Три дня до завтра или похищение сабинянок. Продолжение

[rikki_t_tavi]

Школа+любовь+ фантастика
 Часть вторая. Начало тут

И наутро был, как полагается, четверг.

В школе девочки собирались стайками и переговаривались. Лара подошла к одной группе.
- Классно вчера новенький выступил, правда?
“А я?” возмутилась про себя Лара.
- Ему в артисты нужно!
- Глаза у него, конечно, клевые!
- Везет Ларке, она с ним за партой сидит.
- Ну и я на математике сижу - ничего особенного.
- А Потапова вообще от него с ума сходит!
- Думаете, она бы так согласилась его собачкой быть?
- Фу, собачкой это стыдно! У девочки должна быть гордость!
- Да лааадно тебе, тебя просто не звали в песики!

Девочки захихикали.

Ларе было слегка обидно, что то, как она изящно описывала решение, заслужило меньше похвал, чем сурдоперевод. Хотя Глеб, конечно, делал это гениально. Даже Динамитовна признала.

Глеб хлопнулся за стол.
- Я прямо звезда сегодня. Поклонницы рвут на куски. Жаль, что тебе такого не досталось. У тебя, в конце концов было красивое решение! Но я тебе опять скажу - девочки ничего не понимают в красивых решениях - и не ценят. Но я ценю твой ум, слоник!

Ларе стало немного легче.

- Хотя вот Мартынчик, наверное, умнее тебя. Но ты - красивее. Хотя неуклюжее.

Правда. И правда. И правда.

Господи, он сказал, что Лара красивая!

В обед он задумчиво сказал:
 - может нам с Потаповой номер сделать для школьного концерта? Математик и цирковой пудель? Придумаем смешной текст, Потапова сыграет собачку говорящую - ну то есть лающую. Ей даже эту юбочку короткую не нужно придумывать, она у нее уже есть.

Потапова встрепенулась и сказала: тяфф!

Лара обиделась - это же им Динамитовна предложила номер сделать. Вот же прилипала эта Потапова. Настроение у нее испортилось и она быстро доела и убежала - сказала, сестру нужно проведать.

Потом она долго думала про то, что ей должно быть стыдно. Вот она презирает Потапову, а Глебу она нравится. Может это Лара дурная, а Глеб видит в Потаповой интересное, значит что-то в ней есть. Только Лара завоображалась и не видит реальности - если Глеб выбрал Потапову, значит, Потапова не может быть плохой.

Лара себя изругала и было ей стыдно, но все равно, если он выбрал Потапову, Это Лоре больно.

Домой она ушла  другой дорогой, чтобы ни с Глебом ни с Потаповой не пересечься.

Спать Лара ложилась грустная и себя упрекала.  Но хотя бы дни идут подряд, а то странное время с дежавю нужно забыть и не мучать себя.

Не вышло.

Назавтра опять была среда.

Опять физика. Опять задачка.

Глеб столкнулся с нею перед первым уроком.
- Ну, как решила задачку?
- А ты что, не веришь?
- Дай посмотреть?
Она дала ему тетрадь. В конце концов, они же вместе это придумали. Он пробежал глазами:
- Ого! А ты, слоник, не такая уж дурочка!
- Ты что, думал, я дурочка?
- Ну девочки редко что-то волокут в умных науках. Но ты прямо меня удивила! Молодец, слоник!

Отчего-то Ларе стало очень приятно. И даже “слоник” его казался милым.

Тут он рассказал ей, что Потапова караулила его утром по дороге в школу и что он придумал смешнейшую вещь - он будет рассказывать решение задачи, а Потапова будет изображать песика в цирке - лаять по команде цифры  или изображать как падает вода.

Лара помрачнела. Вот так, да? Стоило Потаповой попасться утром ему на глаза и развеселить его  игрой в верного песика, как он уже с нею номера придумывает. Ларе расхотелось говорить о задаче. На уроке она, когда ее вызвали, сделала приглашающий жест рукой и сказала: ДинаДемидовна, давайте новенькому дадим выступить и блеснуть.

Идею с цирковой собакой Динамитовна зарубила. Но Глеб  и соло был у доски очень хорош. Лара посматривала по сторонам и видела какие мечтательные глаза становились у половины класса. Глеб держался артистично, шутил, дурачился, тут же своим красивым почерком выводил дробную линию цифр. Даже мел у него стучал особенно отчетливо и приятно. И глаза у него были как гроза. Особенно когда он на миг становился серьезным и глядел прямо на Лару от доски этим  лучистым серым в черной обводке ресниц  взглядом - у нее сердце ухало куда-то вниз, под стол.

Нет, на Потапову он так не смотрит. В конце все Глебу зааплодировали, и она тоже, чтобы он только на нее еще раз так посмотрел.

После звонка Глеба опять взяли в кольцо девочки, а Лара вышла из класса и побрела в сторону библиотеки и английского кабинета. В который раз уже “в среду”. А сегодня настоящая среда? Ее нагнала убийца Лермонтика. Лара решилась. Тем более и Глеб говорил, что Мартынчик умнее ее.

- Мартынчик, а что думать, когда у человека сплошное дежавю? Может ли такое быть чтобы он метался туда-сюда по времени?
 Мартынчик покосилась на нее и прикусила карзубыми зубами хвост от косицы.
- Это тебе кажется, что все время дежавю?
- Ну, например? Ты думаешь, это возможно с научной точки зрения.
- ээээ… Теоретически в далеком будущем, при развитии науки, наверное, можно нелинейное время иметь. Но в настоящем… Я бы такому человеку сказала, что у него проблемы с психикой.
- Ну ты же сама говоришь, что такое возможно!
- Как бы тебе сказать… Вот священник, да, он же верит, что бог существует? Но если к нему придет простой мужик и скажет, что разговаривал с богом, тот к нему приходил домой и пил чай, священник первым и главным делом подумает, что мужик сумасшедший, ну с кукухой поехавшей. С одной стороны у него бог есть, а с другой - мужик, вероятнее всего с кукухой.
- Так и с нелинейным временем. Если тебе так важно знать - не стоит болтать об этом. Потому что это скорее примут за симптомы шизофрении с галлюцинациями, чем за научный прорыв. А ты несовершеннолетний ребенок, за тебя родители все решают, а им напоют, что у тебя все плохо, галлюцинации активные, спутанность сознания, они на любое лечение подпишутся. А начнут тебя лечить… в общем кукухи станут твоей новой семьей.
- Значит про такое лучше не говорить никому?
- Никому! - твердо отрезала Мартынчик.

Лара до конца дня не могла отделаться от мрачной картины себя, замотанной вот этими длинными рукавами чего-то, в белой комнате, без всех в одиночестве, с ужасными уколами.

Все остальные уроки она слушала вполуха, даже шутки иногда подваливающего Глеба ее не веселили. Он пожал плечами и отошел.

Дома Лара заперлась в  своей с Дашкой спальне и велела ей не лезть, смотреть мультфильмы и есть любые конфеты, какие найдет. Дашка умчалась с воплями ура.

Если ни с кем нельзя поговорить, никому нельзя признаться, не от кого получить ответ, Лара должна хотя бы для себя что-то прояснить. Итак, сегодня среда. Сколько дней прошло с понедельника? Выходило, что-то не меньше семи. Надо все их записать.

Она не стала делать уроки - все равно непонятно, какой завтра день. Взяла новую тетрадь и  стала туда записывать. Сначала написала: день первый, день второй и так далее. Потом под каждым днем написала день недели. Вышло что дни с понедельника по среду были по два раза, а четверг всего один раз. Пока один раз.

Затем в каждый день она вписала, что там было, с кем и о чем она говорила, что делал Глеб и что она чувствовала.

А потом перечитала. И удивилась, что сразу не заметила. Все дни делились на дни с “хорошим” Глебом и “шутящим” Глебом. Она вырвала листки из тетради и быстро их разложила друг под другом, двумя рядами.

Все сходилось!

В одном ряду Глеб открывал ей дверь, спрашивал, все ли у нее хорошо, решал с нею задачки. В другом - звал ее “слоником” и “растеряшей”, Потапову “своим песиком”, постоянно шутил и иронизировал, считал девочек дурочками, но делал исключения для нее (и Мартынчик! Добавил внутреннний противный голос)

Может быть настоящий Глеб только один - тот, что со слоником? А у нее от обиды на “слоника” и “дурочку” открывается шизофрения и она придумывает другую реальность, где он прекрасный рыцарь, и она себе “снит” эти галлюцинации?

Господи, и не спросишь ведь ни у кого. “А нет ли у меня шизофрении?” - “А давайте мы вас в психбольничку положим и начнем лечить - там и проверим”. Лара поежилась. Сумасшедших она боялась безотчетно и  сильно. Ей казалось, что этим можно заразиться, а если сойти с ума, обратно хода уже не будет. Она даже поплакала немного. Но потом успокоилась, вернее, устала бояться и решила что будет записывать все, что происходит - и это будут документы. Потом их можно будет анализировать как задачу по математике: дано, неизвестно, требуется доказать.

Главное, утром выяснять, к какой линии относится этот день. А выяснить их можно только по Глебу.

Однако оказалось, что выяснить можно даже легче. Тетрадка лежала в ящике с запасами, страницы ее были нетронуты и чисты. Значит она существует только в линии с шутящим Глебом (В реальности существует, в отличие от твоей шизофрении сказал ей тихий внутренний голос. Лара неожиданно нашлась с ответом - если сегодня день шизофрении, ты голос кукухи и веры тебе нет, а стало быть линия с шутящим Глебом вовсе не обязательно “реальная”)

- Мама, - сказала Лара умоляющим голосом, - напиши мне просьбу об освобождении на первые уроки! Я оочень плохо себя чувствую!

Мама вгляделась, спросила тихонько: Что, так плохо? - и написала записку. Ушла на работу,бормоча что-то про чертовых мальчиков. Она думает, я влюбилась и страдаю из-за мальчика! - подумала Лара и ей стало смешно.

Когда в квартире все стихло, Лара достала опять чистую тетрадь и записала снова все, что помнила со вчера, даже с некоторыми новыми подробностями. Надо будет по второму разу записывать в каждую тетрадь, когда меняется ряд дней. Когда все было записано и дни каждого ряда помечены зеленым и красным фломастерами, Лара вдруг успокоилась. До этого у нее была только растерянность и непонимание, теперь у нее есть возможность предсказывать кое-что и есть задача - наблюдать и записывать. И анализировать потом. Ларина  тетя, младшая сестра мамы, училась на врача, а работала медсестрой. На что бы ни жаловалась ей Ларина мама, тетя никогда не объявляла диагноза, а всегда говорила с умным видом - будем наблюдать клинику. Вот так и Лара - будет наблюдать клинику. Теперь у нее есть дело.

Следующие несколько дней она наблюдала и записывала. В один из дней, когда Глеб предложил пикник вместо обеда в столовке - они  вышли на улицу, сели на крыльце и ели бутерброды, которые Глеб принес из дома, и запивали купленным в столовой соком из коробочек - Потапова страшно ревела в женском туалете. Лара сунулась было узнать в чем дело и не нужно ли помочь, но Потапова кричала: уйди, обозвала Лару сукой, а девочки, вызванные на помощь, теснили Лару из туалета и шептали: ты че правда не понимаешь? Иди, иди отсюда!

В другой день Мартынчик изумила Лару до глубины души тем, что захотела поговорить по душам. Это была не та Мартынчик, которая разговаривала с Ларой про шизофрению. Мартынчик из зеленых дней вдруг на английском, вместо того, чтобы тренировать диалог двух леди за благородным файв-о-клоком,  в углу, заслонившись перегородками лингафонных столов разоткровенничалась и рассказала, что у них с Глебом любовь. Оказалось, они на алгебре и геометрии так хорошо разговаривали обо всем ( Писали! Писали друг другу на гладких линованых листочках!) - и он как никто ее понимает. Убийца Лермонтика вполне смирилась, что некрасива и мальчики ею не интересуются, но тут поняла, что есть мальчики и мальчики. И вот такие как Глеб способны видеть другую красоту и оценить высоко ее ум, и чувство юмора, и сарказм. Он про ее достоинства говорил прямо и очень хорошими словами. И они даже встречались после школы и гуляли вместе.

Обе субботы они приходили в школу, потому что готовились к концерту, в один день язвительный Глеб и дрессированный песик Потапова. В другой - как ни смешно - умная Лара и сурдопереводчик задач по физике Глеб.

К воскресенью она поняла, что вымоталась. На этой неделе шел тринадцатый день.Она устала следить, какая ветка когда идет, что знают люди сегодня, чего не будут знать завтра. Ларе было уже так все равно, что она решила поговорить с самим Глебом. Каким-то образом ее странности начались с того дня, когда он пришел в их класс первый раз.

И тут она поняла, что ничего не знает про него за пределами школы - где он живет, куда еще ходит. Сначала Лара приуныла, а потом вспомнила, что отец Глеба работает с мамой! Она пришла и спросила, не знает ли мама случайно адрес прописки ее вежливого коллеги, а то ей нужно что-то спросит у Глеба по учебе. Мама слегка покраснела и сказала, что у нее есть номер их домашнего телефона.

Лара позвонила, Глеб взял трубку сам - и очень быстро.
-Глеб, мне очень нужно с тобой поговорить. Это очень важно.
- Я сам хотел с тобой поговорить срочно, у меня тоже важно! Как хорошо, что ты позвонила!

Они уговорились встретиться  в скверике на углу. За окном засиневали сумерки, самое начало еще, когда включившихся фонарей еще не видно на светлом небе. Глеб почему-то пришел с отцом. Тот пожал Ларе руку, как взрослой. Был он красивый, плотный, с близко остриженными по голове вьющимися волосами, с глазами похожими на глебовы, но более светлыми и  синими. Лара ужасно удивилась - кто это ходит на свидания с папой. Но у папы был такой серьезный и немного встревоженный вид, что она решила промолчать.

Папа отошел в сторону и Глеб с Ларой остались одни. Я хотел - я хотела - начали они одновременно и оба смолкли. Лара вдруг начала волноваться, непонятно почему. Про свое понятно - но о чем они хотели с нею поговорить вдвоем, вот что странно.  И не запаникует ли Илья Германович по поводу ее ”психиатрии” и не потащит ли сразу в больницу.

Они замолкли, собираясь с духом, и Глеб сказал - ты первая, я потом.

И Лара начала рассказывать - про повторный понедельник, когда Глеб во второй первый раз пришел в класс, и  как он с тех пор был то один, то другой. Хотела рассказать про свои тетради и исследования. Но Глеб вдруг страшно разволновался и позвал отца. Затем заставил Лару рассказать все еще раз. На этот раз она рассказала и про тетрадки и про “понаблюдаем клинику”. Они слущали и Илья Германович крепко хватал себя за лоб и тер его.

Лара договорила и спросила в тишине: А ты что хотел мне сказать?

-Мы уезжаем, - сказал быстро Глеб. - Насовсем. Ну в этой ситуации насовсем.
-Куда? Когда? - дрогнувшим голосом спросила Лара. Все ее тетрадки показались ей ерундой. Глеб уедет насовсем!
- Папа? - поднял лицо к отцу Глеб.

Илья Германович вздохнул и сказал:
- Мне очень жалко, что так вышло. Я тебе расскажу, потому что чувствую себя слегка виноватым, хоть это и не моя вина.

И начал рассказывать.

Он и Глеб - существа с другой планеты. Они гуманоиды, очень похожи на людей, физически жизнь на их планете развивалась похоже. А вот научно и технически - иначе. Они давно научились путешествовать в пространстве и прибыть на Землю незаметно им не составило труда. У их группы была довольно простая социо-психологическая миссия. Если коротко - выяснить, как быстрее всего могут влюбиться земные женщины.

Дело в том, что на их планете, хотя люди живут гораздо дольше и не надо все время пополнять количество живущих, когда-то  и они умирают, когда-то и у них рождаются новые дети. Но в последние десятилетия случилось что-то непонятное и странное с женской половиной планеты. Странный неопознанный вирус или что-то в этом роде. Женщины стали терять желание жить. Не только в психологическом смысле. Да и в этом - их переставали интересовать прежние интересы, переставало радовать что либо, все меньше хотелось чего-то, все меньше строили они планы на будущее. Лица их теряли эмоции, становились безжизненными. Но и физически - их тела, все составляющие тоже теряли желание жить. Не обновлялись клетки, легкие не хотели дышать, кровь не хотела разносить кислород по организму, кости не хотели нести нагрузки.

Это все тянулось долго, изменения наступали медленно. Мужская половина и те из женщин, кто еще имел силы, искали  причину, искали способы лечения, вакцины, что угодно. Но ничего не находилось. Будто весь организм целиком говорил “не хочу” и понемногу истаивал. И на сейчас нет ни одной женщины не пораженной этим. Маленьких девочек не стало - они вырастали, а новых не нарождалось. А женщины превращались в тени и исчезали. Никто не знает, куда, но видимо к моменту смерти они последним усилием воли переносили себя в другие пространства.

- Мы уже свыклись с этим, - сказал Илья Германович.- Это не трагедия, но это неизбежность. Белые Матери уходят. И жизнь на нашей планете может исчезнуть совсем. И тогда наши ученые стали искать планеты с похожими формами жизни. Мы долго искали - и удаленно и посылая полевых исследователей. Ваша планета оказалась наиболее близка нам по форме. Наши ученые построили модели и поняли, что ваши и наши люди совместимы и могут дать потомство.

То есть наш план был - прилетать сюда и увозить отсюда тех женщин, которые добровольно полюбят наших мужчин и захотят с ними улететь. Мы не можем просто прилететь и наворовать себе женщин, мы не варвары. Но у нас мало времени. Мы не можем находиться на вашей планете слишком долго, это слишком опасно для курса вашего естественного развития. Мы высчитали, что  вашу неделю, максимум, можно позволить нашим людям находиться здесь. За эту неделю им нужно близко сойтись с теми женщинами, которые им понравятся.

И наши социологи-наблюдатели выдвинули две версии, какое поведение быстрее всего вызывает в женщинах любовь и привязанность. Это условно говоря “рыцарь” и “плохой хороший парень”. Один из них внимателен, заботлив и нежен, второй дерзок, насмешлив и как это у вашего классика - “чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей”. Группа испытателей отправилась сюда, чтобы проверить обе тактики. Мы умеем расшеплять простое течение времени и каждый из нас проводил два течения жизни одновременно - в одном был рыцарем, в другом - плохим хорошим парнем.  Наша задача была наблюдать, записывать и собирать материал для исследователей дома.

Каждая женщина проживала отдельное крыло этого исследования независимо от другого, реальность была точно та же, менялся лишь наш наблюдатель.

Но с тобой, Лора, случился какой-то сбой - и ты проживала эти дни не параллельно и не пересекаясь, а вперемежку в одном своем личном времени. И ты помнила все эти предыдущие дни. Наши ученые заметили этот сбой в системе управления временем, но не могли сразу выяснить в каком месте он произошел. И только сегодня определили координаты и пришел приказ о срочной эвакуации всей миссии домой. Мы не можем вредить вашей планете, а такой сбой - это угроза сильного потенциального вреда. Нас отзывают, с системой будут разбираться, чинить и делать ее полностью безопасной. Я очень сожалею о причиненных тебе   страданиях. Не могу даже вообразить  как ты мучалась и как тебя это пугало  в эти твои две недели на месте одной.

Я получил личное разрешение от совета нашей планеты рассказать тебе это - во искупление понесенного тобой урона. Это ничем никому не грозит, но строгие правила безопасности не дают нам вступать в контакт с землянами от нашего реального лица. Еще раз - прости нас от имени всей нашей планеты.

Лара была в ошеломлении - и одновременно верила всему, что он говорил. Чехарда со временем была страшнее - потому что была непонятна. А теперь все логично - и разница двух Глебов понятна.

- А что будет теперь? -спросила она.
- Мы вернем все  к той же точке, с которой началось расщепление, никто из участников не будет ничего помнить, а мы улетим сегодня ночью самым незаметным образом.
- А что вы выяснили в конце концов? Какой способ работает лучше?

- Сожалею, но я не могу делиться результатами наших исследований.

Глеб стоял поодаль, глаза его сильно блестели в свете теперь уже отчетливо видных на темном небе фонарей. “Неужели плачет?”, - подумала Лара. Илья Германович сказал “нам пора” и отошел в сторону. “Черт с ним” - подумала Лара, бросилась Глебу на шею и разревелась навзрыд.

Они уже ушли, а Лара все продолжала рыдать - и от облегчения и от страшной тоски. Рыдала и дома весь вечер. Мама вздыхала и отходила на цыпочках. Ничего, - думала мама, - завтра поговорю с Ильей Германовичом, узнаю, в чем там дело. Мы поможем.

----------------------
Ну что, понедельник? Лара, зевая, вышла из ванной. На кухне была только Дашка. Она сидела, опустив лицо в кружку с молоком и с гудением дула туда. Молоко клекотало и вздувалось пузырями.  Лара обернулась в коридор и крикнула: Мама!  Никто не отозвался. Дашка невнятно сказала  в молочный клекот: Мамы нет. Потом отодвинула кружку и объяснила: Ей позвонили с работы рано и она туда убежала. Сказала, что ты меня сегодня в школу поведешь.
- Ну тогда нужно раньше выйти, а то я везде опоздаю! Даш, доедай быстро и мигом иди собираться. Сменку не забудь!