The Darkling Thrush by Thomas Hardy, перевод
Вчера до трёх ночи, снова незаметно для себя, переводила ещё одно стихотворение Тома Харди. И если перевод вышел хотя бы на 10% таким же выразительным, как оригинал - это уже означает какой-то прогресс.
Рифмы и ритм в некоторых местах хромают и, подозреваю, смысл просто ползёт ползком.
Положу это здесь.
The Darkling Thrush
I leant upon a coppice gate
When Frost was spectre-grey,
And Winter's dregs made desolate
The weakening eye of day.
The tangled bine-stems scored the sky
Like strings of broken lyres,
And all mankind that haunted nigh
Had sought their household fires.
The land's sharp features seemed to be
The Century's corpse outleant,
His crypt the cloudy canopy,
The wind his death-lament.
The ancient pulse of germ and birth
Was shrunken hard and dry,
And every spirit upon earth
Seemed fervourless as I.
At once a voice arose among
The bleak twigs overhead
In a full-hearted evensong
Of joy illimited;
An aged thrush, frail, gaunt, and small,
In blast-beruffled plume,
Had chosen thus to fling his soul
Upon the growing gloom.
So little cause for carolings
Of such ecstatic sound
Was written on terrestrial things
Afar or nigh around,
That I could think there trembled through
His happy good-night air
Some blessed Hope, whereof he knew
And I was unaware.
Сумрачный дрозд
Я у ворот заросших встал.
Был призрачным мороз,
Зимы остаток день прогнал
И слабый свет унёс.
А стебли-струны вразнобой
Застыли в небесах.
И ищет бедный род людской
Тепла в своих домах.
И кажется, вершины скал
Хоронят мёртвый век,
И скорбно ветер зарыдал,
Войдя в туманный склеп.
Тот пульс, что бился с древних лет -
Иссох он, как земля.
У всех святых надежды нет -
Тем паче у меня.
И вдруг возник над головой,
Вверху, в ветвях пустых,
Чудесный звук. Такой живой,
Что ветер сразу стих.
Дрозд, этот маленький герой,
Был очень худ и слаб.
Но он своей большой душой
Развеял грустный мрак.
И эта сумрачная трель
Была гипнозом мне.
Земной посланник из ветвей
Вблизи иль вдалеке,
Поведал всем благую весть,
Пока я звук вдыхал.
Он знает, что надежда есть.
А я того не знал.
Рифмы и ритм в некоторых местах хромают и, подозреваю, смысл просто ползёт ползком.
Положу это здесь.
The Darkling Thrush
I leant upon a coppice gate
When Frost was spectre-grey,
And Winter's dregs made desolate
The weakening eye of day.
The tangled bine-stems scored the sky
Like strings of broken lyres,
And all mankind that haunted nigh
Had sought their household fires.
The land's sharp features seemed to be
The Century's corpse outleant,
His crypt the cloudy canopy,
The wind his death-lament.
The ancient pulse of germ and birth
Was shrunken hard and dry,
And every spirit upon earth
Seemed fervourless as I.
At once a voice arose among
The bleak twigs overhead
In a full-hearted evensong
Of joy illimited;
An aged thrush, frail, gaunt, and small,
In blast-beruffled plume,
Had chosen thus to fling his soul
Upon the growing gloom.
So little cause for carolings
Of such ecstatic sound
Was written on terrestrial things
Afar or nigh around,
That I could think there trembled through
His happy good-night air
Some blessed Hope, whereof he knew
And I was unaware.
Сумрачный дрозд
Я у ворот заросших встал.
Был призрачным мороз,
Зимы остаток день прогнал
И слабый свет унёс.
А стебли-струны вразнобой
Застыли в небесах.
И ищет бедный род людской
Тепла в своих домах.
И кажется, вершины скал
Хоронят мёртвый век,
И скорбно ветер зарыдал,
Войдя в туманный склеп.
Тот пульс, что бился с древних лет -
Иссох он, как земля.
У всех святых надежды нет -
Тем паче у меня.
И вдруг возник над головой,
Вверху, в ветвях пустых,
Чудесный звук. Такой живой,
Что ветер сразу стих.
Дрозд, этот маленький герой,
Был очень худ и слаб.
Но он своей большой душой
Развеял грустный мрак.
И эта сумрачная трель
Была гипнозом мне.
Земной посланник из ветвей
Вблизи иль вдалеке,
Поведал всем благую весть,
Пока я звук вдыхал.
Он знает, что надежда есть.
А я того не знал.