АРТМИГРАЦИЯ 2016. День шестой. Нужный театр
В шестой фестивальный день все занимались «нужным», социальным театром. С утра говорили на эту тему с авторами нового номера журнала «Театр», а вечером смотрели спектакль и эскизы, созданные на документальной основе, но совсем на разных принципах.
Мы все люди с ограниченными возможностями
В Театральном центре на Страстном произошла презентация нового номера журнала «Театр» с темой «Социальный театр и его имена». Этот выпуск представили Марина Давыдова, Ксения Перетрухина, Алла Шендерова, Алекс Дауэр и Ольга Коршакова: каждый из них рассказывал о своем понимании социального театра и об опыте работы в этой сфере.
Журнал «Театр» видит своей задачей осмысливать происходящие сегодня процессы, хотя это и сложно: у современного языка о театре не всегда достаточно терминологии, чтобы описать происходящее. Отчасти тема социальности смыкается с уже затронутыми в прошлых номерах темами документальности и контемпа, отчасти - смыкается с темой следующего выпуска, театр в нетеатральных пространствах. В «социальном» выпуске статьи рассказывают и о мировых оплотах социального театра (Якоб Морено, Аугусто Боаль), и об отечественном опыте - у Павловича и Юхананова, Всеволода Лисовского и многих других.
Спикеры и зрители размышляли, чем ограничивается социальная миссия театра, и пришли к выводу, что минимальную социальную, коммуникативную, миссию театр выполняет всегда: даже если люди после спектакля дружно ругают его в фойе. Другое дело, что коммуникация, или диалогичность, театра и общества, может выстраиваться стратегически, разными путями и на разных уровнях.
Вопрос о социальной «нужности» театра не так прост: здесь возникает противоречие между бесцельностью эстетики и своего рода социальным заказом. Однако противоречие это разрешимо, когда создается проект, который, будучи инклюзивным, имеет и полноценное эстетическое значение.
Особое место в теме социального театра занимает инклюзивный театр, который включает широкую палитру взаимодействия с детьми и взрослыми с ограниченными возможностями, расстройствами ментального спектра. И здесь вновь возникает затронутая Юханановым вчера тема процессуального театра, в котором процесс создания спектакля важнее результата.
Коснулись и темы изменения концепции режиссуры в данных условиях. Когда театр ставит перед собой социальные задачи, делает инклюзивные спектакли, - диктатура режиссера уже неактуальна. Поскольку задача современного театра - не месседж (и его донесение), а сам процесс коммуникации.
Алекс Дауэр называет свой театр театром радости. В процессе дискуссии была высказана мысль, что на протяжении своей истории театр свидетельствует об очеловечивании искусства. И важнейшей задачей становится провоцирование эмпатии, сочувственный интерес к Другому. А он влечет открытие, что все мы очень разные. Как сказала Марина Дмитриева, «Чем дольше я занимаюсь театром, тем сильнее вижу - мы все люди с ограниченными возможностями».
Главное - глагол
Елена Ласкавая завершала пятидневный тренинг по сценической речи с участниками фестиваля. Судя по всему, они узнали много нового, и главное теперь - применять советы и техники на практике. Кроме упражнений на расслабление и звук, на дикцию и интонацию, педагог сегодня отвечала на накопившиеся вопросы, что вылилось в целый разговор о проблемах актерского образования и правилах поведения с режиссерами. Как обычно, несколько цитат.
В основной программе фестиваля сегодня был представлен спектакль «Хорошие новости» по пьесе Юлии Тупикиной, написанной на документальной основе специально для Прокопьевска. Театр играет особую роль для небольшого кузбасского городка (двести тысяч населения); понимая это, театр инициировал создание серии спектакли на документальной основе о жителях города. «Хорошие новости» - заключительную часть трилогии - поставил Даниил Чащин.
Воспользовавшись рассказами горожан, драматург не осталась на территории вербатима, но создала сюжетную пьесу о том, как живется в городе шестидесятилетним. Яркий, громкий, музыкальный и самоироничный спектакль показал: в шестьдесят иногда все только начинается. Все перипетии и забавные переплетения сюжета сопровождаются на сцене строительством дома, обретением убежища: убирают со сцены камни, воздвигаются стены.
Для спектакля режиссер придумал интересное жанровое обозначение: антимюзикл. Ключевым моментом эстетики спектакля, как отметили на обсуждении, стала эстетика телевизионная. Как в сериалах, одежда героев яркая, детали броские, и даже играют артисты поначалу глядя прямо перед собой - словно в камеру. Впрочем, потом это «словно» уходит, и артисты в ключевые эмоциональные моменты действительно играют на камеру, изображение с которой транслируется на экраны вдоль сцены. Режиссер точно подметил телеэкран как оптику, через которую старшее поколение смотрит на мир, и гротескно усиливает телеэффект, заставляя персонажей петь своего рода караоке. Когда один старик поет голосом Кая Метова, а другой - Киркорова, понимаешь, что это и способы их идентификации и самопрезентации. Сознание героев, окунувшихся в телемир, мелодраматично.
В спектакле много режиссерских придумок: многообразное использования экранов, воды, пародия на селфи, - и склеивание разбитой посуды, чтобы возвестить хорошие новости: ничего еще не поздно, даже для 60-летних.
А артисты явно наслаждаются своими ролями. Как заверила замдиректора театра Ксения Харитонцева, спектакль любим публикой и отлично принимается. И, пожалуй, это тот редкий случай, когда театр с выраженной социальной задачей (а задачей вербатим-проекта является повышение морального духа города) порождает успешный зрительский спектакль.
На обсуждении зрители благодарили авторов спектакля за пробужденную ностальгию, за уход от бытового театра, актеров - за карикатурную и вместе с тем трагичную игру. Среди тем спектакля отметили тему любви, желание высказаться и быть нужным, стирание границы между возрастами. И многие отмечали психотерапевтическую роль для города спектакля, в финале которого звучит манифестом песня «Я остаюсь».
Впрочем, были и негативные мнения по поводу драматургии и режиссуры.
В конце обсуждения о своей работе над спектаклем рассказали драматург и режиссер. Юлия Тупикина, прослушав и записав массу монологов местных жителей, решила делать не классический вербатим, а цельную историю. Даниил Чащин рассказал о том, как старался отойти от бытового театра, сделать историю в современной форме.
Лица Транссиба
Вечером участники фестиваля забили Боярские палаты: там давали эскизы по «Транссибу». Материал для нового спектакля Мастерской Дмитрия Брусникина был собран в двухнедельной экспедиции на поезде Москва-Владивосток. Этим путем проехали студенты Брусникина, а также несколько драматургов и режиссеры; результатом стала пьеса Андрея Стадникова и Сергея Давыдова «Нация», документальный фильм и готовящийся спектакль, части которого мы увидели.
В течение полутора часов перед зрителями прошла череда персонажей, выпукло представляющих разноликую плацкартную Русь. Это и залетный китаец, и проводница, и студентка, и старый поэт, и гопник, и предпринимательница, и сектантка, и многие, многие другие. И происходит настоящий взрыв аутентичной речи: здесь и «стрессяк», и «учим респекты делать», и «чисто по гедонизму», и духота Эрмитажа, и поговорка у Конфуция, и поток энергии по уху.
Точно подмеченные черты, выхваченные характерные реплики создают эффект документальной достоверности спектакля; а живые музыкальные фрагменты, такие как безумный джаз или песня Dakh Daughters, служат к остранению этой документальности, напоминают: ребята, это все-таки театр. И испытываешь внезапное потрясение, как если бы Dakh Daughters зашли в плацкартный вагон.
Мы все люди с ограниченными возможностями
В Театральном центре на Страстном произошла презентация нового номера журнала «Театр» с темой «Социальный театр и его имена». Этот выпуск представили Марина Давыдова, Ксения Перетрухина, Алла Шендерова, Алекс Дауэр и Ольга Коршакова: каждый из них рассказывал о своем понимании социального театра и об опыте работы в этой сфере.
Журнал «Театр» видит своей задачей осмысливать происходящие сегодня процессы, хотя это и сложно: у современного языка о театре не всегда достаточно терминологии, чтобы описать происходящее. Отчасти тема социальности смыкается с уже затронутыми в прошлых номерах темами документальности и контемпа, отчасти - смыкается с темой следующего выпуска, театр в нетеатральных пространствах. В «социальном» выпуске статьи рассказывают и о мировых оплотах социального театра (Якоб Морено, Аугусто Боаль), и об отечественном опыте - у Павловича и Юхананова, Всеволода Лисовского и многих других.
Спикеры и зрители размышляли, чем ограничивается социальная миссия театра, и пришли к выводу, что минимальную социальную, коммуникативную, миссию театр выполняет всегда: даже если люди после спектакля дружно ругают его в фойе. Другое дело, что коммуникация, или диалогичность, театра и общества, может выстраиваться стратегически, разными путями и на разных уровнях.
Вопрос о социальной «нужности» театра не так прост: здесь возникает противоречие между бесцельностью эстетики и своего рода социальным заказом. Однако противоречие это разрешимо, когда создается проект, который, будучи инклюзивным, имеет и полноценное эстетическое значение.
Особое место в теме социального театра занимает инклюзивный театр, который включает широкую палитру взаимодействия с детьми и взрослыми с ограниченными возможностями, расстройствами ментального спектра. И здесь вновь возникает затронутая Юханановым вчера тема процессуального театра, в котором процесс создания спектакля важнее результата.
Коснулись и темы изменения концепции режиссуры в данных условиях. Когда театр ставит перед собой социальные задачи, делает инклюзивные спектакли, - диктатура режиссера уже неактуальна. Поскольку задача современного театра - не месседж (и его донесение), а сам процесс коммуникации.
Алекс Дауэр называет свой театр театром радости. В процессе дискуссии была высказана мысль, что на протяжении своей истории театр свидетельствует об очеловечивании искусства. И важнейшей задачей становится провоцирование эмпатии, сочувственный интерес к Другому. А он влечет открытие, что все мы очень разные. Как сказала Марина Дмитриева, «Чем дольше я занимаюсь театром, тем сильнее вижу - мы все люди с ограниченными возможностями».
Главное - глагол
Елена Ласкавая завершала пятидневный тренинг по сценической речи с участниками фестиваля. Судя по всему, они узнали много нового, и главное теперь - применять советы и техники на практике. Кроме упражнений на расслабление и звук, на дикцию и интонацию, педагог сегодня отвечала на накопившиеся вопросы, что вылилось в целый разговор о проблемах актерского образования и правилах поведения с режиссерами. Как обычно, несколько цитат.
- Я бодаюсь с фразой «Это не в моей органике». Где в брехтовском театре ты найдешь органику?
- Сегодня студенты приходят в театральный вуз, чтобы в сериалах играть. Они не ходят в театр и не понимают его.
- В тот момент, когда не сможешь студентов полюбить, - уходи.
- Речевое звучание близко к джазовому вокалу.
- Я кидаю глагол - и все, работа пошла. Очень важно понять, что ты делаешь в своей реплике: соблазняешь? оскорбляешь? любишь?
В основной программе фестиваля сегодня был представлен спектакль «Хорошие новости» по пьесе Юлии Тупикиной, написанной на документальной основе специально для Прокопьевска. Театр играет особую роль для небольшого кузбасского городка (двести тысяч населения); понимая это, театр инициировал создание серии спектакли на документальной основе о жителях города. «Хорошие новости» - заключительную часть трилогии - поставил Даниил Чащин.
Воспользовавшись рассказами горожан, драматург не осталась на территории вербатима, но создала сюжетную пьесу о том, как живется в городе шестидесятилетним. Яркий, громкий, музыкальный и самоироничный спектакль показал: в шестьдесят иногда все только начинается. Все перипетии и забавные переплетения сюжета сопровождаются на сцене строительством дома, обретением убежища: убирают со сцены камни, воздвигаются стены.
Для спектакля режиссер придумал интересное жанровое обозначение: антимюзикл. Ключевым моментом эстетики спектакля, как отметили на обсуждении, стала эстетика телевизионная. Как в сериалах, одежда героев яркая, детали броские, и даже играют артисты поначалу глядя прямо перед собой - словно в камеру. Впрочем, потом это «словно» уходит, и артисты в ключевые эмоциональные моменты действительно играют на камеру, изображение с которой транслируется на экраны вдоль сцены. Режиссер точно подметил телеэкран как оптику, через которую старшее поколение смотрит на мир, и гротескно усиливает телеэффект, заставляя персонажей петь своего рода караоке. Когда один старик поет голосом Кая Метова, а другой - Киркорова, понимаешь, что это и способы их идентификации и самопрезентации. Сознание героев, окунувшихся в телемир, мелодраматично.
В спектакле много режиссерских придумок: многообразное использования экранов, воды, пародия на селфи, - и склеивание разбитой посуды, чтобы возвестить хорошие новости: ничего еще не поздно, даже для 60-летних.
А артисты явно наслаждаются своими ролями. Как заверила замдиректора театра Ксения Харитонцева, спектакль любим публикой и отлично принимается. И, пожалуй, это тот редкий случай, когда театр с выраженной социальной задачей (а задачей вербатим-проекта является повышение морального духа города) порождает успешный зрительский спектакль.
На обсуждении зрители благодарили авторов спектакля за пробужденную ностальгию, за уход от бытового театра, актеров - за карикатурную и вместе с тем трагичную игру. Среди тем спектакля отметили тему любви, желание высказаться и быть нужным, стирание границы между возрастами. И многие отмечали психотерапевтическую роль для города спектакля, в финале которого звучит манифестом песня «Я остаюсь».
Впрочем, были и негативные мнения по поводу драматургии и режиссуры.
В конце обсуждения о своей работе над спектаклем рассказали драматург и режиссер. Юлия Тупикина, прослушав и записав массу монологов местных жителей, решила делать не классический вербатим, а цельную историю. Даниил Чащин рассказал о том, как старался отойти от бытового театра, сделать историю в современной форме.
Лица Транссиба
Вечером участники фестиваля забили Боярские палаты: там давали эскизы по «Транссибу». Материал для нового спектакля Мастерской Дмитрия Брусникина был собран в двухнедельной экспедиции на поезде Москва-Владивосток. Этим путем проехали студенты Брусникина, а также несколько драматургов и режиссеры; результатом стала пьеса Андрея Стадникова и Сергея Давыдова «Нация», документальный фильм и готовящийся спектакль, части которого мы увидели.
В течение полутора часов перед зрителями прошла череда персонажей, выпукло представляющих разноликую плацкартную Русь. Это и залетный китаец, и проводница, и студентка, и старый поэт, и гопник, и предпринимательница, и сектантка, и многие, многие другие. И происходит настоящий взрыв аутентичной речи: здесь и «стрессяк», и «учим респекты делать», и «чисто по гедонизму», и духота Эрмитажа, и поговорка у Конфуция, и поток энергии по уху.
Точно подмеченные черты, выхваченные характерные реплики создают эффект документальной достоверности спектакля; а живые музыкальные фрагменты, такие как безумный джаз или песня Dakh Daughters, служат к остранению этой документальности, напоминают: ребята, это все-таки театр. И испытываешь внезапное потрясение, как если бы Dakh Daughters зашли в плацкартный вагон.