ЗАПИСКИ УЕЗДНОГО ЖУРНАЛИСТА - 47
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ_ПРОДОЛЖЕНИЕ
Поиск журналистов: перетягивание каната
Тематическое однообразие, конечно же, происходило из-за отсутствия журналистов. Я поясню читателю, несведущему в специфике журналистской деятельности. Главный редактор - это руководящая должность, а значит, он может, но не обязан писать материалы сам. Он составляет план номера и дает задание журналистам, которые и пишут. Главред только редактирует материалы и расставляет в газете. Памятуя о словах директора, что журналисты идут на главного редактора, я сама стала подыскивать себе журналистов, хотя прекрасно понимала, что набор кадров - это все-таки в компетенции директора, так как условия труда обязан обеспечить работодатель, ведь прораб не говорит строителям: «Ребят, вы уж кирпичи сами поищите, а то вам и строить не из чего будет». А в нашей редакции получилось по этой схеме. А что мне оставалось делать? Я обзвонила всех своих знакомых журналюг. Одни жаловались, что им Мария Федотовна и так денег должна, называя суммы от двадцати до ста тысяч рублей - и у меня создавалось ощущение, что я их заманиваю в какую-то аферу. Другие отказывались писать из-за занятости в предвыборной кампании - вот после десятого октября, пожалуйста. Ребят, я до этого времени сдохну! Третьи просили фиксированную зарплату в двадцать тысяч. А у нас на всю газету месячный гонорарный фонд - двадцать тысяч рублей. И после этого улыбаешься, читая рекомендации по гонорарам в брошюрке по корпоративным стандартам: материал на первой полосе - минимум 3000 рублей. Фото на первой полосе - 800 рублей. Да, не про нашу Машу. Тогда я бросила клич, что буду лично выдавать гонорары из своего кармана по факту публикации. Но и это не помогало. Я сходила и на защиту дипломов на местный журфак, где декан, узнав из какой я газеты, тоже очень мило меня поприветствовал: «Аааа, наслышаны, читали мы про вашу газету на городском форуме». Я приглашала и Лешу Терешкова, который вроде бы сначала заинтересовался, а потом отказался - у него был свой телевизионный проект «На даче», где он в преддверии выборов беседовал с депутатами о гладиолусах, хитростях выращивания огурцов и репки. Но, как говорится, кто ищет, тот всегда найдет. Из Клуба юных журналистов подкинули мне двоих помощников, второкурсников журфака: девочку и мальчика, которые и начали по чуть-чуть пописывать как внештатники. Я обрадовалась: наконец-то у меня будет команда, а значит, мы свернем горы и сделаем интересную газету. Спустя какое-то время, когда они себя уже неплохо проявили, спрашиваю директора:
- Мария Федотовна, я нашла журналистов! Давайте возьмем их в штат на ставку!
- Кто они?
- Молодые, задорные, перспективные, умеют пока мало, но я их научу.
- Ты молодняк решила набрать?
- Беру, что есть. А что, есть выбор?
- Тебе нужен взрослый человек, который мог бы быть твоим заместителем.
- Так найдите мне такого! Я бы с радостью... Не надо было бы учить и править. Так что, берем?
- Ну, видишь ли, это твои люди, заточенные под тебя, а мне нужен человек, заточенный под всю редакцию. Так что я еще подумаю... Пусть пока пишут как внештатники.
Но вскоре у меня осталась только девочка, потому что мальчик оказался с характером, что было нетипично и неожиданно на фоне общей N-ской зашуганности. И вот этот мальчик однажды умудрился, войдя в офис, не заглянуть в кабинет директора и не поприветствовать ее самым наирадостнейшим и лучезарнейшим образом. А потом во время ее выступления о том, какой она выдающийся директор, раз смогла сохранить газету даже в кризис, некстати скривил рожицу-ухмылку. И погода в офисе сразу испортилась:
- Дима, а чего ты там усмехаешься? Чего это ты там рожи корчишь? Поглядите-ка, пришел в мой дом, в мой офис, и еще губы кривит! Пошел вон отсюда! Убирайся!
Димочка встал, ушел и больше не приходил. А Масяня с видом победительницы заметила:
- Будет мне тут какой-то хорек рожи корчить…
А мне оставалось только жалеть о подающем надежды журналисте, на которого я делала ставку, так как у него в отличие от других юных девочек работали мозги, и он мог писать аналитику. И хотя его тексты тоже нуждались в существенном редактировании, но он уже тогда сделал неплохое «журналистское расследование» о миллионе туристов в год, посещающих наш город, которыми так самоуверенно хвастал губернатор. Он обошел набережную и все достопримечательности, спрашивая, увеличился ли поток туристов. Никто существенного увеличения не заметил. Как раньше четыре теплохода в день причаливало, так и сейчас. Но статистическая загадка в миллион туристов объяснилась благодаря интервью с чиновником из Департамента туризма и внешних связей. Оказалось, что по статистике туристом считается не только тот, кто въехал в наш край, но и житель нашей области, выехавший за пределы города, допустим на дачу. Димочка даже не поленился найти статистику по туризму в других городах. В конце статьи была табличка с цифрами. Финальным аккордом звучала строчка: количество туристов по всему «Золотому кольцу» - миллион человек, а по нашему Мухосранску - миллион двести. Но Масяня во время верстки приказала верстальщику убрать эту таблицу: «Не надо дергать тигра за усы».
В «журналистах, заточенных под меня» Масяня, видимо, усматривала для себя какую-то угрозу. Угрозу своей тотальной власти - не дай бог какие-то бразды правления будут проходить не через ее руки, уже совершенно забыв о том, что сама когда-то меня же подтолкнула на такие самостоятельные действия: «Запомни дорогая, если ты не приведешь журналистов, их и не будет». И теперь ее же это и бесило. Когда она входила в офис в 12:00 и видела «мою девочку» за каким-либо компьютером, она ее тут же сгоняла: Маша, уйди оттуда, мне сейчас он понадобится». Чтобы восстановить свое «посейдонство» и власть над судьбами она стала подсовывать мне «своих журналистов», то есть заточенных под редакцию. Помните, к нам приходила устраиваться верстальщиком-дизайнером Настя? Верстать газету у нее не получилось, дизайн рекламы тоже не очень пошел. Зато как-то во вторник она осталась с нами допоздна верстать газету, помогая нам советами, как лучше озаглавить статью, а вопрос сделать более логичным. Мария Федотовна была так поражена такой самоотверженностью и неравнодушием сотрудника, что сразу же поручила ей новую работу:
- Настя, а ведь ты наш человек, как я посмотрю! Да у тебя и литературные способности есть. А давай-ка ты начнешь писать. Всё, с завтрашнего дня ты помогаешь Рите. Подбираешь новости и адаптируешь их для рубрики вопрос-ответ. Ну, и если она тебя пошлет на событие, сходишь с диктофоном.
Я, наивная, и вправду начала ее учить. Взяла ее на собрание Департамента здравоохранения области по поводу модернизации системы обязательного медицинского страхования и паспортизации больниц. Все ей разжевала, объяснила, сказала, что и как написать. И она все равно слово в слово переписала пресс-релизную шизофреническую официальщину. А однажды я послала ее на заседание по паспортизации улиц с диктофоном, чтобы она просто записала событие, так она обещала, но не сходила: «Я побоялась идти в мэрию, вдруг бы меня не пустили». Я и отреагировала:
-Насть, извини, но ты не журналист, да к тому же ты меня еще и подводишь. Я с тобой работать больше не буду.
Та побежала в слезах к директору, и Мария Федотовна обвинила меня в неумении выстраивать отношения с подчиненными, мол, я настраиваю их против себя. А я ей ответила: «Это они настраивают меня против себя. Она очень милая девушка, хороший человек. Но она меня подводит, а значит - газету. Пусть рисует карикатуры. Больше загружать ее не надо».
Газете нужен был писака, который бы, как говорила Масяня «каштаны из огня таскал». И с этой целью она связалась с Михаилом Никалёвым - знаменитым в городе журналистом, специализирующимся на криминале, и предложила сотрудничество: он нам поставляет эксклюзивные материалы из залов судебных заседаний, а мы их достойно оплачиваем. Вообще, надо заметить, что все журналисты уездного города N после сорока лет автоматически переходят в категорию «золотых перьев области» и «журналистов намбер ван». И причем они перекрестно поддерживают эти титулы: «Как, ты не знаешь Владимира Брагина? Да это лучший журналист области! И Сашку Самогонова не знаешь? Ну, это же корифей…» На тот момент Михаил работал в газете Клариссы Ивановны Студневой «Новые N-ские ведомости», но все же к нам в редакцию на огонек зашел. Усатый такой таракашка, в шортах, расстегнутой рубашке, из-под которой кочевряжится волосатая грудь, слегка нетрезв, зато язык развязан. Он сразу же назвал свою цену: каждый его «каштанчик» стоит тысячу рублей.
- Миш, я думаю, мы договоримся, - очаровательно подмигнула ему Масяня, видимо, вспомнив былое в Белоруссии.
- А Вы сможете подтвердить все документами, доказательствами - у нашей газеты такие правила. Если мы кого-то изобличаем, обязательно согласовываем это с штаб-квартирой. - спросила я.
- Дорогуша, моя фамилия - Никалёв! А вообще, давай на ты. Если ты в курсе, журналисты все общаются на ты. Лучше расскажи мне о себе, Маргарита, кто ты, откуда, где раньше работала, - заявил он.
Я начала перечислять ему свой послужной список, в том числе рассказала и про телевидение, и он меня перебил:
- А ты знаешь, что газетчики и телевизионщики никак друг с другом не соприкасаются. Это два абсолютно разных мира. А вообще, у меня такое чувство, что не ты меня интервьюируешь, а я тебя, - самодовольно заметил он, демонстрируя тем самым, видимо, свое превосходство и мастерство в умении перехватывать инициативу в задавании вопросов.
- Миш, ты меня спросил, а я тебе отвечаю. Очень приветствуются Ваши, извини, твои материалы в газете. Присылай, как можно скорее. Сейчас что-нибудь есть для нас? - спросила я.
- У меня есть случай аферы с 50 тысячами рублей по программе утилизации. А также дело о педофилии в Епархии. Знаешь, двое священники детей совращали?
- Это здорово! Приноси! А где можно твои статьи почитать?
- В «Новых N-ских ведомостях» статья «СПАСИТЕ ЛЕНУ. Как боголепские чиновники детей квартир лишают».
- Хорошо, я почитаю. Ну, ладно, извините, но мне надо идти работать. До встречи!
Когда он ушел, Масяня меня спросила:
- Ну, как он тебе? Вот такой тебе нужен заместитель, опытный журналист».
- Ну, мужик как мужик. В заместители, боюсь, не подойдет, потому что пьющий. Это значит, что уйдет в запой, и не он меня будет замещать, а я его. На алкоголиков нельзя положиться. А как внештатный журналист - милости просим. Подгонит эксклюзив, сенсацию, скандал - будет маладца! За священников-педофилов и тысячу рублей не жалко. И две. И три.
Я в тот же день зашла в магазин, где стояли стойки с бесплатными газетами «Новых N-ских ведомостей». Я быстро прочитала статью, но сначала ничего не поняла из-за нарушенной последовательности событий. Я прочитала во второй раз и только тогда уловила суть. Дело было так. Чиновники нашего соседнего города для муниципального фонда за пятьсот тысяч рублей купили однокомнатную квартиру у одного алкоголика, который вскоре с деньгами сгинул с лица земли, или ему помогли сгинуть, как предполагает журналист. Но они не предусмотрели того факта, что у алкоголика в той квартире были прописаны еще жена и дочь, которые с ним не жили уже три года, а снимали квартиру. Они и узнали об этой сделке после того, как получили предписание суда выписаться из квартиры в недельный срок. Женщина почуяла что-то неладное, какое-то нарушение своих прав и обратилась к адвокату, который и раскрутил дело. Прокуратура признала квартирную сделку администрации с алкоголиком незаконной, так как при продаже квартиры не было требующейся по закону ее подписи. Как видите, мне хватило пяти предложений, чтобы это описать. А Миша сделал из этого детектив-мелодраму на целую полосу! Такое «толстовство» было достигнуто с помощью витиеватых оборотов речи типа «государево око», «и предложила ему выбор: или мы, или бутылка - догадайтесь, что он выбрал», «скитаться по съемным углам всю жизнь» и такого избегания называть вещи своими именами. Только вот закончил он как-то сухо и по-юридически, процитировав статью гражданского кодекса, по которой раньше можно было совершать сделки с квартирами без согласия прописанных там детей, теперь вследствие недавно внесенной гуманной поправки уже нельзя - и сколько таких лен будет спасено. И спасибо государству за восстановленную справедливость. Но я как читатель все равно так и не поняла, то ли эти чиновники нарушили закон, то ли они все сделали по закону, и это закон оказался плох, но все-таки женщине с ребенком вернули квартиру, благодаря недавно внесенным в плохой закон изменениям. Вот такого тумана нагнал наш журналист намбер ван. Я ничего не имею против такого слога и стиля - в своих книгах, пожалуйста! Но только не в газете, которая требует предельной лапидарности, внятности и однозначности! Мне кажется, журналист обязан называть вещи своими именами, иначе он рискует быть непонятым, а читатель запутается в красивостях стиля, метафорах, потеряется в рваной сюжетной линии. Может, та газета и может позволить себе такое раздувание мыльного пузыря, но не наша, где под информацию иной раз остается всего лишь две полосы. И все равно я была бы рада и ему, хоть интересненькое что-то принесет, если что подредактирую. Но Михаил не приходил три недели, и его материалы, о которых он рассказывал нам, выходили в «Новых N-ских ведомостях». А потом вдруг пришел во вторник и два часа печатал одним пальцем криминальную сенсацию. Полполосы о том, как, несмотря на запрет Роспотребнадзора купаться в Волге, горожане там все равно все лето плескались. И вот, наконец, прокурор подал в суд на Администрацию города, не запретившую эксплуатацию мест массового отдыха и купания. Но фишка в том, что только пляжи принадлежат городу, а вода уже подпадает под областную администрацию. Таким образом, городская администрация не является надлежащим ответчиком, а следовательно дело затянется. Я все это ужала до пяти предложений и поместила на первой внизу с обещанием следить за развитием событий. А Мишу попросила, если ему интересно, в следующем материале развить эту тему экологии, копнуть поглубже: почему так происходит в России, что никто не отвечает за плохие химические и микробиологические показатели воды в районе пляжей. Есть ли вообще в планах у администрации области перенести далее вниз по течению фанерный завод - основной загрязнитель реки. Мне хотелось, чтобы он как опытный журналист попытался написать аналитическую статью. Нашей газете, да и вообще всей региональной журналистике не хватает глубоких, аналитических материалов, зрящих в корень проблемы. А без анализа мы скачем по верхушкам, давая читателю факты и события. Я пыталась поднять тему экологии, но у меня не хватало времени. Я встречалась и с природоохранной прокуратурой, но они чаще всего возбуждают дела только против частных предпринимателей, не выкупивших права на загрязнение или без лицензии вырывших артезианскую скважину. В Роспотребнадзоре по секрету мне шепнули, что все данные по загрязнению воздуха фальшивые, так как замеры делаются, когда он наиболее чист и прозрачен. Чтобы перенести за черту города фанерный комбинат, нужно возмущение общественности, но окрестным жителям втихаря приплачивают, чтобы ни гуг-гу и никаких недовольств. Экология - это вообще мутная и очень засекреченная сфера. Но Миша опять исчез на три недели - видимо, обиделся, что я его художества в три раза сократила.
Был еще и третий журналист, которого Масяня пыталась мне навязать. Антошу Кашерова, опять его родимого. Наконец, пробил и его счастливый час. Директор продала свою шикарную квартиру, купила поменьше и поскромнее и выплатила ему деньги. На радостях он даже согласился взять половину суммы путевками в санаторий - то есть Масяня получила то, чего изначально хотела и из-за чего боялась назначать меня главным редактором раньше июля. Я наблюдала ее разговор с ним по телефону. «Все нормально, Антош, не волнуйся, все хорошо, я всё переживу», - отвечала Мария Федотовна, утирая с глаз слезы. «Антон звонил, говорит, простите, Мария Федотовна, что из-за меня вам пришлось продать квартиру», - умиляясь, рассказывала мне она. И вот он со всей семьей отдохнул в санатории, получил еще наликом тысяч сто и решил вновь выйти на работу корреспондентом. Ну, не прелесть? И я с удовольствием ждала его выхода! Я даже рисовала в своем воображении наш с ним разговор:
- Антоша, - сказала бы я ему. - Буду с тобой откровенна и абсолютно открыта. Ты мне не нравишься и как человек, и как журналист. Я считаю тебя неряшливым лентяем. А как журналист ты вообще не компетентен. Но я думаю, что все это исправимо, и ты способен совершенствоваться. Я готова с тобой работать и готова тебя научить хорошо и профессионально писать. Но только с двумя условиями: во-первых, ты начнешь, наконец, регулярно мыться. И, во-вторых, будешь слушать мои советы и выполнять мои требования по написанию материалов, если я буду просить что-то доработать или переделать в статье. Если ты на это согласен, то забудем старые обиды, и начнем сотрудничать на благо нашей газеты.
И я бы его научила, сделала бы из него приличного журналиста. Но такого счастья мне не выпало. Сам он почему-то мне не звонил, хотя знал мой телефон и знал, что мне нужны корреспонденты - я сама его еще в конце июня просила мне помочь. Но он уперся: пока долг не выплатят, не выйду. А в конце июля он почему-то решил действовать через Масяню, как через переводчика:
- Рита, Антон спрашивает, когда ему выходить на работу, - интересовалась она у меня, отстранив трубку телефона, пока Кашеров был на другом конце провода.
- Завтра.
- Спрашивает, во сколько.
- Во сколько у нас начинается рабочий день корреспондента?
- В девять, - ответила Масяня.
- Ну, вот пусть к девяти и приходит.
- Ну, ты же будешь только в одиннадцать.
- А он пусть придет к девяти, думаю, найдет, чем заняться, например, подготовит обзор изданий-конкурентов. У меня самой руки до этого не доходят.
Кашеров пришел к девяти и написал заявление об увольнении, так со мной и не поговорив. «Видимо, он тебя сильно боится. Ты не я», - отреагировала Масяня на его добровольное увольнение. Но это не помешало продолжать ему работать как внештатному журналисту и по просьбе Масяни ходить по разным конторам и писать о пользе мелиорации «ЗЕМЛЯ В ОГНЕ. Итоги «горячего» лета 2010 года». Я это все не правила, а оставляла как есть. Если рекламодатель одобрил - так тому и быть.