобстер! - расхохотался Анри и дружески похлопал герцога по плечу.
Рони поежился: «шутит, догадывается или что-то знает?».
Король Франции Генрих Четвертый сегодня только шутил. Он был доволен обещанием герцога добыть необходимые для шелкового и фарфорового производства деньги.
1641 год. Замок Сюлли-сюр-Луар черной мрачной громадой навис над рекой. Гвардейская стража герцога, хорошо обученная, добротно одетая и отлично вооруженная, охраняла замок и покой престарелого господина. Глубокая ночь, и только одно окно светилось в покоях Сюлли. Это горела свеча на подоконнике в кабинете - маленькой комнате, спрятанной на задах гигантской приемной и обширной библиотеки. Здесь герцог диктовал секретарям указания для управляющих его обширными владениями и советы европейским государям по политическим и экономическим вопросам. В этой же комнате были написаны «Мудрые королевские основы экономики государства», «Теория артиллерии» и «Мемуары».
Тридцать лет тому был убит Генрих Четвертый - друг и господин. Тогда же регентша Мария Медичи, мать несовершеннолетнего Людовика Тринадцатого, лишила скупого герцога всех должностей, поскольку тот мешал ей транжирить золотой запас Франции, но не смогла лишить почитателей. И еще долгие годы лобстер своими письмами и назиданиями делал мир людей лучше. Один за другим умирали друзья, и вот однажды, когда была дописана последняя страница истории жизни герцога, Сюлли распорядился подготовить корабли своей эскадры к выходу в океан. Надежные люди распространили слух о болезни герцога, а потом и о смерти. Подходящий по образу и возрасту труп похоронили с положенными Маршалу Франции почестями. А старый, но очень крепкий Сюлли однажды ночью выехал в Ла-Рошель, оставив догорать последнюю свечу на окне своего кабинета.
Герцог был непомерно горд и поэтому очень честен. За многие годы он не украл ни одного су у своего короля и государства, а в трудные минуты делился с Францией своими сбережениями. Лобстер рачительно вел хозяйство своих земель и оставался достаточно богат, чтобы осчастливить наследников. Пришло время отдать свой последний долг. Для этого необходимо пересечь океан - и Сюлли океан пересек.
Когда корабли вошли в Мексиканский залив, и показались берега Флориды, чудовищный ураган догнал эскадру. Герцог стоял, привязанный к мачте флагманского судна, сжимал в руках замшевую сумку с хрустальным шаром и молил бога позволить перед смертью отдать долг. Гигантская волна подняла корабль над грядой рифов и ударила о каменистое дно пролива Сара Бей. В кипящей воде шторма, бешеном вое урагана к старику пришло знание: «Ты свой долг отдал».
***
Обломки корабля и хрустальный шар пролежали на дне триста пятьдесят лет, и вот землесос принялся чистить фарватер перед жилищем сквалыги лобстера. Этот день стал самым счастливым в его жизни. Он нашел хрустальный шар. Душа огромного членистоногого наполнилась счастливой отрешенностью. Лобстер протянул к шару обе клешни и...
Так замкнулось закрученное в штопор волшебное кольцо, по которому вольно шагать из бытия в бытие без надежды встретить самого себя.