Кремль ограждает себя от любого проявления свободомыслия
Как во время СВО работать журналистам, живущим в России, если ни о чем нельзя упоминать?
А. Интезаров, Н. Соколов. Плакат 1952 года
1 декабря 2022 года в силу вступил принятый в июле закон N255-ФЗ «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием». «Власть» подробно обсуждала его еще в апреле, когда он на стадии проекта был внесен в Госдуму. И вот, его время пришло, через несколько дней этот дискриминационный закон начнет работать.
Нам только кажется, что происходящее в России хаотично, на самом деле страна движется по заранее продуманному кем-то плану, который эти кто-то последовательно претворяют в жизнь. И закон «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием» появился не сам по себе, он завершает длящийся 10 лет процесс создания в обществе касты неприкасаемых, бесправных и безответных, лишенных большинства неотъемлемых гражданских прав, которым приклеивают ярлык «иностранного агента». С 2012 года, со «второго пришествия» президента Путина, в разные федеральные законы вводились статьи об иностранных агентах, и, в конце концов, все они были объединены в «окончательный, настоящий, фактический» закон, в «броню», ограждающую власть от любого проявления свободомыслия, общественной активности, неподчинения воле правящей верхушки.
По этому закону каждый может получить ярлык «неприкасаемого», поражающий практически во всех гражданских правах, потому что он написан таким мутным, путанным, ничего не объясняющим языком, которым в совершенстве овладели за последние 20 лет кремлевские законотворцы. Все формулировки в законе размыты и включают в себя слова «и иные», «в иных», делающие их совершенно безразмерными и всеохватными.
Даже само название закона не несет в себе никакой конкретики, так как оно касается «лиц, находящихся под иностранным влиянием». Что этот закон понимает под «иностранным влиянием» написано в его 2 статье, это: «предоставление иностранным источником лицу поддержки и (или) оказание воздействия на лицо, в том числе путем принуждения, убеждения и (или) иными способами. Под поддержкой понимается предоставление лицу иностранным источником денежных средств и (или) иного имущества, а также оказание лицу иностранным источником организационно-методической, научно-технической помощи, помощи в иных формах».
Поняли, о ком и о чем идет речь в этом федеральном законе? Ничего не поняли? Так и было задумано, чтобы боялись все.
Но какую-то конкретику мы все же попытаемся в этом законе найти, чтобы не совсем уж вслепую бояться.
Приказ ФСБ. Версия 2.0
В пункте 1 части 6 статьи 4 закона «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием» говорится, что к видам деятельности, к которым применим этот Федеральный закон, относится: «целенаправленный сбор сведений в области военной и военно-технической деятельности Российской Федерации, которые при получении иностранными источниками могут быть использованы против безопасности Российской Федерации. Перечень таких сведений определяется федеральным органом исполнительной власти в области обеспечения безопасности». Эта ссылка в тексте закона ведет на перечень, приведенный в приказе ФСБ, опубликованном 17 ноября 2022 года и вызвавшем большой ажиотаж в журналистском сообществе, решившем, что теперь писать и обсуждать в СМИ сведения, касающиеся армии, мобилизации, закупок для нужд армии, подготовки служащих, ВПК, космической промышленности и еще много чего, становится равноценным госизмене.
Глава Союза журналистов Владимир Соловьев (не путать с телеведущим, это два разных человека!), обеспокоенный этим обстоятельством, сообщил, что юристы правового центра СЖР изучают свежий приказ ФСБ, чтобы добиться более четкого толкования содержащихся в нем формулировок, а также что Союз журналистов намерен обсудить этот приказ с депутатами из комитета Госдумы по информационной политике.
Нам кажется, что намерения главы СЖР похвальны, но неосуществимы. Что бы ни увидели в тексте приказа юристы правового центра, какие бы рекомендации они ни дали, на правоприменительную практику это никак не повлияет, ведь юристы исходят из логики, которая должна быть в каждом законе, чтобы его практическое применение было единообразным, но и закон N255-ФЗ, и множество других законов и подзаконных актов, принятых в последние годы, специально написаны так, чтобы трактовать их во время следствия и суда можно было как угодно следствию и суду.
Ну, а к депутатам Госдумы обращаться за разъяснениями и вовсе бесполезно, они эти законы не пишут и не правят, а лишь голосуют за них так, как им велено. Не для того же их выбирают с помощью всевозможных хлопотных манипулятивных техник, от «каруселей» до электронного голосования с переголосованием, чтобы они в законах разбирались. Депутаты должны быть безупречны в плане послушания и единомыслия, чтобы служить примером для всего остального народонаселения нашей широкой страны. Так что будем разбираться без них.
Собственно говоря, этот перечень ФСБ уже второй, первый был опубликован 29 сентября 2021 года, в связи с поправками в законодательство, принятыми Госдумой и президентом Путиным в конце 2020 года. Тогда власти внесли еще одну статью в закон «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих свобод человека, прав и свобод граждан РФ» («закон Димы Яковлева»). В ней прописывались условия признания иностранными агентами физических лиц. Новый перечень, 2022 года, от него не сильно отличается. Он также содержит 60 пунктов, размещенных в двух разделах:
I. Сведения в области военной деятельности Российской Федерации, не содержащие сведений, составляющих государственную тайну;
II. Сведения в области военно-технической деятельности Российской Федерации, не содержащие сведений, составляющих государственную тайну.
Но некоторые изменения во втором перечне ФСБ появились и связаны они, прежде всего, с тем, что с 1 декабря 2022 года в силу вступает закон «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием», и этот приказ, в отличие от предыдущего, осуществляет свое действие во исполнение именно этого нового закона.
В предыдущей версии приказа в его заглавии перечислялись иностранные субъекты, которым передается потенциально «опасная» информация. Сейчас это перечисление заменено единым определением «иностранные источники», которые могут использовать эту информацию против безопасности Российской Федерации. Понятие «иностранные источники» как раз и определяется новым законом N 255-ФЗ «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием». В части 1 статьи 3 этого закона говорится, что «иностранными источниками признаются:
1) иностранные государства;
2) органы публичной власти иностранных государств;
3) международные и иностранные организации;
4) иностранные граждане;
5) лица без гражданства;
6) иностранные структуры без образования юридического лица;
7) лица, уполномоченные источниками, указанными в пунктах 1-6 настоящей части;
8) граждане Российской Федерации и российские юридические лица, получающие денежные средства и (или) иное имущество от источников, указанных в пунктах 1-7 настоящей части, либо действующие в качестве посредников при получении таких денежных средств и (или) иного имущества (за исключением открытых акционерных обществ с государственным участием и их дочерних обществ);
9) российские юридические лица, бенефициарными владельцами которых в значении, определенном пунктом 8 статьи 6.1 Федерального закона от 7 августа 2001 года N 115-ФЗ "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма", являются иностранные граждане или лица без гражданства;
10) лица, находящиеся под влиянием источников, указанных в пунктах 1-9 настоящей части».
То есть, хотя перечисление иностранных источников формально конечно и состоит из 10 пунктов, но фактически оно бесконечно и любой источник при желании можно считать иностранным.
Также новые формулировки существенно расширили сам список потенциально «опасной» информации. Теперь к сведениям, которые могут быть использованы иностранными источниками, стали относить информацию об объектах критической инфраструктуры (в первой редакции такого не было) и любые сведения о методах подготовки военнослужащих (в предыдущем приказе такие сведения ограничивались профессионально-должностной, командирской и боевой подготовкой). Кроме того, в список внесены должностные полномочия официальных лиц в сфере международных отношений.
Конкретно в приказ ФСБ 2022 года внесены следующие изменения (по сравнению с приказом 2021 года):
- в пункт 3 добавлены сведения о маршрутах транспортировки и передвижения подразделений армии и органов безопасности;
- пункт 4 дополнен сведениями о строящихся объектах войск и воинских формирований (ранее там были указаны только уже построенные объекты);
- в пункте 9 сведения о местах хранения оружия и боеприпасов, находящихся на вооружении, дополнены аналогичными сведениями в отношении организаций, которые осуществляют перевозку оружия и боеприпасов;
- в 18 пункте из списка секретных сведений исключены данные о подготовке и заключении международных договоров, если речь идет о случаях исполнения должностных обязанностей сотрудниками госорганов в сфере международных отношений, но сведения о международных договорах по-прежнему ограничены к передаче за границу;
- в 19 пункте исключены сведения об организации и обеспечении безопасности высших должностных лиц, если речь идет об исполнении служебных обязанностей, но в остальных случаях эти данные по-прежнему находятся под ограничением;
- пункт 31 дополнен тем, что секретность распространяется теперь не только на сведения о государственных информационных системах, но и на сведения о критической информационной инфраструктуре и на результаты анализа защищенности и реагирования на компьютерные инциденты информационной безопасности ГИС и объектов КИИ;
- пункт 60 дополнен формулировкой, относящей к сведениям повышенной чувствительности сведения «о планируемых или реализуемых торгово-экономических проектах с иностранными партнерами, подвергающимися давлению со стороны иностранных государств, а также о конфиденциальной контрактной информации».
Как писать, если ни о чем нельзя упоминать?
Впрочем, принятый в сентябре 2021 года приказ ФСБ России N379 на практике так и не был применен. Глава международной правозащитной группы «Агора» Павел Чиков, внимательно следящий за ситуацией, говорит, что ему не известно ни одного случая его применения. Что касается новой, расширенной, редакции, перечня ФСБ, то, по мнению Павла Чикова, пока вообще неясно, как будет складываться практика.
Так что можно предположить, что и новая редакция перечня ФСБ, которая вступит в силу 1 декабря 2022 года, не будет использоваться на практике.
Адвокат Дмитрий Шадрин, комментируя для СМИ новый приказ ФСБ, говорит, что ему не совсем понятен ажиотаж, возникший в СМИ «относительно первого пункта, в котором указана передача иностранным источникам оценок и прогнозов военно-политической ситуации. Он присутствовал в приказе и в первой, сентябрьской редакции. Мы видим, что после этого все СМИ не перестали публиковать прогнозы и оценку военно-политической ситуации, и это не вылилось в их закрытие». При этом он оговаривается, что, несмотря на то, что «с формальной точки зрения, то есть исходя из представленных норм, запрета на опубликование информации нет, <…> что касается вопросов правоприменения, то здесь все сложнее. Современное правоприменение обладает довольно широкими границами усмотрения. Практика, вероятно, будет формироваться в ближайшее время, и до вступления в законную силу приказа ФСБ и нового закона мне сложно что-то прогнозировать. Но для СМИ тут определенно есть опасность, и она возрастает. Исходя из предыдущего опыта правоприменения, доказать иностранное финансирование бывает довольно просто. Что касается перечня иностранных источников, которым может передаваться чувствительная информация, приводящаяся в новом законе, то он максимально широкий и его критерии довольно размыты».
Мы поинтересовались, что думает о новом перечне ФСБ главный редактор издания Republic (внесено Минюстом РФ в реестр СМИ-иноагентов) Дмитрий Колезев (признанный иностранным агентом и объявленный в федеральный розыск по уголовному делу о распространении фейков о ВС РФ; уехал из России после объявления СВО).
«Власть»: С 1 декабря вступает в силу закон про иноагентов и аффилированных с ними лиц, и к этой дате ФСБ издал новый приказ, обновив список тем, про которые нельзя писать и говорить. И возникает вопрос, как вообще теперь, с 1 декабря, писать про СВО, если ни о чем нельзя упоминать. Вы - главный редактор издания, авторы которого живут и в России, и за рубежом. Если для тех, кто уехал из России, это не так важно, то для оставшихся важно очень. Как главред, что вы об этом думаете?
Дмитрий Колезев: Обновленный ФСБ «Перечень сведений…» действует уже не первый месяц. Еще в момент своего обсуждения он вызвал большое беспокойство, потому что, по сути, позволял возбуждать в отношении журналистов уголовное дело по части 3 статьи 330.1 УК РФ в том случае, если они собирали сведения, включенные в этот чрезвычайно широкий перечень, получали любые иностранные платежи и не подали уведомление о признании себя иноагентами (а никто сам такое уведомление, конечно, не подает). Сейчас этот перечень стал еще шире, а с 1 декабря признать иноагентом можно и без «иностранного финансирования». То есть да, получается, что сейчас, по сути, любого журналиста, кто пишет на военные темы, можно обвинить в том, что он попал под иностранное влияние, стал иноагентом и собирает сведения, которые могут повредить безопасности РФ. А это уголовное дело, суд, до пяти лет лишения свободы.
Впрочем, насколько мне известно, пока именно такой механизм для репрессий в отношении журналистов или блогеров не применялся. Но то, что ФСБ этот перечень обновляет, говорит нам о том, что на Лубянке про такую опцию не забыли и наверняка ей воспользуются. В каком масштабе, насколько массово и против кого именно, мы можем только гадать. Мишенью могут стать как остатки либеральных СМИ, так и патриотические военкоры, отклонившиеся от «линии партии».
В то же время, уже сегодня многочисленные статьи УК позволяют довольно легко привлекать к ответственности практически любого, пишущего о СВО, стоит только написать что-то, противоречащее пресс-релизу Минобороны. Поэтому с практической точки зрения для журналистов ситуация не то чтобы сильно меняется. В Republic уже сегодня многие авторы, остающиеся в России, предпочитают не писать о текущих событиях СВО под своими именами. Так же поступают, насколько я вижу, и во многих других изданиях.
В целом эта ситуация показывает, что в системе не работает обратная связь. Ведь Кремль проигрывает именно из-за того, что годами действительность лакировалась и приукрашалась, генералы и директора предприятий ВПК врали и воровали, и реальность разительно отличалась от их отчетов. Никакая ФСБ с этим не справилась. Чтобы уменьшить ложь и воровство в армии и военной промышленности, по идее, надо возвращать общественный контроль в этой сфере. А государство, наоборот, делает все, чтобы никто слова не мог сказать на военную тему без разрешения начальства. Может быть, хорошо, что система настолько тупа - быстрее развалится.
Мнения журналистов
Также «Власть» обратилась за комментариями к русскоязычным авторам, живущим в разных точках мира. Мы задали им один и тот же вопрос: изменится ли для них что-то с 1 декабря, когда вступит в силу закон «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием» и принятый в связи с этим приказ ФСБ, обновивший список тем, про которые нельзя писать и говорить? Вот их ответы.
Иван Преображенский (политолог, журналист, живет в Праге): Для меня ничего не меняет, но я никаким боком под этот закон даже не попадаю, потому что вроде не иноагент даже и не живу в России. Хотя и если бы попадал, ничего бы не меняло, потому что мое информационное поведение не зависит от незаконных решений, я в любом случае их правила давно нарушаю. Риски бы да, выросли.
Анна Монгайт (ведущая и продюсер телеканала «Дождь», который признан иностранным агентом, живет в Риге): Нет. Для нас этот закон ничего не меняет. У «Дождя» с середины лета латвийская лицензия на вещание. Мы - европейское СМИ. То есть больше «Дождь» не является иноагентом и не подчиняется российским законам. Сегодня, скажу вам, это большое счастье.
Федор Крашенинников (политолог, журналист, признан иностранным агентом, живет в Вильнюсе): Пока разъяснений юристов я не видел. Так как я не живу в России и не публикуюсь в российских медиа, я думаю, что для меня ничего не изменится в практическом смысле.
Екатерина Барабаш (кинокритик, журналист, живет в Москве): Для журналистов, работающих в независимых изданиях, 24 февраля все настолько изменилось, что каждый новый шаг властей в сторону цензуры выглядит как безумная эскалация бреда. Пространство свободной мысли сузилось до такой степени, что нарваться на статью можно в любом месте в любой момент. Что касается меня лично - то я буду писать что считаю нужным до того момента, пока меня будут публиковать. Иначе вообще непонятно, зачем жить и работать.
Александрина Елагина, шеф-редактор Polit.ru (живет в Москве):
Из-за нового приказа ФСБ ни издания, ни журналисты, которые находятся внутри страны, не смогут ничего писать про происходящее в Украине - кроме как ссылаясь на Минобороны, что достаточно бессмысленно с профессиональной точки зрения. Получится, что писать о событиях смогут только русскоязычные издания, находящиеся за рубежом - то есть при минимальных личных рисках. Мне кажется, что это будет очередной виток мировоззренческого разлома внутри журналистики: те, кто внутри страны, не смогут больше ничего говорить публично из-за слишком высоких рисков. Те, кто находятся за пределами страны, будут продолжать терять понимание того, как говорить с людьми здесь, что происходит в реальности. И те, кто имеет просто возможность говорить, будут задавать смысловую повестку. К моему большому сожалению, мало у кого она строится содержательно на принципах абсолютного антимилитаризма и гуманизма. Мне кажется, есть очень много эмоционального запала и самовыражения, но нет идеи влиять. Я уверена - «просто делать свою работу» в медиа после 24 февраля недостаточно. Важно, что и как ты говоришь - а главное, с какой целью. Устранять этот разлом, иметь внутри журналистики возможность говорить друг с другом - вот что уже очень важно, и что будет только обостряться как залог выживания всех в ближайшем будущем.
Цензура началась не вчера, из-за этого очередного приказа мне не становится сложнее - мне и так было сложно. Я человек достаточно молодой, о многом знала только из книжек. Мои наставники учили всю жизнь противоположному: говорить прямо, честно, искать разные оптики, анализировать. Вырабатывать навык иносказания, эзопова языка, постоянного контроля за тем, что говоришь - это очень больно. И то, что я не хотела бы переживать в своей жизни. Но если это плата за то, чтобы оставаться и продолжать работать внутри страны, значит, ее приходится платить.
Надо сказать, Екатерина Барабаш и Александрина Елагина - единственные из живущих в России журналистов, которые ответил на наш вопрос по существу. Все остальные опрашиваемые авторы, не эмигрировавшие из России, сказали, что не хотят или не могут это комментировать.
Как видим, для русскоязычных журналистов, особенно пишущих о политике и близких к ней темах, принципиально важным стало их собственное местонахождение. Тем, кто уехал из России, новый закон и его подзаконные акты, вроде перечня ФСБ, не причиняют ни вреда, ни неудобств, если, конечно, они не планируют возвращаться. Но для тех, кто по-прежнему живет в России, все совершенно иначе, их риски неуклонно возрастают.
Кремль против «Telegram-военкоров»
И все же, против кого направлены последние законодательные инициативы Кремля, кому они должны заткнуть рот? Ведь многие либеральные журналисты после 24 февраля уехали из России, а те, кто остались, вынуждены тщательно подбирать темы и слова, и при такой жесткой самоцензуре уже никакая внешняя цензура не нужна. К тому же, почти все либеральные СМИ теперь доступны в России только через VPN, и читают их в основном те, кто заведомо находится в оппозиции к власти. То есть аудитория этих СМИ не расширяется, влияния на настроения общества внутри России они почти не оказывают.
Исходя из этих данных, можно предположить, что не либеральная пресса является основной целью этого законотворчества, ее успели выкорчевать до этого. А сейчас пытаются уничтожить вообще всех оставшихся в стране активных, неравнодушных людей, которые хоть в малейшей степени могут претендовать на какое-то подобие гражданского общества.
С начала осени в российских патриотических Telegram-каналах все чаще стала звучать критика действий военного руководства России, возмущение тем, как проводится «частичная» мобилизация. Поначалу никакой официальной реакции на эти недозволенные речи не было. Но 14 октября в тех же Telegram-каналах появилась информация о девяти российских военкорах и блогерах, которых проверяют на «дискредитацию» ВС РФ. В число «подозреваемых» попали Игорь Стрелков (Гиркин), Семен Пегов (канал WarGonzo), Юрий Подоляка, Владлен Татарский, Сергей Мардан, Игорь Димитриев, Кристина Потупчик и авторы каналов GreyZone и Рыбарь. Как написало издание Mash, с требованием проверить творчество вышеперечисленных авторов обратился в Роскомнадзор начальник Генштаба Валерий Герасимов.
Политический обозреватель, президент Центра развития региональной политики Илья Гращенков считает, что, так как авторы этих Telegram-каналов ведут их по собственной инициативе и безвозмездно, это создает ощущение, что «все эти бойцы информационного фронта - это новое народившееся «гражданское общество». Взамен уехавших из страны либералов, экспансию на нишу «совести нации» решили произвести боевые пассионарии. При этом, многие представители этой среды стали напрямую наезжать на ответственных чиновников, что можно расценивать как политическую манифестацию себя как части элиты, а не «информационной обслуги».
Не удивительно, что совпавшая по времени с этим информация о приказе ФСБ с обновленным перечнем сведений в области военной и военно-технической деятельности, которые при передаче иностранным источникам могут нести угрозу безопасности России, стала восприниматься этими бойцами из Telegram-каналов как реакция на их критическую позицию.
Возможно, так и есть. Как пишет Гращенков, «отбившиеся от рук вчерашние «свои» часто кажутся намного более опасными игроками, чем привычные «чужие». Яркий пример - Игорь Стрелков, который уже давно настолько неудобен для власти, насколько не была неудобна даже либеральная оппозиция. При этом военкоры - это сотни таких Стрелковых. У каждого - свои медиа, свои подписчики, иногда количеством в сотни тысяч и миллионы. Они своими глазами видят всю неустроенность государства, сервильность чиновников, коррупцию и прочие темные уголки власти, которой ранее были очарованы. Поэтому их разочарование постепенно переходит в гнев, а тот, в свою очередь, - в политическую «предъяву» режиму».
И режим отвечает, как умеет, то есть усиливает градус репрессий и ограждает себя по периметру частоколом из дискриминационных законов. По ком ударят эти законы, как их буду применять - заранее понять невозможно. По формальным признакам это и не законы вовсе, в них нет ни четко определенного понятийного аппарата, ни исключающих двоякое толкование формулировок. Это скорее инструмент для манипуляций обществом. И применение этих «законов» тоже не имеет ничего общего с правом, так как оно не общеобязательно, применять или не применять тот или иной законодательный акт и как применять - это всегда сиюминутное политическое решение, а не общая для всех норма.
Впервые статья опубликована в издании «Republic-Власть» 25 ноября 2022 года https://republic.ru/posts/106248