Прошу, убей меня! Once upon a time in Leningrad
Вячеслав Бутусов: За полгода, что я болтался в Питере, со мной много чего произошло. К примеру, непреднамеренное самоубийство. Третье по счёту. Я вляпался в такую историю по пьяни… Началось с того, что пошёл на вокзал провожать Костю Кинчева. Народу много было. Ты Рикошета знаешь, да? Он, как старый десантник, показал мне какой-то приём, и мы мощно ударились головой о поребрик. Но он как десантник смог сгруппироваться, а я - нет. После этого со сдвинутой башкой я ещё купил пузырь водки и, решив всё это дело добить, контрольный выстрел сделать, приехал в гостиницу «Советская»…
На следующее утро я проснулся в номере. Сразу понял, что мне очень плохо - но внимания на это не обратил: это было привычное по тем временам состояние. А обескуражило меня то, что я весь в крови был. Я лежал на кровати, залитой кровью, а пол покрыт тонким слоем битого стекла. Я на карачках добрался до ванной и взглянул на себя в зеркало. И увидел ужасающую картину: левый глаз у меня вылез, а полчерепа было вдавлено внутрь. Я так понимаю, люди, с которыми я имел неосторожность познакомиться, били меня ногами, графинами, ещё чем-то. Сейчас копаться в этом бессмысленно. Я ведь не помню ничего. Потому что у меня память после этого отшибло вообще, я мог только предполагать, как развивались события.
Олег Гитаркин (Нож для фрау Мюллер): Все наши концерты в TaMtAm были дикими. Но я запомнил особенно один, когда мы вышли в фойе после того, как отыграли, и увидели, что просто весь пол залит кровью. Не лужица, а просто озеро такое неглубокое из крови. Пока мы играли, один панк порезал голову, разбив окно головой, и вот из его головы хлынул фонтан крови. И кто-то зачем-то полил его ведром воды! И всё это смешалось на полу и выглядело очень странно. Мы, помню, обрадовались. Типа вот какой хороший концерт получился.
Андрей Кагадеев (НОМ): Какой-то хрен из одесской филармонии слабо представлял, что мы за группа, и позвал играть вместе с Тальковым. На первом концерте в какой-то деревне мы выступили с программой «К чортям собачьим!». Там несколько деревень собралось, председатели колхозов и так далее. А мы вышли и запели: «Я есть инопланетный жрец!» и так далее. После концерта осатанелый организатор говорит: «Я думаю, что вы выступали пьяными. Председатель колхоза уже бумагу на вас пишет. Но я могу этому делу хода не давать. Только вы за это выступать больше не будете». Я ему: «Пошёл ты! Давай ход чему угодно». А тут Тальков приходит и говорит: «А какого хрена они выступать больше не будут? Это, значит, я должен играть за них? А у меня фонограмма на 40 минут. Так что иди ты на хуй!». И мы отправились с Тальковым дальше.
Антон Белянкин (2ва Самолёта): Самый весёлый концерт - на дискотеке «Праздник» в МДМ. Там нужно было выйти всего с одной песней под фонограмму, то есть певцу нужно петь, а остальные просто ходят, изображают участие. Ну и мы подумали, что не будет ничего страшного и решили поэксперемнтировать с грибами. В МДМ из дым-машины разлили глицерин по сцене, а сцена там металлическая, цельная. Ну и мы, значит, с грибами. Я делаю шаг и еду на жопе через всю сцену в противоположный угол. Подбегаю, толкаю Вадика Покровского, и он тоже катится через всю сцену. Так мы все и катались. А из динамиков музыка какая-то идёт. Вадик услышал, что музыка-то наша, успокоился и стал подбрасывать радиомикрофон. Он его подбрасывал-подбрасывал - ждал, когда подойдёт время петь - и в итоге уронил в зал. Сконфузился слегка. Техники ему вынесли новый микрофон - на этот раз уже на шнуре, на всякий пожарный. Покровский взял микрофон и стал его красиво так вращать на шнуре, включил в концерт элемент шоу и очень лихо засадил микрофоном об пол. В общем, так и не спел.
Алексей Лазовский (2ва Самолёта): Пока Вадик Покровский устраивал своё супершоу, на сцену выскочил какой-то негр из зала. Ему, наверное, так понравилось наше выступление, что он стал жонглировать палками, помогать нам. Своё шоу устроил. Я на это смотрел-смотрел, а потом взял и через бедро его бросил. А поскольку глицерин кругом, то и он поехал, и я поехал. Потом по этому глицерину приехали охранники и стали нас бить. Уже по-настоящему.
Вячеслав Бутусов: Глянув в зеркало, я первым делом вот что сделал: прямиком из ванны прошёл через комнату, открыл окно, глянул вниз с 10-го этажа - и сказал себе: вот подходящий выход из ситуации! Прыгнуть - и всё. Я ещё пожалел, что у меня пистолета с собой не было. Красиво было б, если б я ещё и застрелился. Но я соображал, что, если шмякнусь, вряд ли кто поймёт, что со мной произошло раньше. Всё будет на одном качественном уровне. Все подумают, что глаз вылез при падении. И череп расплющился тоже. Я же архитектор, я думаю о композиции, чтоб всё было в ансамбле. И тут зазвонил телефон. Я снял трубку, а мне говорят: короче, быстро собирайся, мы сейчас за тобой заедем, и на студию. Работать.
Они очень быстро приехали, увидели меня и увезли в больницу. Я туда на месяц загремел. А у них такая штука, она втыкается в голову, под кость, и там расправляется, как зонт - и этим зонтом поднимают вдавленные участки черепа. Ну, я ещё ничего. А там были люди, которым вообще паззл собирали из головы. Они ходили в хоккейных масках, как доктор Ганнибал Лектер, и не могли рот открывать, у них же всё на струбцинах. Так они через трубочку пили портвейн, как эстеты. Я полежал там месяц и сбежал. У меня голова была многоцветная, там синее, зелёное, серо-буро-малиновое, так что я ходил в тёмных очках.