ЗАПИСКИ УЕЗДНОГО ЖУРНАЛИСТА - 61
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ_КОНЕЦ
Дом для гурманов - дырявый и с плесенью.
Был еще один интересный эфир о проблеме ветхого и аварийного жилья, который стоит здесь упомянуть, тем более что и проблема очень острая. За этот эфир мне даже выписали премию! Целых тысячу рублей! И именно копию этого эфира потребовали туда… наверх. И именно после этого эфира я узнала, что программу-то, оказывается, смотрят. А до этого я была абсолютно уверена, что никто, кроме меня и моего монтажера. А тут вдруг мне звонят и спрашивают:
- А правда, что ты сказала в пику билбордам с улыбающимся губернатором «Чертегдетск - душа России» - «Чертегдетск - *опа России».
Конечно же, такой грубости я не могла себе позволить. После всех пламенных и одновременно безнадежных речей о невозможности помочь женщине с пятилетней внучкой с жильем я завершила программу фразой: «Все-таки будем надеяться, что наша власть обратит внимание на жилищные проблемы нашего многострадального народа, а то придется вешать билборды «Чертегдетск - не душа России, а то самое место пониже спины». Н-да, и сразу «прославилась». И что еще более приятно, я смогла все-таки помочь человеку решить его проблему. Героиню эфира вызвали к самому мэру! Но не к голубоглазому Илье Муромцу, а уже новому - сити-менеджеру. Ей предложили переселиться во временную однокомнатную квартиру, пока не найдется для нее постоянная двухкомнатная.
А теперь расскажу предысторию об этом деле поподробнее, если кому-то интересна ситуация с ветхим жильем. Помните, я писала о Дне города и субботнике из ста чиновников от администрации, прибирающих улицу Гедонистов. Но я не рассказала, что именно на том субботнике я познакомилась с Надеждой Фаянцевой - будущей героиней этой программы. А произошло это так. Я пришла в тот район и стала расспрашивать у местных жителей, не видели ли они по близости чиновников, потому что я заблудилась. Узнав, что я журналист, обступившая меня толпа местных жителей уже не отпускала! Со слезами на глазах они стали рассказывать мне о своих бедах. И для меня начались самые горькие и невыносимые моменты моей профессии, потому что понимаешь, что ты ничем им помочь не можешь - только красноречиво описать их проблему в газете.
- Ангел-то наш, пойдем-пойдем к нам, посмотришь, как мы живем. Никому ведь нет до нас дела.
Так и затащили в свои «хоромы», пожаловавшись по дороге на субботник - сараи их посносили, вещи теперь хранить негде, ну, ладно хоть ветки пообрезали. Дому - семьдесят пять лет! В стенах сквозные дыры. Вся сантехника грязно-ржавая. Тонкой струйкой течет холодная вода. Печное отопление. Зимой температура - пять градусов. Бабушки плачут: «Как нам пережить эту зиму? Нам за восемьдесят. Мы ветераны труда. Всю жизнь работали и вот не заслужили тепла в старости». Надежда живет там с дочкой и пятилетней внучкой. За все эти удобства они исправно платят, и даже по пятьсот рублей с каждой семьи платят Управляющей компании, которая, естественно, дом никак не ремонтирует и дров для печки не закупает. У них есть и судебное решение о переселении в другое жилье. Но воз и ныне там. И это при действующем национальном проекте переселения граждан из ветхого и аварийного жилья! И на селекторных совещаниях с Фондом содействия реформирования ЖКХ докладывают, что у нас ежегодно по области переселяют тысячу человек! Я, конечно же, сделала в газете про этот дом материал, оформив его под рубрикой «Письмо губернатору». Но это им не помогло. И вот, уже работая на телевидении, я им опять звоню:
- Вас переселили?
- Нет.
- Хорошо, приеду, сюжет сниму. Зима как раз наступила.
Сняли сюжет и показали в одной программе в рубрике «Книга жалоб и предложений». Опять никакого результата. Думаю, надо специальную программу сделать. Написала запрос Клариссе Ивановне по поводу этого дома: почему дом, признанный аварийным еще в 2006 году до сих пор не до конца расселен. Почему не исполняется судебное решение 2009 года? Пришел ответ: дом на расселении. Уже некоторым семьям или предоставлено новое жилье, или временное, или денежная компенсация (кстати, по ценам в два раза ниже рыночных). Также выяснилось, что Акт о признании дома аварийным в 2006 году на самом деле юридически недействителен из-за формулировки «непригоден для жилья». А Акт об аварийности выдает соответствующая комиссия, которая признала этот дом аварийным только в феврале 2010 года. А сейчас денежные средства по программе переселения выделяются только для тех домов, которые были признаны аварийными до 1 января 2010 года. То есть под национальный проект по переселению дом не попал, и неизвестно, будет ли он продолжен в будущем. А армия таких на полу-уличном существовании: вроде в доме, а вроде как и без крыши еще осталась огромная. Для сравнения, признали тридцать, а фактически семьсот. То есть с помощью исполнительных органов власти семья ничего не добилась, столкнувшись с удивительным бюрократическим парадоксом: дом может быть де факто аварийным-преаварийным, но не будет таким считаться, пока не признают официально. Как с паспортом: нет документов - и человека, считай, нет. Ладно, порадуемся хотя бы за тех, кто попал в программу. Где эти счастливчики? Я их не знаю. И я также не знаю, по каким принципам были признаны аварийными другие дома - перед обществом же чиновники не отчитываются. Вот, пожалуйста - непаханое поле для гражданской инициативы по контролю чиновников. «Синие ведерки» и подпольные казино легко караулить. А попробуй проконтролируй движение жилого фонда на миллиардные суммы. Чиновники говорят, что их Прокуратура уже закараулила так, что комар мимо не пролетит, не то что квартира. Хорошо, скажите вы, но есть же и второй путь поиска правды и справедливости - через суд. Да и судебное решение уже есть. Администрация отписывается приставам, что она готова удовлетворить этот исполнительный лист, как только в муниципальном фонде появится квартира. Бабушка какая-нибудь если умрет. Таких квартир всплывает шестнадцать-двадцать в год. То есть ждать Фаянцевой придется еще года два-три - и только тогда переедет она опять в старую квартиру в доме, где будут течь трубы, крыша, и опять придется ей на ремонт отдавать ползарплаты. «Да у нас таких фаянцевых - несколько очередей, - говорит чиновник, - и малоимущие, и многодетные, и инвалиды. И всем дай. А дать нечего - денег у города на строительства жилья нет, а из Москвы шлют мало. И даже те, что шлют - отбирают». Последнюю фразу произносят испуганно, устремляя глаза кверху. Вот я вам сейчас все это описала потому что разобралась в процессе подготовки к передаче. А люди-то из того дома всего этого не знали. Они сидят и ждут, что к ним подъедут на машине из администрации с ключами от новой квартиры - им же полагается, суд же приказал. Но все не едут и не едут. И тогда они записываются на прием. Там их прогоняют, потому что достали уже ходоки эти, объясняешь им, объясняешь, а они ничего не понимают, всё ходят и ходят, клянчат и клянчат квартирку. А я вон сам себе на квартиру зарабатывал, вот и вы заработайте. А как заработать одинокой женщине с зарплатой в восемь тысяч рублей? И все равно возникает человеческий вопрос - ну, сформируйте гласную очередь как в Министерстве в Израиле со смешным для русского уха названием - абсорбции, то есть по вопросам иммиграции. И пусть эти ветошники. Многодетные, инвалиды видят и знают, что до них она не дойдет в ближайшие три года, а то и десять лет. Но тогда бы это сделало работу чиновников прозрачной, ушла бы секретность, элитарность, недосягаемость власти…
У меня на эфир были готовы героиня, чиновник, юрист, нужен был еще депутат, и я просила девочек, занимающихся поиском клиентов за деньги, кого-нибудь найти. Они за неделю так ничего и не сделали. На региональном телевидении даже менеджеры по рекламе не считают нужным работать. И мне пришлось за день до эфира срочно искать кого-то самой.
Сразу оговорюсь, я считаю, что журналист должен быть принципиально аполитичен и вне политики. Нет, он должен вращаться в их кругах, но при этом не быть ангажированным ни партиями, ни движениями. В противном случае появятся предпочтения, убеждения, обязательства перед соратниками по партии - и как тогда объективно работать? Мне кажется, журналист должен быть как поэт - выступать только за радость, счастье, любовь, дружбу, мирное небо над головой и всеобщее процветание, но не за те или иные пути их достижения. Так вот мне было абсолютно все равно, кто придет. Сначала обзвонила всех знакомых единороссов - все заняты, у всех бизнес, кто в Государственной Думе в Москве, кто в командировке на другом заводе. Затем позвонила эсерам и коммунистам - кто первый отзвонится и даст согласие. Коммуняки быстрее отреагировали. Кстати, очень активно работают в нашем регионе. Допустим, загибается бумажная фабрика, зарплату не платят, а другой работы нет - и коммунисты в «N-ских ведомостях» пишут манифест, намекая губернатору, мол, надо бы помочь рабочим. А губернатор пишет ответное письмо: «Почему нападки в адрес исполнительной власти, ведь бушует мировой кризис, спрос упал. А если коммунисты такие умные, то пусть сами и возьмут отвтственность хотя бы за одну фабрику: найдут им инвестиции, наладят сбыт и т.д.» Вот такая газетная переписка. Молодежь к коммунистам в последнее время хлынула: регулярно устраивают вылазки с дерзкими плакатами, обклеивают заборы красными лозунгами. Их арестовывают, держат в СИЗО, а потом судят! То есть революционной романтики тут хоть отбавляй. Вот их предводитель с грамматической фамилией Жишицкий к нам и пришел. Это такой уже седой, но бравый мужчина с хорошо поставленным голосом, грозным взглядом. И ужасный сноб. При выключенных камерах говорит: «Я предлагаю народу раздать бейсбольные биты, какие-то арабы, которые только с пальмы слезли, смогли свергнуть своего правителя, а мы не можем! А наш народ только и умеет, что по чиновникам ходить да клянчить себе блага». Вот такой он у нас революционер, народ его наш не устраивает. А под прицелом камер он вообще профессионально разошелся:
- Да плевать мне на свободу слова, если при этом мне нечего есть, негде жить, и не знаешь рожать или не рожать детей, прокормишь ли их завтра! Программа переселения граждан из ветхого и аварийного жилья не выполнена и на десять процентов от заявленного. И ее не решить на городском или областном уровне. Государство наше о народе совсем не думает.
И сам же еще год назад упрекал губернатора, что в расходах бюджета огромный перекос в социальную сферу, а не в экономическое развитие.
- Вот вы тут на чиновника решили всех собак повесить. А он не виноват, он лишь пешка, - стал защищать он своего друга, - он лишь исполняет инструкции. И вот перед программой вы говорили, мол, давайте примем Закон, чтобы депутаты и жители такого жилья поменялись местами. И этот закон не решит проблемы.
- Как же так не решит? Разве он не поспособствует лучшему пониманию власти проблем народа?
- Нет, Вы можете переселить в этот барак хоть самого Путина, и все равно не решится проблема. Это все игры в песочнице.
- Ну, предложите поиграть в эту игру в нашей областной Думе.
И тут их как прорвало. И чиновника, и депутата. Настолько они остро восприняли возможность пожить зимой в бараке.
- Деточка, ты меня еще учить будешь, куда мне переселяться. Да я тридцать лет в коммунальной квартире прожил - говорил наш ленинец. - А до этого двадцать лет в деревне, где туалет тоже был на улице, и к колодцу в мороз за километр ходил. И только в сорок лет мне квартиру дали, и то, потому что заболел туберкулезом…
Пора сматывать удочки
И вроде все у меня складывается хорошо: я уважаемый человек, работаю на телевидении, занимаюсь любимой профессией, только что подписан контракт со спонсорами, и передача будет выходить уже каждую неделю. Но время от времени я тоскую. Потому что этот город уже не может мне дать ничего нового и удивительного. Он будто себя исчерпал. Выпустил из шкатулки всех бабочек, и она опустела. Я смотрю в отраженье воды и вижу стагнацию ряби и волн. Морды троллейбусов мне кажутся грустными. Листья травы - трусливо прижатыми. Фонари - опустившими голову. И я покидаю его... Но он останется в моем сердце нежным лепестком - закладкой в книге моей жизни. И я прощаюсь со всеми горожанами, с которыми меня свела судьба. Я их обнимаю и желаю им всего самого наилучшего. Поеду-ка я назад, в Москву. Глядишь, устроюсь на работу в какие-нибудь «Вести-24». Может, на плавно скользящем фуникулере с видами на горные, заснеженные вершины доведется даже интервьюировать Дмитрия Козака об олимпийском строительстве в Сочи. Вот это настоящая журналистика!