Протодиакон Андрей Псарёв: «Кастельно общения посредством открытых писем»
Протодиакон Андрей Псарёв опубликовал у себя на сайте rocorstudies.org материал «Regarding Communication Via Open Letters», который является ответом на нашумевшее открытое письмо Елены Зезюлиной «Перестаньте следовать за Иродом и следуйте за Христом» от 23 февраля 2024 года. Ответ протодиакона Андрея датирован тем же числом, но появился на сайте только 26 апреля того же года. На русския язык этот тест пока не переведён, поэтому предлагаю свой перевод...
«Почему история имеет значение?
14 февраля [2024 года] я писал, что Русская Зарубежная Церковь с самых первых лет своего существования хотела участвовать в жизни своей родины. Кульминацией этого участия стало принятие [в клир РПЦЗ] духовенства и верующих из стран бывшего Советского Союза в 1990 году.
До нашего примирения с Московским патриархатом в 2007 году было гораздо проще небрежно критиковать ситуацию в Церкви в России. Понятно, что с тех пор высказывать подобную критику, особенно в адрес лидера всей церкви, стало гораздо более “личным” и деликатным делом.
Поднятие проблем требует специальной методологии, которая во многих отношениях надлежит историку. Во-первых, “пристальное” (внимательное) прочтение проблемного текста: буквально ли человек сказал что-то проблемное или кто-то вычитал это из текста? Если верно последнее, то насколько сильно это толкование подтверждается контекстом? Да, совокупность публичных действий человека может быть воспринята как сигнал о его поддержке определённого дела (хотя и не явно); однако конкретный выделенный текст может быть истолкован по-разному.
Кроме того, существует форма, в которой передаётся послание. Несколько лет назад я брал интервью у известного иезуитского исследователя литургики свящ. Роберта Тафта. В качестве названия для неё я взял американскую пословицу, которую использовал отец Роберт: “Ты являешься частью проблемы или частью решения?” Например, если кто-то не согласен с заявлениями епископов РПЦЗ, не будет ли более уважительным и продуманным поделиться с ними в частном порядке, а не в открытых письмах онлайн (ср. Мф. 18:15-17)? Период холодной войны, когда и Московский Патриархат, и Русская Зарубежная церковь общались друг с другом посредством публичных полемических заявлений, продемонстрировал, что этот путь ведёт в никуда.
Факты должны быть тщательно проверены. Например, в открытом письме к епископам РПЦЗ г-жа Лена Зезюлина пишет: “С самого момента основания РПЦЗ в США после Второй мировой войны наша Церковь выступала за свободу вероисповедания и свободу слова, за защиту диссидентов и как скромный, но правдивый свидетель нарушений прав человека в СССР. Теперь наша Церковь поддерживает нарушителей прав человека, военных преступников и лжецов”.
Изучение истории РПЦЗ, которая была основана в 1920 году, показывает, что наша церковь больше всего заботилась о правах человека, когда речь шла о преступлениях коммунистов, и выборочно - в других случаях. Я помню, как читал ответ отца Георгия Граббе, написанный в 1967 году одной американской организации по поводу расовых беспорядков в Ньюарке, штат Нью-Джерси, о том, что для нас, в Русской Зарубежной церкви, расовых проблем не существует. Во время Второй мировой войны “фюрер Германского рейха” поминался на богослужениях в Германской епархии; в послевоенные годы наше духовенство и паства не протестовали против апартеида в Южной Африке или преступлений против человечности, совершённых военными диктатурами в Южной Америке.
Эмпатия - ещё один инструмент историка. Историки должны придерживаться беспристрастного, разборчивого взгляда на исторические личности и события, искренне пытаясь понять их сюжеты и их логику. Я считаю, что историки не являются активистами, но, как и врачи, не могут никому отказать в лечении. Однако это не означает, что врач одобряет образ жизни своего пациента. Можно, например, с уважением относиться к политическим взглядам церковного лидера, но принижать или расчеловечивать его не подобает.
Это некоторые из основ исторического анализа, которые я считаю важными. И поскольку мы, кроме того, занимаемся церковными вопросами, необходимо учитывать и фундаментальные богословские понятия. Например, РПЦЗ не может просто прекратить поминать Патриарха Кирилла из-за того, что Церковь на Украине разорвала эти связи. Если бы, гипотетически, мы перестали поминать русского Патриарха, это было бы не концом, а началом процесса, ведущего к церковному собору, на котором конкретный вопрос был бы оценен с точки зрения учения Православной Церкви.
Сказав всё это, я не утверждаю, что в Русской Церкви “не о чем беспокоиться”. Я говорю, что если мы хотим быть “частью решения”, мы должны знать о “наборе инструментов”, который нам доступен, и последовательно использовать эти инструменты.»
----------
Очевидно, что Русской Зарубежной Церкви становится всё сложнее пребывать в юрисдикции Московского Патриархата ввиду как давления тамошних властей на них, так и поведения Патриарха Кирилла провоцирующего своими резкими и необдуманными действиями тем большие конфликты в Московском Патриархате. А ведь с каким трудом всё это собиралось! Но что бы ни произошло в Церкви, решения нужно принимать с холодной головой. А уж церковным историкам холодная голова необходима как воздух. Иначе из под их пера выйдет не научные труды, а всего лишь очередная публицистика.
«Почему история имеет значение?
14 февраля [2024 года] я писал, что Русская Зарубежная Церковь с самых первых лет своего существования хотела участвовать в жизни своей родины. Кульминацией этого участия стало принятие [в клир РПЦЗ] духовенства и верующих из стран бывшего Советского Союза в 1990 году.
До нашего примирения с Московским патриархатом в 2007 году было гораздо проще небрежно критиковать ситуацию в Церкви в России. Понятно, что с тех пор высказывать подобную критику, особенно в адрес лидера всей церкви, стало гораздо более “личным” и деликатным делом.
Поднятие проблем требует специальной методологии, которая во многих отношениях надлежит историку. Во-первых, “пристальное” (внимательное) прочтение проблемного текста: буквально ли человек сказал что-то проблемное или кто-то вычитал это из текста? Если верно последнее, то насколько сильно это толкование подтверждается контекстом? Да, совокупность публичных действий человека может быть воспринята как сигнал о его поддержке определённого дела (хотя и не явно); однако конкретный выделенный текст может быть истолкован по-разному.
Кроме того, существует форма, в которой передаётся послание. Несколько лет назад я брал интервью у известного иезуитского исследователя литургики свящ. Роберта Тафта. В качестве названия для неё я взял американскую пословицу, которую использовал отец Роберт: “Ты являешься частью проблемы или частью решения?” Например, если кто-то не согласен с заявлениями епископов РПЦЗ, не будет ли более уважительным и продуманным поделиться с ними в частном порядке, а не в открытых письмах онлайн (ср. Мф. 18:15-17)? Период холодной войны, когда и Московский Патриархат, и Русская Зарубежная церковь общались друг с другом посредством публичных полемических заявлений, продемонстрировал, что этот путь ведёт в никуда.
Факты должны быть тщательно проверены. Например, в открытом письме к епископам РПЦЗ г-жа Лена Зезюлина пишет: “С самого момента основания РПЦЗ в США после Второй мировой войны наша Церковь выступала за свободу вероисповедания и свободу слова, за защиту диссидентов и как скромный, но правдивый свидетель нарушений прав человека в СССР. Теперь наша Церковь поддерживает нарушителей прав человека, военных преступников и лжецов”.
Изучение истории РПЦЗ, которая была основана в 1920 году, показывает, что наша церковь больше всего заботилась о правах человека, когда речь шла о преступлениях коммунистов, и выборочно - в других случаях. Я помню, как читал ответ отца Георгия Граббе, написанный в 1967 году одной американской организации по поводу расовых беспорядков в Ньюарке, штат Нью-Джерси, о том, что для нас, в Русской Зарубежной церкви, расовых проблем не существует. Во время Второй мировой войны “фюрер Германского рейха” поминался на богослужениях в Германской епархии; в послевоенные годы наше духовенство и паства не протестовали против апартеида в Южной Африке или преступлений против человечности, совершённых военными диктатурами в Южной Америке.
Эмпатия - ещё один инструмент историка. Историки должны придерживаться беспристрастного, разборчивого взгляда на исторические личности и события, искренне пытаясь понять их сюжеты и их логику. Я считаю, что историки не являются активистами, но, как и врачи, не могут никому отказать в лечении. Однако это не означает, что врач одобряет образ жизни своего пациента. Можно, например, с уважением относиться к политическим взглядам церковного лидера, но принижать или расчеловечивать его не подобает.
Это некоторые из основ исторического анализа, которые я считаю важными. И поскольку мы, кроме того, занимаемся церковными вопросами, необходимо учитывать и фундаментальные богословские понятия. Например, РПЦЗ не может просто прекратить поминать Патриарха Кирилла из-за того, что Церковь на Украине разорвала эти связи. Если бы, гипотетически, мы перестали поминать русского Патриарха, это было бы не концом, а началом процесса, ведущего к церковному собору, на котором конкретный вопрос был бы оценен с точки зрения учения Православной Церкви.
Сказав всё это, я не утверждаю, что в Русской Церкви “не о чем беспокоиться”. Я говорю, что если мы хотим быть “частью решения”, мы должны знать о “наборе инструментов”, который нам доступен, и последовательно использовать эти инструменты.»
----------
Очевидно, что Русской Зарубежной Церкви становится всё сложнее пребывать в юрисдикции Московского Патриархата ввиду как давления тамошних властей на них, так и поведения Патриарха Кирилла провоцирующего своими резкими и необдуманными действиями тем большие конфликты в Московском Патриархате. А ведь с каким трудом всё это собиралось! Но что бы ни произошло в Церкви, решения нужно принимать с холодной головой. А уж церковным историкам холодная голова необходима как воздух. Иначе из под их пера выйдет не научные труды, а всего лишь очередная публицистика.