АРТМИГРАЦИЯ 2016. День седьмой. Честный театр
Два спектакля, показанные в последний день фестиваля, объединял неоднозначный подход к работе, отказ от, казалось бы, очевидных постановочных приемов: так, о Дон Кихоте рассказали без единого слова, а о Холокосте - без исторических декораций.
Хитроумный идальго в Боярских палатах
Экспериментальный спектакль «Дон Кихот. Послевкусие» (авторы: Евгений Ибрагимов, Михаил Плутахин) стал фестивальной премьерой. Постановка рассчитана всего на десяток зрителей и игралась за день четыре раза.
Спектакль не рассказывает историю о том, как сошел с ума благородный рыцарь из Ламанчи. Более того, он не рассказывает ничего, только показывает, да и то не сразу.
Сначала по пространствам Боярских палат тебя ведут в полной тьме. Чувства максимально обостряются, звук становится видимым, шуршание - осязаемым… Спектакль напрямую работает с разными каналами чувств, спектакль ощущений и мелких деталей. Метафизическую историю о рыцаре высокого безумства воплощают музыка и скульптура, и театр теней, и живописные миниатюры, и марионетки, и куклы.
Важнейшую роль играет тщательно дозируемый свет: уже через несколько минут, адаптировавшись, зрители начинают сами идти на зов светового пятнышка, - за воображением, которое способно создать фантазийный сюжет из чего угодно: из обрывков бумаги и листа фольги, старой клетки или мятой глины. Этот необычный набор материалов театра порождает и новый тип отношений со зрителем, который, подобно ребенку или хитроумному идальго, создает в фантазии масштабные картины, вновь и вновь очаровывается вымыслом.
Камерность такого уровня, что филигранная изысканность спектакля ускользает от фотокамеры. Этот опыт нужно пережить самому.
Грамматика вины
Спектакль Алессандры Джунтини по пьесе Тадеуша Слободзянека «Наш класс» в Кемеровском областном театре драмы имеет непростую судьбу: поставленный в 2014 году, по результатам лаборатории современной драмы, он до сих пор не имеет официального разрешения на постановку от польского драматурга.
Тем не менее спектакль родился - и его показ стал достойным завершением фестиваля, подытоживая и развивая ряд тем форума: документальный и социальный театр, процессуальный театр, театр сотворчества, в котором драматург перестает быть единоличным автором спектакля.
Трагичная история Слободзянека, как напомнил на обсуждении Павел Руднев, связана с переживанием польским театром современности периодом переосмысления результатов Второй мировой войны. Ведь Холокост делался руками не только немцев, но и местного населения.
Эта мысль легла в основу пьесы, где класс становится образцом социума. Как всякий социум, он неоднороден, его раздирают противоречия, но только приход тоталитарной власти (советской, затем фашистской) превращает бывший класс в территорию войны, насилия, геноцида. Слободзянек создал безжалостно точный текст о моральном выборе, который, что особенно жестоко, порой невозможен.
Подобно основам грамматики, одноклассники познают основы ненависти и унижения: сначала склоняют название острова Мадагаскар, куда предлагали выселять евреев, - потом, урок за уроком, сходят в ад взаимного истребления. Школьной грамматике (которая ничему не учит) противостоит мудрость еврейского народа (скорбное перечисление родственных имен в финале пьесы), схожая с той тысячелетней оливой, что выживает после автокатастрофы.
Режиссер на обсуждении рассказала, что постановка спектакля в историческом ключе показалась ей ходом нечестным. Она попробовала увидеть человека в каждом из актеров и записала на камеру перебивки-вербатимы из жизни артистов, что помогло спектаклю достичь двух важнейших целей: снизить пафос истории и вывести ее из рамок исторической определенности, поясняя: насилие - не только в прошлом. Отказавшись от жанра костюмной драмы и от глубокого эмоционального погружения артистов в невыносимые предлагаемые обстоятельства, режиссер успешно играет на противопоставлении актера и персонажа, что не обедняет историю, но приближает ее к каждому из нас. Близость была и буквальной: подобно первому спектаклю фестиваля, зрительские места были расположены в том числе по сторонам от сцены, буквально лицом лицу с артистами.
На фоне подчеркнуто повседневных костюмов, сценографии, даже интонаций ярко выступают иносказательные детали, приобретающие эпический масштаб: умывание рук, наносимые помадой «шрамы», окровавленные подарки, парикмахерская метафора интимной близости.
Обсуждение спектакля, пожалуй, было самым бурным из всех. Зрители вспоминали истории собственного рода (Израиль, Армения), спорили о поучении, обещали спектаклю место в истории учебников по театральному делу. Аудитория обсуждала функцию фрагментов вербатима в ткани постановки (освобождение личности в слове, саморазоблачение потенциальных персонажей, контрастирующий с геноцидом мир повседневности). Обсуждали жанровую принадлежность спектакля, религиозную тему в нем. Обсуждение закономерно пришло к вопросу об эстетической ценности постановки, имеющей откровенный социальный посыл. Многие высказывали мнение, что спектакль взывает ощущение собственной вины за происходящее («Я в ответе за весь этот мир») - кажется, именно это переживание стало главным ответом на вопрос о социальной миссии театра.
Несколько цитат с обсуждения.
• Не ужас порождает страх, а страх порождает ужас.
• Мне очень понравилось то, что мне у вас не понравилось.
• Вы прекрасно вытащили роль из себя.
• Театр - то место, где мы как общество можем выгулять своих тараканов.
• Дело не в Холокосте, а в том, что в каждой жертве сидит палач; это и работает на чувство вины.
• Убивали не только убийцы, но и безразличные.
• Современное искусство должно быть не пошлым и дешевым иллюстратором, а должно иметь честную позицию.
Закрытие «Артмиграции» ознаменовалось концертом хора Муравицкого с замечательно спетой ироничной программой, музыкальным миксом, где Take me to church не противоречило советской эстраде. И - неформальным общением, которое составляет важнейшую часть фестиваля.
Закончилась «Артмиграция 2016». Она была полна открытий и интересных мероприятий, общения и новых идей. На протяжении уже четырех лет фестиваль выявляет важнейшие тенденции в развитии молодой режиссуры и провинциальных театров, помогает региональным театрам показаться на столичной сцене и услышать голос зрителя, провоцирует самое творческое общение. Виват!