На полях мемуаров -29. Братья Ламеты (продолжение)
Про семейство де Ламетов и про старших братьев Огюстена, Теодора и Шарля-Мало - см. предыдущий пост. Здесь будет рассказ про самого младшего из братьев, Александра, и про то, с чем они все пришли к 1789 году.
Александр
В 1777 семнадцатилетний Александр де Ламет был принят на очень престижную службу в корпус королевских телохранителей. В 1778 он получил первую офицерскую должность в кавалерийском полку, в 1779 был произведен в капитаны - дедушка оплатил должность командира роты.
Александр де Ламет. Миниатюра на слоновой кости работы Жана-Урбена Герена. Около 1789-1790
Когда в 1781 Франции достигла новость о взятии Йорктауна и стало известно о ранении Шарля де Ламета, Теодор и Александр бросились в Версаль, чтобы узнать подробности, и сама Мария-Антуанетта, заметив их, сказала: «Ваш брат был тяжело ранен, но надеются на его выздоровление, и мне бы этого очень хотелось!». Александр ответил: «В самом деле, Мадам, мы испытываем мучительное беспокойство, но для меня было бы большим облегчением, если бы я, как и мои братья, смог отправиться в Америку и той же ценой, как Шарль, заслужить уважение Его Величества и Ваше.» Королева была тронута и обещала поговорить с королем. На следующий день Александр был назначен адъютантом начальника штаба экспедиционного корпуса - должность, которую занимал его брат.
В 1782 на фрегате Gloire («Слава») воевать за американскую независимость отправилась новая группа офицеров. Среди них были сын военного министра графа де Сегюра Луи-Филипп (1753-1830) и старший сын маршала де Брольи Шарль-Луи-Виктор (1756-1794) - оба просились в Америку уже не первый год, но только теперь получили разрешение.
Шарль-Луи-Виктор де Брольи. Портрет работы Шарля-Туссена Лабади. 1790
В этой привилегированной компании на «Славе» был и маршальский племянник Александр де Ламет. Его брат Шарль-Мало-Франсуа писал из Парижа 2 апреля 1782 Джорджу Вашингтону:
«Милости, которыми Ваше Превосходительство изволило почтить меня, дают мне смелость напомнить Вам о себе и выразить мои сожаления по поводу того, что место, которое мне было предоставлено по возвращении сюда, а более того, состояние моего здоровья, не позволяют мне вернуться теперь в Америку. Меня заменит там мой брат, для которого я осмеливаюсь просить милости Вашего Превосходительства. Я надеюсь, что своим поведением он заслужит и ее, и Ваше уважение, если война в Америке продолжится. В следующей кампании ничто не послужит препятствием моему желанию обучаться под Вашим началом. Если мир разрушит мои надежды, мне останется утешаться лишь тем, чтобы обращать взоры к счастливой Америке, обязанной своим счастьем славным трудам Вашего Превосходительства. Остаюсь, с уважением, Вашего превосходительства покорнейший слуга - шевалье Шарль де Ламет.»
В Америку добирались долго, с приключениями, морскими сражениями и скандальными историями, о которых здесь рассказывать не будем. В итоге на поле брани младший де Ламет прибыл, можно сказать, «к шапочному разбору» - основные военные действия на суше уже практически закончились, а в 1783 был подписан мирный договор. Все же отблеск военной славы достался и Александру; по возвращении в Париж ему, как и Шарлю, была назначена королевская пенсия в 1500 ливров; он сделался любимцем светского общества, был благосклонно принят при дворе, в 1785 заботами родственников получил чин полковника и полк под командование. Но, как и многие другие, он привез из Америки симпатии к идеалам свободы и равенства (как он себе их представлял), которые через несколько лет привели его в ряды революционеров.
На месте ему не сиделось. Чин полковника не был пределом его мечтаний; он подумывал о том, чтобы поступить на дипломатическую службу или пойти служить в армию Турции (союзника Франции), раз уж Франция в данный момент не воюет. Пока что он отправился сначала в Германию, посмотреть на маневры Фридриха Великого, а оттуда через Польшу и Австрию в Россию, навестить старого приятеля Луи-Филиппа де Сегюра, теперь посла Франции при дворе Екатерины II.
В 1787 де Сегюр принимал участие в знаменитой поездке Екатерины II по Новороссии и Крыму. Александр де Ламет приехал в Киев и был представлен императрице. Вот что писал в своих мемуарах де Сегюр (перевод второй половины XIX века, имя переводчика найти не удалось):
Граф Луи-Филипп де Сегюр (1753-1830). Портрет написан на два десятилетия позже его пребывания в России; здесь он обер-церемониймейстер Империи.
«По случаю глупостей, наделанных недавно в России несколькими молодыми французами и также из опасения, чтобы это не повредило моим намерениям сблизить Россию с Францией и рассеять предубеждение императрицы против нас, я принужден был просить г. Верженна и отца моего, чтобы они реже и осторожнее дозволяли нашей молодежи выезжать в Россию Они меня поняли, и поэтому в Киев прибыли только два француза, оба достойные люди: Александр Ламет и граф Эдуард Диллон[1]. Лафайет тоже объявил свое намерение явиться ко двору Екатерины, но так как он был выбран в члены собрания государственных чинов, то и не мог исполнить своего намерения. Императрица сожалела об этом: она очень желала познакомиться с ним. Императрица с отличным благоволением приняла Эдуарда Диллона и особенно Александра Ламета. Умная, славолюбивая государыня любила покорять себе внимание людей, особенно достойных такой победы; она знала, что люди, известные по имени, достоинствам, подвигам, талантам, сочинениям или успехам в свете, распространяют славу монархов, польстивших их самолюбию. Раз ей случилось очень забавно обмолвиться в разговоре с Ламетом. У них как-то зашел разговор о деде Ламета, маршале де Брольи. Отдав справедливость подвигам и способностям этого известного полководца, она сказала: «Да, мне всегда было жаль за французов, что этот знаменитый маршал, слава и украшение своего отечества, не имеет детей, которые наследовали бы славу его имени и были бы так же известны в летописях войны.» На это Ламет отвечал: «Замечание это было бы очень лестно для маршала, но, к счастью, оно ошибочно. Ваше величество имеете о нем неверные сведения: дядя мой так же счастлив в женитьбе, как и на военном поприще; у него большое семейство: он отец двадцати двух детей.»
Александру Ламету довелось познакомиться и с Александром Васильевичем Суворовым, тогда еще не генералиссимусом, а только генералом. Вот что пишет де Сегюр об их встрече:
«Когда Суворов встретился с Ламетом, человеком не слишком мягкого нрава, то имел с ним довольно забавный разговор, который я и привожу здесь:
- Ваше отечество? - спросил Суворов отрывисто.
- Франция.
- Ваше звание?
- Солдат.
- Ваш чин?
- Полковник.
- Имя?
- Александр Ламет.
- Хорошо.
Ламет, не совсем довольный этим небольшим допросом, в свою очередь обратился к генералу, смотря на него пристально:
- Какой вы нации?
- Должно быть русский.
- Ваше звание?
- Солдат.
- Ваш чин?
- Генерал.
- Имя?
- Александр Суворов.
- Хорошо.
Оба расхохотались и с тех пор были очень хороши между собою.»
Ламета и Диллона де Сегюр представил и Потемкину: «Из уважения ли ко мне или к достоинствам Ламета и Диллона, которых ему расхвалили, он принял их довольно любезно и вежливо.»
Дальше Александр Ламет собирался в Константинополь, но этот план не осуществился:
«Несмотря на то что мне высказывали желание сохранить мир, я замечал, однако, какую-то мнительность и беспокойство, не согласные с этими миролюбивыми намерениями. Так, например, всем иностранцам, желавшим ехать в Херсон, Крым и вообще в области, подведомые управлению Потемкина, отказывали в выдаче паспортов и лошадей. Ламет изъявил намерение ехать в Константинополь через Херсон. Ему не дали решительного отказа, но князь просил, чтобы я уговорил его отложить это предприятие. "При нынешних обстоятельствах, - сказал он мне, - эта поездка может не понравиться императрице. Она поверила бы тогда ложным подозрениям, которые ей внушают насчет французов, и это повредит нашим стараниям склонить ее к дружбе с вашим двором. Между Портой и нами по-настоящему нет разрыва; но так как обе стороны вооружаются, то императрице было бы неприятно знать, что французский полковник, которого она обласкала, проехал через все наши военные посты прямо в турецкий лагерь. Разумеется, в качестве министра я готов выдать вам нужные бумаги, если вы непременно этого потребуете; но как друг я советую вам избегать всего, что может повредить взаимному согласию, только что утвержденному".
Я отвечал, что думать так - значит, уже слишком много придавать значения поездке молодого француза, путешествующего для удовольствия и из любознательности; я уверял князя, что если бы нам грозила война с Англией и какой-нибудь русский генерал случился тогда во Франции, то мы без всякого опасения пустили бы его из Бреста в Портсмут. Я, однако, исполнил его желание, потому что всегда старался водворять согласие и предотвращать ссоры. Хотя Ламета поразила такая недоверчивость, но он из дружбы ко мне решился снести эту неприятность.»
Так и не побывав в Константинополе, Александр де Ламет вернулся во Францию и успел на свадьбу брата своей невестки и своего хорошего приятеля Фредерика-Серафена Де Ла Тур дю Пена де Гуверне с Генриеттой-Люси Диллон.
1789 год все четверо де Ламетов встретили полковниками и командирами полков, но более или менее довольны своим положением были только двое - наследник семейных владений Огюстен и удачно женатый Шарль-Мало. Александр, самый деятельный из всех, не находил достойного применения своим способностям. Теодор, прослужив полковником восемь лет, видимо, разочаровался в дальнейших перспективах военной службы. Как он потом писал в мемуарах, пребывание в должности командира полка «в мирное время через десять-пятнадцать лет завершалось практически для всех окончанием военной карьеры. В день, когда военный становился лагерным маршалом, он выбывал со службы, прослужив с шестнадцати лет до примерно пятидесяти, если только он не занимал генеральскую должность, что доставалось лишь очень немногим... Став лагерным маршалом, военный не имел права ни на пенсию, ни на выходное пособие, ни на продвижение - ни на что.»
В марте 1789 тридцатидвухлетний Теодор предпринял новую попытку обеспечить себе приличное материальное положение: он взял отпуск на службе, чтобы ехать на Мальту. Действительно, со своим происхождением, да еще и с опытом службы на флоте, он мог рассчитывать в обозримые сроки сделаться командором, что обеспечило бы приличный доход до конца дней (см. историю командора Нейпорта).
Он заехал в свой полк[2], стоявший в Доле, на востоке Франции, оставил распоряжения и отправился на юг, в Марсель, чтобы там сесть на корабль. В Марселе пришлось задержаться - южный ветер дул не переставая, и корабль долгое время не мог покинуть порт. А дальше, как Теодор писал потом в мемуарах, «одно неожиданное обстоятельство, одновременно тягостное и счастливое, сделало отъезд невозможным; вероятно, быстрое развитие событий тоже заставило бы от него отказаться». В городе развернулись волнения, связанные с выборами депутатов в Генеральные Штаты, враждующие партии взялись за оружие, и полковник Теодор де Ламет счел своим долгом попытаться своим авторитетом успокоить страсти.
Это ему в некоторой степени удалось, но на жаре он получил тепловой удар, а потом еще простыл. От лечения, предложенного местными врачами, ему сделалось только хуже, пришлось довольно долго отлеживаться у знакомых - в общем, на Мальту он не уехал и материальное положение не поправил.
Вспоминается песенка о несостоявшихся надеждах из «Соломенной шляпки»; она про корнета, а не про полковника, но несостоявшиеся надежды бывают у всех.
You can watch this video on www.livejournal.com
Да и Мальтийскому ордену недолго оставалось править Мальтой и владеть командорствами. Шла весна 1789 года; во Франции депутаты уже съезжались на заседание Генеральных Штатов.
Огюст Кудер. Открытие Генеральных штатов 5 мая 1789. Картина написана в 1839; художник - ровесник революции. Александр и Шарль где-то там, среди депутатов от дворянства (лицом к нам), а маркиза де Ла Тур дю Пен - среди дам за барьером.
Чем это все обернулось для братьев Ламетов, буду рассказывать в следующем посте.
[1] Это один из «Диллонов из Бордо», которые упоминаются в мемуарах. Маркиза де Ла Тур дю Пен их не желала признавать за родственников, а вот ее дядюшка-архиепископ был другого мнения - он взял их под свое крыло, помог выправить бумаги о благородном происхождении, и Эдуард Диллон, прозванный «красавчик Диллон», сделал отличную карьеру. На момент путешествия в Россию он, как и Александр де Ламет, был уже полковником.
[2] Маркиза де Ла Тур дю Пен в своих мемуарах рассказывает, что полковники проводили в своих полках только шесть месяцев в году - с мая по октябрь, а остальное время жили у себя в имениях (у кого они были) или в Париже, поближе ко двору, источнику всех благ.
Источники все те же, что и в предыдущем посте, плюс мемуары де Сегюра
Lib.ru/Классика: Сегюр Луи-Филипп. Записки о пребывании в России в царствование Екатерины II
az.lib.ru