думай как брокколи
Заказ был дикий. Может и денежный, но всё равно сомнительный.
- Почему я? - возмутился я первым делом, - Почему не Гусев, например?
- Гусев у нас, так сказать, эстет и творец. Творцам трудовой кодекс не писан, они нежные фиалки. Такого в метро толкни или отожми пару сигарет - он ещё неделю будет ныть про конченное общество и хуи пинать, - доброжелательно пояснило начальство - Сюда не гения надо, а профессионала. Чтобы знал своё место, соблюдал сроки... И пахал не ради вклада в вечность, а за нормальные деньги. Как ты.
Что могло быть обиднее? Да мало ли. Мало ли что.
Новый бренд собирались закинуть веганам, йогам, праноедам - вот этой всей духовно продвинутой братии на растерзание. Или на поглаживание, если зайдет. От меня хотели всестороннее исследование аудитории: кто, откуда, что им надо, как их облизывать и меряются ли они чакрами на досуге. Ко всему этому счастью прилагался месячный отгул. «Проникнуться надо, - заявило начальство - покрутиться в их тусовке, в зелёном квартале помелькать. И на диету сядь! Нам нужно, чтоб ты к концу месяца силос этот жрал за обе щеки и добавки просил. Ты у нас будешь свой среди чужих. Контрразведка, как Штирлиц».
Ну да. Штирлиц. Чтобы думать как брокколи, ты должен стать брокколи. Именно об этом я и мечтал всё детство, играя в шпионов.
В тот вечер я осилил первую главу «Просветления для чайников» и выкинул примерно полжизни. Чуть не плача выпотрошил холодильник: домашняя сметана, филе кролика, нежный бекон - всё на вынос. Пустые полки пялились на меня довольно разочарованно, но я сказал себе, что оно того стоит, и сжевал сморщенную морковку. Сгрёб шерстяные свитера, старую кожанку, футболку про любовь к говядине - книга считала, что от животных продуктов и чёрного юмора лучше двигаться в сторону непритязательности. Заодно стёр все следы той, что разбила моё первое сердце: пришлось вытрясти целый ящик билетов, открыток, колготок и кисточек, ведь обновленному существу ни к чему протухшие воспоминания. Последние пять лет без вопросов влезли в два десятка мусорных мешков. В самом траурном пакете уехали остатки бара: пара бутылок чилийского сухого и непочатый джин. Книжка сказала: надо учиться обращению с причиной, а не следствием, если захочется алкоголя - ешьте орехи. Потрясающе. А если тянет повеситься - поработайте? Я скривился, но ещё толком не понимал, куда лезу. Слишком уж приятно щекотала мысль о будущих гонорарах.
Всю первую неделю я готовился умереть злым и несчастным. Меня бесила веганская еда. Желудок от неё ныл в полный голос, я тихо подвывал. В модной зелёной столовке, где буквально всё лепили из сои (жаркое, котлеты, пудинг, стены), я каждый раз брался за новое блюдо и стабильно получал пресную дрянь. Но виду не подавал.
- Что это за красные водоросли в супе? - интересовался я у местных, - Своеобразный вкус. Это чука?
- Это нитки. Случайно в кастрюлю упали. Рады, что вам по душе, приходите ещё!
В тоскливых снах я гонялся по пустым улицам за тележкой с хот-догами и ни разу не смог догнать. От клетчатки и ее бесконечной пользы тошнило, я мог на раз исполнить номер "посмотрите, что я сегодня съел на обед", но после никто не хлопал. Лицо цвета больной перемёрзшей курятины я поначалу замазывал дешёвым тональником, получался необычный оранжевый оттенок, тон в тон с новой рубахой. То ли кришнаит, то ли гигантский начос... Я бросил крем к выходным. Книжка посоветовала почаще чувствовать себя благодарным. Окей, раз уж мне выдали эксклюзивную сине-зеленую морду, то стоит порадоваться и сделать из неё лимонад! В смысле, начать носить с гордостью.
Зелёный квартал оказался сильно зеленее любой травы у дома. Я-то и правда ожидал угрюмого гетто, где на фонарях пачками висят браконьеры и девушки в шубах.
От местной моды болели глаза: я в своих оранжевых тряпках был чуть ли не самым скучным экспонатом среди странных принтов и лоскутных юбок. Зелень лезла из-под асфальта, свешивалась с проводов, приставала колючками. Девушки оплетали загорелые руки плющом и цепляли бутоны к одежде. Однажды я надолго залип на бородача с шипами на лбу, восхищаясь тем, что у этих людей даже бодмод аутентичный. Хотя восторг чуть поутих, когда бородач предложил познакомиться поближе в подсобке.
Новые знакомые делились рецептами для криворукого новичка: например, научили примитивному пирогу без жира, без сахара и без масла (то есть без самой идеи пирога - подытожил я, но рецепт записал). Чем дальше я лез в культурные дебри, тем чаще возвращался к мысли, что половина веганской кухни - это неизбывная тоска по мясу. Набор соевого счастья "сделай сам". Вслух я об этом, конечно, не жужжал, так что мы обсуждали вещи поважнее: глобальное потепление, прошлые жизни и почему карма далеко не каждому даёт веслом по голове.
Как-то после дацана, в курильне, я вдруг завёл женщину. Тонкую до звона и сияющую, как гирлянда из лампочек.
- Ты аж светишься, - благоговейно пролепетал я, пытаясь потрогать видение за щеку, - В чём твой секрет?
- Наверное, это новые техники медитации. И хайлайтер, - задумчиво ответила она. На пояснице у неё извивался дракон в лентах, в волосах торчали мелкие жёлтые цветы. Она назвалась Вербой. «На работе тебя тоже так зовут?» - поразился я. «Вообще я работаю музой. И меня ни-ког-да не зовут! Я сама прихожу» - выразительно прошептала накуренная женщина - «Поехали к тебе, сам увидишь».
Я не смог устоять. Мы целовались вприкуску на собраниях, не слушая про пикеты и отказ от пластика. Я пожертвовал ползарплаты её духовному кружку, она в благодарность расписала мне спину хной. Верба любила гулять босиком, я нет, но ради неё ходил: мог бы стереть сорок пар железных сапог, а стёр только пятки до волдырей и пропорол палец стеклом. Она хотела слушать записи мантр вместо утренних новостей, я нет, но уступал раз за разом. Ей нравилось жечь благовония у меня дома, мне нет, но... Короче, понятно.
Я рассказал, что у меня пока творческий отпуск. Она предложила мне уволиться окончательно, потому что "жизнь стоит большего, чем торговля враньём". Прозвучало ужасно мудро.
За пару дней до конца отпуска я нашёл на себе зелёный листок. Не на одежде. На себе. Он рос из плеча с таким видом, будто всегда здесь был. Я прошлёпал на кухню, путаясь в собственных ногах.
- Знаешь, что это за хрень? - придушенно спросил я. Язык ворочался через силу, как упрямое животное.
- О, ты втянулся! - обрадовалась Верба, - Скоро совсем зарастёшь. Сможем вместе ходить на закрытые тусовки! И на учёт тебя поставим. Вытяни руку, я сфоткаю на память.
В глазах слегка потемнело от таких светлых перспектив.
Через десять минут я выставил её из квартиры.
Через двадцать - вручил льняные штаны бомжу и поймал такси.
Через полчаса уселся на кожаный диван и хрустнул тяжёлым меню. Праведный просветлённый путь? В жопу праведность, я ещё не нагрешился. Девушка, мне, пожалуйста, один грех средней прожарки, другой крепостью в сорок градусов. И чашку сливок. Самых жирных.
- Классный у тебя теперь кабинет, - коллега сунула мне пачку бланков на подпись, - А чего без окон, пожадничали?
- Сам попросил. Прана уже из ушей лезет, перехожу обратно на кофе.
Она обернулась уже у самой двери:
- И как тебе жилось с зелёными? В траву хоть не превратился?
- Да какая там трава! У меня аура хреновая, даже кактусы дома загибаются, - засмеялся я, почесывая выбритый подбородок. Уже неделю вместо щетины пробивался жиденький мох. В сети пишут, что побочки уходят быстро, нужно только подналечь на алкоголь, фильмы ужасов и бесчувственный секс. Звучало странновато, но если смотреть правде в третий глаз... Я ещё раз взглянул на коллегу, отметил кожаную юбку и слишком яркие губы, - Кстати, хочешь выпить после работы?
- Почему я? - возмутился я первым делом, - Почему не Гусев, например?
- Гусев у нас, так сказать, эстет и творец. Творцам трудовой кодекс не писан, они нежные фиалки. Такого в метро толкни или отожми пару сигарет - он ещё неделю будет ныть про конченное общество и хуи пинать, - доброжелательно пояснило начальство - Сюда не гения надо, а профессионала. Чтобы знал своё место, соблюдал сроки... И пахал не ради вклада в вечность, а за нормальные деньги. Как ты.
Что могло быть обиднее? Да мало ли. Мало ли что.
Новый бренд собирались закинуть веганам, йогам, праноедам - вот этой всей духовно продвинутой братии на растерзание. Или на поглаживание, если зайдет. От меня хотели всестороннее исследование аудитории: кто, откуда, что им надо, как их облизывать и меряются ли они чакрами на досуге. Ко всему этому счастью прилагался месячный отгул. «Проникнуться надо, - заявило начальство - покрутиться в их тусовке, в зелёном квартале помелькать. И на диету сядь! Нам нужно, чтоб ты к концу месяца силос этот жрал за обе щеки и добавки просил. Ты у нас будешь свой среди чужих. Контрразведка, как Штирлиц».
Ну да. Штирлиц. Чтобы думать как брокколи, ты должен стать брокколи. Именно об этом я и мечтал всё детство, играя в шпионов.
В тот вечер я осилил первую главу «Просветления для чайников» и выкинул примерно полжизни. Чуть не плача выпотрошил холодильник: домашняя сметана, филе кролика, нежный бекон - всё на вынос. Пустые полки пялились на меня довольно разочарованно, но я сказал себе, что оно того стоит, и сжевал сморщенную морковку. Сгрёб шерстяные свитера, старую кожанку, футболку про любовь к говядине - книга считала, что от животных продуктов и чёрного юмора лучше двигаться в сторону непритязательности. Заодно стёр все следы той, что разбила моё первое сердце: пришлось вытрясти целый ящик билетов, открыток, колготок и кисточек, ведь обновленному существу ни к чему протухшие воспоминания. Последние пять лет без вопросов влезли в два десятка мусорных мешков. В самом траурном пакете уехали остатки бара: пара бутылок чилийского сухого и непочатый джин. Книжка сказала: надо учиться обращению с причиной, а не следствием, если захочется алкоголя - ешьте орехи. Потрясающе. А если тянет повеситься - поработайте? Я скривился, но ещё толком не понимал, куда лезу. Слишком уж приятно щекотала мысль о будущих гонорарах.
Всю первую неделю я готовился умереть злым и несчастным. Меня бесила веганская еда. Желудок от неё ныл в полный голос, я тихо подвывал. В модной зелёной столовке, где буквально всё лепили из сои (жаркое, котлеты, пудинг, стены), я каждый раз брался за новое блюдо и стабильно получал пресную дрянь. Но виду не подавал.
- Что это за красные водоросли в супе? - интересовался я у местных, - Своеобразный вкус. Это чука?
- Это нитки. Случайно в кастрюлю упали. Рады, что вам по душе, приходите ещё!
В тоскливых снах я гонялся по пустым улицам за тележкой с хот-догами и ни разу не смог догнать. От клетчатки и ее бесконечной пользы тошнило, я мог на раз исполнить номер "посмотрите, что я сегодня съел на обед", но после никто не хлопал. Лицо цвета больной перемёрзшей курятины я поначалу замазывал дешёвым тональником, получался необычный оранжевый оттенок, тон в тон с новой рубахой. То ли кришнаит, то ли гигантский начос... Я бросил крем к выходным. Книжка посоветовала почаще чувствовать себя благодарным. Окей, раз уж мне выдали эксклюзивную сине-зеленую морду, то стоит порадоваться и сделать из неё лимонад! В смысле, начать носить с гордостью.
Зелёный квартал оказался сильно зеленее любой травы у дома. Я-то и правда ожидал угрюмого гетто, где на фонарях пачками висят браконьеры и девушки в шубах.
От местной моды болели глаза: я в своих оранжевых тряпках был чуть ли не самым скучным экспонатом среди странных принтов и лоскутных юбок. Зелень лезла из-под асфальта, свешивалась с проводов, приставала колючками. Девушки оплетали загорелые руки плющом и цепляли бутоны к одежде. Однажды я надолго залип на бородача с шипами на лбу, восхищаясь тем, что у этих людей даже бодмод аутентичный. Хотя восторг чуть поутих, когда бородач предложил познакомиться поближе в подсобке.
Новые знакомые делились рецептами для криворукого новичка: например, научили примитивному пирогу без жира, без сахара и без масла (то есть без самой идеи пирога - подытожил я, но рецепт записал). Чем дальше я лез в культурные дебри, тем чаще возвращался к мысли, что половина веганской кухни - это неизбывная тоска по мясу. Набор соевого счастья "сделай сам". Вслух я об этом, конечно, не жужжал, так что мы обсуждали вещи поважнее: глобальное потепление, прошлые жизни и почему карма далеко не каждому даёт веслом по голове.
Как-то после дацана, в курильне, я вдруг завёл женщину. Тонкую до звона и сияющую, как гирлянда из лампочек.
- Ты аж светишься, - благоговейно пролепетал я, пытаясь потрогать видение за щеку, - В чём твой секрет?
- Наверное, это новые техники медитации. И хайлайтер, - задумчиво ответила она. На пояснице у неё извивался дракон в лентах, в волосах торчали мелкие жёлтые цветы. Она назвалась Вербой. «На работе тебя тоже так зовут?» - поразился я. «Вообще я работаю музой. И меня ни-ког-да не зовут! Я сама прихожу» - выразительно прошептала накуренная женщина - «Поехали к тебе, сам увидишь».
Я не смог устоять. Мы целовались вприкуску на собраниях, не слушая про пикеты и отказ от пластика. Я пожертвовал ползарплаты её духовному кружку, она в благодарность расписала мне спину хной. Верба любила гулять босиком, я нет, но ради неё ходил: мог бы стереть сорок пар железных сапог, а стёр только пятки до волдырей и пропорол палец стеклом. Она хотела слушать записи мантр вместо утренних новостей, я нет, но уступал раз за разом. Ей нравилось жечь благовония у меня дома, мне нет, но... Короче, понятно.
Я рассказал, что у меня пока творческий отпуск. Она предложила мне уволиться окончательно, потому что "жизнь стоит большего, чем торговля враньём". Прозвучало ужасно мудро.
За пару дней до конца отпуска я нашёл на себе зелёный листок. Не на одежде. На себе. Он рос из плеча с таким видом, будто всегда здесь был. Я прошлёпал на кухню, путаясь в собственных ногах.
- Знаешь, что это за хрень? - придушенно спросил я. Язык ворочался через силу, как упрямое животное.
- О, ты втянулся! - обрадовалась Верба, - Скоро совсем зарастёшь. Сможем вместе ходить на закрытые тусовки! И на учёт тебя поставим. Вытяни руку, я сфоткаю на память.
В глазах слегка потемнело от таких светлых перспектив.
Через десять минут я выставил её из квартиры.
Через двадцать - вручил льняные штаны бомжу и поймал такси.
Через полчаса уселся на кожаный диван и хрустнул тяжёлым меню. Праведный просветлённый путь? В жопу праведность, я ещё не нагрешился. Девушка, мне, пожалуйста, один грех средней прожарки, другой крепостью в сорок градусов. И чашку сливок. Самых жирных.
- Классный у тебя теперь кабинет, - коллега сунула мне пачку бланков на подпись, - А чего без окон, пожадничали?
- Сам попросил. Прана уже из ушей лезет, перехожу обратно на кофе.
Она обернулась уже у самой двери:
- И как тебе жилось с зелёными? В траву хоть не превратился?
- Да какая там трава! У меня аура хреновая, даже кактусы дома загибаются, - засмеялся я, почесывая выбритый подбородок. Уже неделю вместо щетины пробивался жиденький мох. В сети пишут, что побочки уходят быстро, нужно только подналечь на алкоголь, фильмы ужасов и бесчувственный секс. Звучало странновато, но если смотреть правде в третий глаз... Я ещё раз взглянул на коллегу, отметил кожаную юбку и слишком яркие губы, - Кстати, хочешь выпить после работы?