Подумалось
Все очень любят историю про меня и колбасный магазин в позднем детстве. Мартен просил часто: "Расскажи-расскажи про колбасу и тебя pioneertje". Сейчас ржу, потому что не помню, чтобы именно бытие пионеркой сыграло свою роль в колбасе. Но вот Сара моя все время просит, чтобы я со всех сторон эту историю рассказывала. Или с одной, неважно, и так 100 раз подряд. Или про бабушкиных куриц на кухне. Или про кролика. Или про бабушку и томатный сок. Она эту мою бабушку тоже очень любит, может быть, и потому что она названа в честь нее. Правда, про колбасу - это про другую бабушку. И с новой стороны теперь.
Я в детстве ненавидела колбасу, включая ее запах. Однако, как каждый порядочный советский ребенок я должна была ходить в колбасный магазин, чтобы быть "еще одними руками", потому что в одни руки давали 300 г. Нужно было отстоять в нарезку, в кассу и потом в третью очередь, чтобы забрать оплаченное. И это ж сколько нужно было дышать колбасой. Сейчас я бы озверела от голода, потому что очень стала любить, а тогда меня тошнило от этого запаха. И вот мы с бабушкой отстояли в одну очередь, потом в другую, а в третьей, когда я уже радостно смотрела в сторону входной двери, где находился воздух, который я скоро вдохну, к нам подошла одна одинокая учительница из музыкалки и сказала смущенно: "У меня скоро день рождения, и мне хотелось бы поставить на стол немного колбаски, когда придут гости. Вы не одолжите мне вашу девочку, чтобы были еще одни руки?" Бабушка сказала сразу же: "Конечно, конечно!" И я отстояла с женщиной еще, дуясь на весь белый свет и сдерживая рвоту.
Обычно на этом месте все ржут. Некоторые спрашивают, сказала ли женщина спасибо. Да наверное, сказала, я не помню, но на нее обиды нет. И, как ни странно, на бабушку нет. Хотя могла бы. Потому что таких ситуаций в моем детстве была туча, когда мной затыкали дырки и давали меня на прокат, не спрашивая, что я об этом думаю. И вот сегодня, пока ходили с Сарой в магазин и разговаривали об этом, я подумала, что это было неплохо. Вот неплохо это было. ТАким образом меня научили делать людям добро, и я очень-очень это люблю и по сей день. Проблема только с дозировкой... Как выяснилось, депрессии мои могли быть и от того, что я не дозировала свое добро, свои слова и и время. Сейчас я немного дозирую, хотя еще чаще понимаю, что можно было бы и добавить, потому что вставляющее в конце чувство сделанного хорошего дела, это еще тот приход. И если убавить дел, то приход может прийти с сожалением, что так мало, что могла бы больше. А если прибавить, то приход может вообще не прийти, а вместо него перед глазами вдруг станет темно, и захочется только упасть в кровать и плакать. Так что вот... Говорю Саре, наверное, это было неплохо, потому что это научило меня делать. А потом думаю, что, наверное, спроси они меня: "Постоишь с тетенькой?" - я бы ответила: "Нет!" И так каждый раз, когда не хотелось бы (а не хотелось всегда). И как бы я тогда сейчас делала добрые дела? Училась бы во взрослом возрасте с нуля? Ну а если не хотелось бы? А так я такая - оп.
Разве что, думаю, они могли бы за это расширенно хвалить, дословно прямо: "Несмотря на то, что ты ненавидишь колбасу, ты простояла столько часов! И женщине теперь есть что поставить на стол". Наверное, думаю, так я и делала с моими старшими детьми. Потому что чаще чем нет я их и не спрашивала, хочется ли им условно постоять с женщиной за колбасой. Но хвалила. Наверное. Надо будет спросить (и не побояться огрести). С Сарой же все непросто. В очень редких случаях ее можно послать или подать кому-то. Разве что неожиданно подловить. В итоге она очень радуется. И это бывает чрезвычайно редко. Реже, чем со старшими. И поэтому ей я сегодня и рассказала, когда она принялась меня тогдашнюю опять жалеть, что, наверное, правильно это было.
Я в детстве ненавидела колбасу, включая ее запах. Однако, как каждый порядочный советский ребенок я должна была ходить в колбасный магазин, чтобы быть "еще одними руками", потому что в одни руки давали 300 г. Нужно было отстоять в нарезку, в кассу и потом в третью очередь, чтобы забрать оплаченное. И это ж сколько нужно было дышать колбасой. Сейчас я бы озверела от голода, потому что очень стала любить, а тогда меня тошнило от этого запаха. И вот мы с бабушкой отстояли в одну очередь, потом в другую, а в третьей, когда я уже радостно смотрела в сторону входной двери, где находился воздух, который я скоро вдохну, к нам подошла одна одинокая учительница из музыкалки и сказала смущенно: "У меня скоро день рождения, и мне хотелось бы поставить на стол немного колбаски, когда придут гости. Вы не одолжите мне вашу девочку, чтобы были еще одни руки?" Бабушка сказала сразу же: "Конечно, конечно!" И я отстояла с женщиной еще, дуясь на весь белый свет и сдерживая рвоту.
Обычно на этом месте все ржут. Некоторые спрашивают, сказала ли женщина спасибо. Да наверное, сказала, я не помню, но на нее обиды нет. И, как ни странно, на бабушку нет. Хотя могла бы. Потому что таких ситуаций в моем детстве была туча, когда мной затыкали дырки и давали меня на прокат, не спрашивая, что я об этом думаю. И вот сегодня, пока ходили с Сарой в магазин и разговаривали об этом, я подумала, что это было неплохо. Вот неплохо это было. ТАким образом меня научили делать людям добро, и я очень-очень это люблю и по сей день. Проблема только с дозировкой... Как выяснилось, депрессии мои могли быть и от того, что я не дозировала свое добро, свои слова и и время. Сейчас я немного дозирую, хотя еще чаще понимаю, что можно было бы и добавить, потому что вставляющее в конце чувство сделанного хорошего дела, это еще тот приход. И если убавить дел, то приход может прийти с сожалением, что так мало, что могла бы больше. А если прибавить, то приход может вообще не прийти, а вместо него перед глазами вдруг станет темно, и захочется только упасть в кровать и плакать. Так что вот... Говорю Саре, наверное, это было неплохо, потому что это научило меня делать. А потом думаю, что, наверное, спроси они меня: "Постоишь с тетенькой?" - я бы ответила: "Нет!" И так каждый раз, когда не хотелось бы (а не хотелось всегда). И как бы я тогда сейчас делала добрые дела? Училась бы во взрослом возрасте с нуля? Ну а если не хотелось бы? А так я такая - оп.
Разве что, думаю, они могли бы за это расширенно хвалить, дословно прямо: "Несмотря на то, что ты ненавидишь колбасу, ты простояла столько часов! И женщине теперь есть что поставить на стол". Наверное, думаю, так я и делала с моими старшими детьми. Потому что чаще чем нет я их и не спрашивала, хочется ли им условно постоять с женщиной за колбасой. Но хвалила. Наверное. Надо будет спросить (и не побояться огрести). С Сарой же все непросто. В очень редких случаях ее можно послать или подать кому-то. Разве что неожиданно подловить. В итоге она очень радуется. И это бывает чрезвычайно редко. Реже, чем со старшими. И поэтому ей я сегодня и рассказала, когда она принялась меня тогдашнюю опять жалеть, что, наверное, правильно это было.