День, отданный Науке, не будет прожит зря! :о))
Еще одно открытие Берлина и берлинцев я сделала в Техническом музее. Вернее, в одном из его отделений - Научном центре «Спектрум», - расположенном через дорогу от музея, в трехэтажном особняке. Посвящен он законам физики. Здесь их представлено более 250 штук. При этом, каждый воплощен в виде всевозможных действующих экспонатов: от простого механического рычага и маятника Фуко до сложных оптических эффектов и компьютерных технологий. Разве что ядерного реактора тут нет! (Хотя не уверена - может быть, мы до него просто не добрались :о)) И все это разрешается не просто трогать руками, а именно крутить, вращать, дергать и бить, чтобы привести в действие. Можно сказать, что девизом этого музея является фраза, вычитанная мною где-то на просторах инета: «Запрещено не трогать, не чувствовать, не думать».
Пару лет назад в Волгограде открылся небольшой «Музей занимательных опытов Эйнштейна». Сегодня его экспонаты демонстрируют около сотни законов физики. В Москве, знаю, давно действует «Экспериментариум» с аналогичными функциями и на порядок большим количеством наглядных пособий. В 2001-м ничего подобного, по крайней мере, из разряда общедоступного, в Волгограде не было. Стоит ли удивляться, что берлинский «Спектрум» вызвал у меня настоящее потрясение.
Я не стану описывать здесь его экспонаты - вовсе не это до сих пор продолжает волновать и будоражить мою память. Люди. Посетители музея поразили меня на тот момент не меньше, чем возможность на своей, т.сказать, шкуре испытать действие того или иного прибора или приспособления.
Уже через пять минут входящие в здание солидные бюргеры и серьезные фрау неизменно превращались в озорных мальчишек и девчонок, и буквально растворялись среди многочисленных групп школьников. Они самозабвенно крутили ручки «волновых колебателей», жали на кнопки «вызывателей грома», стучали по клавишам персональных компьютеров и увлеченно соревновались с детворой в скорости освоения все новых и новых приборов.
При этом далеко не все посетители были с детьми! Например, мы. Самому юному из нас было около тридцати, но это не мешало каждому чувствовать себя беззаботным ребенком.
Бодо оттачивал свои удары по мячу, который был поднят в воздух воздушной струей. Причем, делал он это так самозабвенно, что то и дело бегал в другой конец зала за отлетавшим «экспонатом».
Марина в состоянии какого-то гипнотического полутранса «заклинала» ярчайшие грозовые молнии, «обитавшие» в прозрачном зеленом шаре.
Андреас озорно строил рожицы своему отражению в бесчисленных зеркалах, расставленных под разными углами друг к другу и вызывающих зрительные обманы и оптические иллюзии.
А я пыталась разобраться, что же это за аппарат, что постоянно зашкаливал от моих прикосновений. (До сих пор не могу понять, что именно он измерял: то ли сопротивление, то ли токопроводность. Короче, надо было поочередно прикладывать ладонь к пластинам из различных металлов, а стрелка прибора фиксировала отклонение от обычного состояния, зафиксированного ладонью другой руки экспериментатора. Так вот, когда этот опыт проводили мои фройнды, стрелка всякий раз отклонялась на пару-тройку, максимум на десяток делений. Когда же свои ладони приложила я, стрелка словно сошла с ума и все время норовила выпрыгнуть за пределы не только шкалы, но и самого аппарата. И вот не знаю теперь, то ли я могу пропускать через себя тыщи киловаттов, то ли, наоборот, сопротивляемость моего организма превышает все логически допустимые показатели. Во всяком случае, мои камрады объяснить мне ничего не смогли, и сами лишь разводили руками и делали квадратные глаза от изумления.)
Но я немного отвлеклась. Да, немцы, как выяснилось, очень раскрепощенный и незакомплексованный народ. Чего не могу сказать о своих соплеменниках.
В этом же самом «Спектруме» состоялась моя нежданная встреча с земляками. В смысле, русскими туристами, невесть как забредшими на огонек музея. Мои друзья знали, что я уже порядком подустала от своей жизни «в загранице», отчаянно скучаю по дому и уже давно не говорила на родном языке. Поэтому, ничтоже сумняшеся, и, очевидно, желая приободрить, Андреас и Бодо запросто подвели меня к семье, которая, как им показалось, говорила по-русски. Нужно было видеть наши «родные» лица!
На нас всех напал такой ступор, что выдавить из себя не то что приветствие, а даже просто улыбнуться, казалось, было чем-то нереальным. Мы вели себя так, словно нас внезапно застукали за передачей секретных донесений «Юстас Алексу» или же мы по-глупому провалили конспиративную квартиру, или же пересекли границу по поддельным паспортам, или были вызваны на очную ставку по делу о государственной измене, не меньше. Хотя на самом деле, вообще-то, мы тут ничего не делаем, никому не мешаем, просто примус починяем :о)))
С усилием сняв с себя оцепенение и не желая выглядеть перед фройндами, которые с любопытством следили за нашей встречей, кем-то совсем уж диким, я поинтересовалась у молодой женщины откуда они. Неохотно роняя слова, мать семейства ответила, что они, действительно, русские, уже несколько лет живут в каком-то немецком городке, а в Берлин приехали просто так. Видя, как «профессионально» их папаша слинял из нашей компании, я не стала ни о чем больше спрашивать. А сама в двух словах объяснила, что приехала сюда в гости из Волгограда, языка не знаю вообще и мне очень трудно общаться с немцами, хотя они и замечательные люди. Мне здесь очень нравится, но я безумно хочу домой!!! Выдавив вежливую улыбку, женщина раскланялась и, схватив своего десятилетнего сына за руку, поспешила затеряться среди бесчисленных музейных стендов.
Надо сказать, это был не единственный случай, когда я, встретив соплеменников, отчетливо понимала, что, чуть только распознав «своих», мы тут же стремимся разбежаться в разные стороны. В чем причина такого - и, в какой-то степени, моего в том числе! - поведения, я не понимаю до сих пор. Ведь немцы, например, только заслышав родную речь, сразу начинают привлекать к себе внимание своих земляков, активно машут руками, бросаются обниматься и расспрашивать друг друга о месте рождения, цели приезда в страну, впечатлениях и т.д. и т.п. Я видела это и в Волгограде (хотя туристические группы здесь бываю нечасто), и в Санкт-Петербурге, и в Чехии. Встретить земляка на чужбине для немцев - радость. Для нас - испытание…
* Фото взяты с официального сайта "Спектрума"
Далее
Пару лет назад в Волгограде открылся небольшой «Музей занимательных опытов Эйнштейна». Сегодня его экспонаты демонстрируют около сотни законов физики. В Москве, знаю, давно действует «Экспериментариум» с аналогичными функциями и на порядок большим количеством наглядных пособий. В 2001-м ничего подобного, по крайней мере, из разряда общедоступного, в Волгограде не было. Стоит ли удивляться, что берлинский «Спектрум» вызвал у меня настоящее потрясение.
Я не стану описывать здесь его экспонаты - вовсе не это до сих пор продолжает волновать и будоражить мою память. Люди. Посетители музея поразили меня на тот момент не меньше, чем возможность на своей, т.сказать, шкуре испытать действие того или иного прибора или приспособления.
Уже через пять минут входящие в здание солидные бюргеры и серьезные фрау неизменно превращались в озорных мальчишек и девчонок, и буквально растворялись среди многочисленных групп школьников. Они самозабвенно крутили ручки «волновых колебателей», жали на кнопки «вызывателей грома», стучали по клавишам персональных компьютеров и увлеченно соревновались с детворой в скорости освоения все новых и новых приборов.
При этом далеко не все посетители были с детьми! Например, мы. Самому юному из нас было около тридцати, но это не мешало каждому чувствовать себя беззаботным ребенком.
Бодо оттачивал свои удары по мячу, который был поднят в воздух воздушной струей. Причем, делал он это так самозабвенно, что то и дело бегал в другой конец зала за отлетавшим «экспонатом».
Марина в состоянии какого-то гипнотического полутранса «заклинала» ярчайшие грозовые молнии, «обитавшие» в прозрачном зеленом шаре.
Андреас озорно строил рожицы своему отражению в бесчисленных зеркалах, расставленных под разными углами друг к другу и вызывающих зрительные обманы и оптические иллюзии.
А я пыталась разобраться, что же это за аппарат, что постоянно зашкаливал от моих прикосновений. (До сих пор не могу понять, что именно он измерял: то ли сопротивление, то ли токопроводность. Короче, надо было поочередно прикладывать ладонь к пластинам из различных металлов, а стрелка прибора фиксировала отклонение от обычного состояния, зафиксированного ладонью другой руки экспериментатора. Так вот, когда этот опыт проводили мои фройнды, стрелка всякий раз отклонялась на пару-тройку, максимум на десяток делений. Когда же свои ладони приложила я, стрелка словно сошла с ума и все время норовила выпрыгнуть за пределы не только шкалы, но и самого аппарата. И вот не знаю теперь, то ли я могу пропускать через себя тыщи киловаттов, то ли, наоборот, сопротивляемость моего организма превышает все логически допустимые показатели. Во всяком случае, мои камрады объяснить мне ничего не смогли, и сами лишь разводили руками и делали квадратные глаза от изумления.)
Но я немного отвлеклась. Да, немцы, как выяснилось, очень раскрепощенный и незакомплексованный народ. Чего не могу сказать о своих соплеменниках.
В этом же самом «Спектруме» состоялась моя нежданная встреча с земляками. В смысле, русскими туристами, невесть как забредшими на огонек музея. Мои друзья знали, что я уже порядком подустала от своей жизни «в загранице», отчаянно скучаю по дому и уже давно не говорила на родном языке. Поэтому, ничтоже сумняшеся, и, очевидно, желая приободрить, Андреас и Бодо запросто подвели меня к семье, которая, как им показалось, говорила по-русски. Нужно было видеть наши «родные» лица!
На нас всех напал такой ступор, что выдавить из себя не то что приветствие, а даже просто улыбнуться, казалось, было чем-то нереальным. Мы вели себя так, словно нас внезапно застукали за передачей секретных донесений «Юстас Алексу» или же мы по-глупому провалили конспиративную квартиру, или же пересекли границу по поддельным паспортам, или были вызваны на очную ставку по делу о государственной измене, не меньше. Хотя на самом деле, вообще-то, мы тут ничего не делаем, никому не мешаем, просто примус починяем :о)))
С усилием сняв с себя оцепенение и не желая выглядеть перед фройндами, которые с любопытством следили за нашей встречей, кем-то совсем уж диким, я поинтересовалась у молодой женщины откуда они. Неохотно роняя слова, мать семейства ответила, что они, действительно, русские, уже несколько лет живут в каком-то немецком городке, а в Берлин приехали просто так. Видя, как «профессионально» их папаша слинял из нашей компании, я не стала ни о чем больше спрашивать. А сама в двух словах объяснила, что приехала сюда в гости из Волгограда, языка не знаю вообще и мне очень трудно общаться с немцами, хотя они и замечательные люди. Мне здесь очень нравится, но я безумно хочу домой!!! Выдавив вежливую улыбку, женщина раскланялась и, схватив своего десятилетнего сына за руку, поспешила затеряться среди бесчисленных музейных стендов.
Надо сказать, это был не единственный случай, когда я, встретив соплеменников, отчетливо понимала, что, чуть только распознав «своих», мы тут же стремимся разбежаться в разные стороны. В чем причина такого - и, в какой-то степени, моего в том числе! - поведения, я не понимаю до сих пор. Ведь немцы, например, только заслышав родную речь, сразу начинают привлекать к себе внимание своих земляков, активно машут руками, бросаются обниматься и расспрашивать друг друга о месте рождения, цели приезда в страну, впечатлениях и т.д. и т.п. Я видела это и в Волгограде (хотя туристические группы здесь бываю нечасто), и в Санкт-Петербурге, и в Чехии. Встретить земляка на чужбине для немцев - радость. Для нас - испытание…
* Фото взяты с официального сайта "Спектрума"
Далее