Миг вдохновения
Интервью с Астрид Линдгрен
Шведское радио, 1969 год
Журналист: Однажды на вопрос: «Что может послужить толчком к написанию книги?» вы ответили: «Всё что угодно: несколько слов, случайно пришедших на ум, название новой книги, быть может. В тебе как будто происходит маленький взрыв, и ты начинаешь прислушиваться к тому, что вот-вот готово из тебя выйти».
Астрид Линдгрен: Не знаю, не помню, говорила я о взрыве или нет. Пожалуй, что-то подобное произошло в случае с «Эмилем из Лённеберги», но взрыв исходил тогда от моего четырехлетнего внука. Он взрывался довольно часто и ужасно орал. Как-то раз, чтобы его успокоить, я сказала: «Хочешь, я расскажу тебе, что сделал однажды Эмиль из Лённеберги?» Я сказала это почти наобум, но имя так его заворожило, что он замолчал и стал слушать мою историю. С тех пор я эту тактику использовала не раз. Как только он начинал орать, я говорила: «Угадай, что сделал Эмиль из Лённеберги?» Он даже злился потом и кричал: «Нет! Нет!»
Имя и название книги родились совершенно случайно, и в тот момент я совсем не думала о том, что из этого что-то выйдет. Но имя стало жить внутри меня, я о нем думала. Думала, какой он, Эмиль. Так появился на свет этот мальчуган. Сначала появился в общих чертах, затем его образ развивался все больше и больше, по мере того как я с ним работала.
Журналист: Некоторые думают, что вдохновение - это миг внезапного озарения. Наслушавшись историй о вас, они верят, что озарение, словно дождь, льёт на страницы ваших книг. А так ли обстоит дело на самом деле?
Астрид Линдгрен: Да, конечно, и озарения бывают тоже. Но не дождем проливным, так что раз-раз, и готова книга. Работать тоже приходится: над формой, над языком и ритмом. Чтобы все получилось так, как ты хочешь. Персонажи, те, да, выскакивают откуда-то, и ты даже не знаешь, как и почему. Нередко бывает и так, что к тебе приходит слово или смысл, который вытягивает остальное. О «Пэппи Длинныйчулок» я рассказывала уже столько раз, что сил нет рассказывать снова.
Журналист: Да, у вас болела дочь....
Астрид Линдгрен: Но опять же, это имя придумала она, вдохновение низошло на неё, передалось мне и так появилась Пэппи.
Журналист: Получается, что это не писательница Астрид Линдгрен, а дети и внуки вызывают к жизни...
Астрид Линдгрен: Ах вот как. Ну да, это на них нисходит, а я лишь продолжаю.
Журналист: Я прочел много ваших книг, но ни разу не увидел в них вас самой, вашего личного следа. Это просто выдуманные истории. Может, в этом и заключается ваш секрет, хотя бы отчасти? Вы не идёте кружным путем, как приходится делать взрослому, когда он пишет для детей.
Астрид Линдгрен: Тут я с вами не совсем согласна. Даже если вы не находите меня в моих книгах, некоторые из них основаны на моих собственных детских воспоминаниях, они из моего детства. Бюллербю, например. Я вообще думаю, что человек должен очень хорошо помнить свое детство, чтобы потом передать, должен по крайней мере помнить, каково это - быть ребенком. Как вы воспринимали мир, каким он был для вас на вкус, какими запахами был наполнен. Нужно все это помнить. Ну и, само собой, сочинять тоже надо уметь.
Журналист: Последней из ваших книг, которую я прочел, была «Мадикен». И вот там, мне показалось, было что-то от вас.
Астрид Линдгрен: А вот это как раз свидетельствует о том, как хорошо я умею придумывать. Эта книга совсем не автобиографична. Да, у Мадикен есть прообраз, моя хорошая подруга, но сама книга не так автобиографична, как может показаться на первый взгляд.
Журналист: Несколько раз в книге говорится о том, что не успеет Мадикен и глазом моргнуть, как на нее нисходит озарение. Это, наверное, из вашего опыта?
Астрид Линдгрен: Ну да, и у меня бывают озарения, хоть и не с такой скоростью.
Журналист: В ваших книгах есть страшные, неприятные вещи. Детям снится кровь, смерть, голод и холод. Попытка убить Эву-Лотту, к примеру, произвела на меня жуткое впечатление, когда я о ней читал. Мне было тогда лет пятнадцать. А как реагируют на это дети?
Астрид Линдгрен: Думаю, дети, на самом деле, способны вынести довольно много крови, холода и слез. Конечно, есть и чувствительные дети, которые не станут о таком читать и захлопнут книгу. Но я не слышала, чтобы многие на это жаловались. Есть, однако, сцена, которая отталкивает детей и кажется им слишком жуткой, хотя они и не требуют ее убрать. Это сцена из «Мио, мой Мио», в которой Мио оказывается над пропастью и думает, что это его друг Юм Юм протягивает ему руку помощи, но это оказывается вовсе не он, а злой рыцарь Като.
Журналист: Как родилась в вашем воображении эта сцена?
Астрид Линдгрен: Даже не знаю как. Можно рассуждать чисто теоретически, что для героя ужаснее всего. Он в смертельной опасности, в темноте. Он ждет своего друга, а появляется само воплощение зла. Но как у меня это получилось, я не помню. Не знаю, как тут можно рассуждать. Когда я пишу, я представляю себя на месте этого ребёнка (персонажа) или пишу книгу как будто для себя. Я и не думаю, какое воздействие она окажет на кого-то другого. Пишу так, как мне нравится, даже если это какие-то страшные или жуткие вещи.
Журналист: Вместе с тем, вы не раз упоминаете о Сумеречной стране, о стране, которой не существует, Далекой стране. Можно ли говорить о пути вдохновения впротивовес пути реальности?
Астрид Линдгрен: Нет. Железный коготь рыцаря Като в той же мере из мира вдохновения, как и откуда-то еще. Могу сказать только, что в моих произведениях есть и совершенно реалистичные описания. Книги о Бюллербю или Мадикен. И есть сказочный мир, как в «Мио, мой Мио».
Журналист: Писательница Астрид Линдгрен известна так же широко, как и ее герои: Пэппи, Мио, Карлссон, который живет на крыше. Может быть, это от того, что вы написали сорок книг, которые переведены на тридцать языков и вышли тиражом более четырех миллионов экземпляров. Но детям ведь это все равно. Им чаще всего безразлично, кто создал их любимых героев. В вашем случае, как мне кажется, это не так.
Астрид Линдгрен: Да, наверное. Они ведь пишут мне.
Журналист: Подходят ли они и заговаривают с вами на улице?
Астрид Линдгрен: Дети редко, чаще их родители. Но дети мне звонят. На днях позвонила одна девочка и попросила: «Не могли бы вы написать книжку о том, как Пэппи гостит у своей мамы». Я ответила: «Нет, ведь ее мама на небесах». Я слышала, что мой ответ ее сильно разочаровал. Некоторым детям очень трудно согласиться с тем, что у Пэппи нет мамы. Тогда я сказала ей: «Но мама может прийти в гости к Пэппи. И приходит иногда». Она так обрадовалась: «Да, да! Конечно, она приходит к ней в гости! Они вместе раздают рождественские подарки. Она даже приносит ей подарки с небес: красивое ожерелье со звездой для Анники и кинжал для Томми!»
Журналист: У вас возникают новые идеи при таком общении с детьми?
Астрид Линдгрен: Нет, единственный ребенок, который дает идеи для твоих произведений - это ребенок, которым когда-то был ты сам.
Источник:
http://sverigesradio.se/sida/gruppsida.aspx?programid=1602&grupp=4403