Все врозь
Ася Цветаева в воспоминаниях своих очень старается вспомнить жизнь семейную с теплом и подобием уюта, но она вообще добрая и хочет видеть светлое - однако семья Цветаевых была развинченной и скорее несчастной.
Их мать через короткую жизнь пронесла свои собственные трагедии, неосуществленности и поражения. Ее мать умерла очень рано, в двадцать семь лет, оставив девочку на попечение отца. У Марии Мейн был талант пианистки - сильный, драматический, серьезный. Но на сцену пойти она не могла - время не то, этого нельзя было девочкам из хороших семей. Представьте себе талант не чижиков-пыжиков и романсы, а серьезного уровня - но выхода ему никакого нет, играть можно только в собственной гостиной, самой себе.
Задавленная возможность проявила себя и в том, как она относилась к музыке в жизни своих детей ( об этом будет позже).
В юности она полюбила страстно человека женатого, он тоже ее любил. Но жена его не дала ему развода. ( про " не дала" читайте тут - почему Анна Каренина не пошла в загс да не развелась, не спрашивая мужа). Церковный брак и пляски вокруг невозможности просто развестись очень часто всплывают в русской литературе, но современный читатель практически не ловит этих намеков, не восстанавливает действительности за ними. В "Дворянском гнезде" Лаврецкому не дает развода жена, и любящая его Лиза уходит в монастырь, в "Первой любви" отцу главного героя не дает развода жена, и он не может жениться на хорошенькой соседке. В "Живом трупе" у Толстого муж инсценирует собственную смерть, чтобы жена его смогла выйти замуж за любимого, то же самое происходит в " Что делать" у Чернышевского.
Так что мать сестер Цветаевых оказалась в совершенно безвыходном положении в отношении своей любви. В ее круге с женатыми мужчинами просто так не сходятся и не уезжают жить за границу. Она решает расстаться навсегда со своей любовью и выйти замуж за пожилого вдовца в двумя детьми, в надежде стать им матерью.
Но представляете женщину с сильными чувствами, дважды лишенную главного - любви к выбранному человеку и возможности профессионально заниматься музыкой. У нее тяжелый характер, она не ладит с падчерицей, очень давит своих собственных дочерей, она не выносит своей мачехи. Отец, которого она очень любила и с которым дружила, в конце жизни женился на ее гувернантке, пожилой уже швейцарке, недалекой, глупой, с миром, ограниченным душным мещанским бытом. И хотя девочки терпели приезды в дом Тьо, сама их мать старалась с женой своего отца не пересекаться, а он прямо просил Цветаева, чтобы тот никогда не позволял им оказаться вместе в одном доме.
Падчерица ее невзлюбила, не одобряла постоянных нападок, гнева и упреков в сторону девочек и защищала их как могла. Домашнее хозяйство мать вести не любила и не умела, и падчерица, Валерия, с горечью говорила, что ее отца всю жизнь так никто и не любил, и он не получал заботы и ласки в своем доме, работая на износ.
Отдельно тяжелым облаком над домом висела смерть - сначала первой жены Цветаева, красавицы, веселой жизнерадостной женщины ( она умерла мгновенно, в тот момент, когда шила крестильную рубашечку новорожденному сыну - оторвался тромб, закупорил сосуд в мозгу, настолько неожиданно, что окружающие подумали, что она просто упала в обморок) - потом и второй жены. Большой портрет первой жены царил над залом и каждый день напоминал второй жене, что не по ней тут тоскуют, не ее любили - она страдала и мучалась. Затем, когда она сама умерла от чахотки, отец заказал большую ее фотографию в гробу и повесил над диваном - чтобы девочки не забывали. И для них вся комната на годы вперед была отравлена этим страшным портретом, любимый прежде диван стал местом мучения. Но все молчали - никто не сказал из них, что картина неприятна, что фотография отравляет жизнь.
Обе сестры Цветаевых очень любили дом, где родились и выросли - любили страстно, как свое. Между тем дом был наследством старших детей, и достался бы кому-то из них. Но ни Андрей, ни Лера дома этого не любили, никаких особенных чувств к нему не испытывали. Лера вообще рано ушла из дома, жила отдельно, не хотела ничего общего иметь с семьей мачехи. Андрей рос красивым, но замкнутым в себе мальчиком. Он не открывался никому, не увлекался серьезно ничем, не проникался общим духом - выживал как мог, в своей раковине.
Ася любила Леру и утверждает, что в детстве Марина тоже ее очень любила, Лера была заступница перед матерью, с нею приходило в дом что-то легкое, веселое. Мать ее не любила - за возражения, за то, что у них не вышло сближения - даже за то, что талант ее музыкальный был другой - легкие пьески на рояле, веселые птичьи романсы. У матери же серьезная классическая музыка и суровые трагические русские песни.
В воспоминаниях сестры страшно разнятся. Ася вспоминает Леру тепло и ярко, называя старшей сестрой. Марина пишет " падчерица моей матери, институтка Валерия". Ася пишет про ее работу учительницей, революционные взгляды. Марина - "поступала туда, поступала сюда - в общем пропоступала всю жизнь". Валерия вспоминает сдержанно, но с неудовольствием про буйный нрав Марины, нежелание считаться ни с кем, странные выходки, не щадившие домашних ( то Марина в подростках дала брачное объявление в газетку и в дом профессора Цветаева стали ломится подозрительные личности, желавшие жениться на девице со средствами, то пристрастилась к рябиновой наливке, посылала за ней в лавочку, а выпитую бутылку выкидывала из окна на дорожку перед крыльцом, даже не думая проверить, не зашибет ли кого, то сдавала в ломбард постель Леры, пока ее не было дома, если понадобились деньги)
После смерти матери сестер Лера ушла из дома, ей совершенно не хотелось вести хозяйство в этом сумасшедшем доме и нести ответственность за непослушных подростков, она не хотела стать женской главой семьи в свои двадцать лет.
Марина ее видимо не любила, писала плохо ( несправедливо, как всегда сокрушалась Ася). По словам Аси, не называвшей подробностей, окончательно полусестры разошлись, когда Марина совершила какую-то сильную подлость по отношению к Лере, которую было невозможно простить. Лера порвала с нею отношения. Но Марина не только не почувствовала угрызений совести и желания просить прощения, но и просто возненавидела Леру, отметя все хорошее, что у них было с детства, и с этого момента упоминая сестру крайне неприязненно во всех своих текстах.
Асе очень хочется картины глубокой душевной близости между собой и Мариной, она старается описывать практически близнецов, но подробности тут и там это совершенно не подтверждают. Марину младшая сестра раздражала - она была хорошенькая, ее любила мать ( а Марину нет, Мариной восхищалась за способности, но никакой душевной любви и нежности к ней не испытывала), она была невыносимая пискля и хныкалка. Марина охотно объединялась с другими против сестры - с братом, чтобы дразнить и доводить младшую, с новыми друзьями за границей не жалея сестры, позволяла своим подругам в гимназии травить и издеваться над сестрой, доводя ее до слез и наблюдая со стороны. Не было ни у кого из них единства, общности "наши", которая на первом месте по сравнению с чужими. (Может быть только у Марины и Аси на короткое время вокруг первой Марининой книги - вместе гулять с одним и тем же другом, вместе вслух читать стихи.)
Шалости Марины не добры и не смешны в ее детстве, а во взрослом возрасте она часто совершала недобрые поступки из чистого удовольствия "гнусности", как она сама говорила.
Младшие дети ( все трое, с братом) ожесточенно дрались, каждый со своей специализацией - щипанием, кусанием и царапанием. И не в три годика - а еще и в 18 лет сцеплялись и начинали ожесточенно бить друг друга, кубарем катясь по полу.
Отца они любили полуотсутствующей любовью - как ласкового, но постороннего дедушку. Им было не о чем говорить, он рассеянно не понимал их интересов и надобностей, они практически ничем не делились с ним. Он делал для них все, мирился с их странностями и мало что запрещал - потому что не очень хорошо знал, как полагается воспитывать приличных молодых девиц в отсутствии женской руки. Поэтому и пили, и курили, и вытравливали волосы пергидролем и ходили к врачам, обсуждая возможность абортов, подростки Цветаевы, не ставя отца в известность. Я, кстати, думаю, это самое любящее, что они могли для него сделать - при его страшной занятости, при страстной преданности делу создания музея, подорванном здоровье, клевете и преследовании негодяев, и смерти двух жен.
Интересно, как у Аси в записках-воспоминаниях идут эти два потока - ее собственное любование семейным, любым намеком на него, любой возможностью нарисовать - и тем, что она фактически изображает, рассказывая о событиях - все врозь, все заняты своим, все центробежны. Марина не гонится за иллюзиями семейственности.
СТОЛОВАЯ
Столовая, четыре раза в день
Миришь на миг во всём друг друга чуждых.
Здесь разговор о самых скучных нуждах,
Безмолвен тот, кому ответить лень.
Всё неустойчиво, недружелюбно, ломко,
Тарелок стук... Беседа коротка:
- "Хотела в семь она придти с катка?"
- "Нет, к девяти", - ответит экономка.
Звонок. - "Нас нет: уехали, скажи!"
- "Сегодня мы обедаем без света..."
Вновь тишина, не ждущая ответа;
Ведут беседу с вилками ножи.
- "Все кончили? Анюта, на? тарелки!"
Враждебный тон в негромких голосах,
И все глядят, как на стенных часах
Одна другую догоняют стрелки.
Роняют стул... Торопятся шаги...
Прощай, о мир из-за тарелки супа!
Благодарят за пропитанье скупо
И вновь расходятся - до ужина враги.
_________________
Следующий кусок - через неделю
Их мать через короткую жизнь пронесла свои собственные трагедии, неосуществленности и поражения. Ее мать умерла очень рано, в двадцать семь лет, оставив девочку на попечение отца. У Марии Мейн был талант пианистки - сильный, драматический, серьезный. Но на сцену пойти она не могла - время не то, этого нельзя было девочкам из хороших семей. Представьте себе талант не чижиков-пыжиков и романсы, а серьезного уровня - но выхода ему никакого нет, играть можно только в собственной гостиной, самой себе.
Задавленная возможность проявила себя и в том, как она относилась к музыке в жизни своих детей ( об этом будет позже).
В юности она полюбила страстно человека женатого, он тоже ее любил. Но жена его не дала ему развода. ( про " не дала" читайте тут - почему Анна Каренина не пошла в загс да не развелась, не спрашивая мужа). Церковный брак и пляски вокруг невозможности просто развестись очень часто всплывают в русской литературе, но современный читатель практически не ловит этих намеков, не восстанавливает действительности за ними. В "Дворянском гнезде" Лаврецкому не дает развода жена, и любящая его Лиза уходит в монастырь, в "Первой любви" отцу главного героя не дает развода жена, и он не может жениться на хорошенькой соседке. В "Живом трупе" у Толстого муж инсценирует собственную смерть, чтобы жена его смогла выйти замуж за любимого, то же самое происходит в " Что делать" у Чернышевского.
Так что мать сестер Цветаевых оказалась в совершенно безвыходном положении в отношении своей любви. В ее круге с женатыми мужчинами просто так не сходятся и не уезжают жить за границу. Она решает расстаться навсегда со своей любовью и выйти замуж за пожилого вдовца в двумя детьми, в надежде стать им матерью.
Но представляете женщину с сильными чувствами, дважды лишенную главного - любви к выбранному человеку и возможности профессионально заниматься музыкой. У нее тяжелый характер, она не ладит с падчерицей, очень давит своих собственных дочерей, она не выносит своей мачехи. Отец, которого она очень любила и с которым дружила, в конце жизни женился на ее гувернантке, пожилой уже швейцарке, недалекой, глупой, с миром, ограниченным душным мещанским бытом. И хотя девочки терпели приезды в дом Тьо, сама их мать старалась с женой своего отца не пересекаться, а он прямо просил Цветаева, чтобы тот никогда не позволял им оказаться вместе в одном доме.
Падчерица ее невзлюбила, не одобряла постоянных нападок, гнева и упреков в сторону девочек и защищала их как могла. Домашнее хозяйство мать вести не любила и не умела, и падчерица, Валерия, с горечью говорила, что ее отца всю жизнь так никто и не любил, и он не получал заботы и ласки в своем доме, работая на износ.
Отдельно тяжелым облаком над домом висела смерть - сначала первой жены Цветаева, красавицы, веселой жизнерадостной женщины ( она умерла мгновенно, в тот момент, когда шила крестильную рубашечку новорожденному сыну - оторвался тромб, закупорил сосуд в мозгу, настолько неожиданно, что окружающие подумали, что она просто упала в обморок) - потом и второй жены. Большой портрет первой жены царил над залом и каждый день напоминал второй жене, что не по ней тут тоскуют, не ее любили - она страдала и мучалась. Затем, когда она сама умерла от чахотки, отец заказал большую ее фотографию в гробу и повесил над диваном - чтобы девочки не забывали. И для них вся комната на годы вперед была отравлена этим страшным портретом, любимый прежде диван стал местом мучения. Но все молчали - никто не сказал из них, что картина неприятна, что фотография отравляет жизнь.
Обе сестры Цветаевых очень любили дом, где родились и выросли - любили страстно, как свое. Между тем дом был наследством старших детей, и достался бы кому-то из них. Но ни Андрей, ни Лера дома этого не любили, никаких особенных чувств к нему не испытывали. Лера вообще рано ушла из дома, жила отдельно, не хотела ничего общего иметь с семьей мачехи. Андрей рос красивым, но замкнутым в себе мальчиком. Он не открывался никому, не увлекался серьезно ничем, не проникался общим духом - выживал как мог, в своей раковине.
Ася любила Леру и утверждает, что в детстве Марина тоже ее очень любила, Лера была заступница перед матерью, с нею приходило в дом что-то легкое, веселое. Мать ее не любила - за возражения, за то, что у них не вышло сближения - даже за то, что талант ее музыкальный был другой - легкие пьески на рояле, веселые птичьи романсы. У матери же серьезная классическая музыка и суровые трагические русские песни.
В воспоминаниях сестры страшно разнятся. Ася вспоминает Леру тепло и ярко, называя старшей сестрой. Марина пишет " падчерица моей матери, институтка Валерия". Ася пишет про ее работу учительницей, революционные взгляды. Марина - "поступала туда, поступала сюда - в общем пропоступала всю жизнь". Валерия вспоминает сдержанно, но с неудовольствием про буйный нрав Марины, нежелание считаться ни с кем, странные выходки, не щадившие домашних ( то Марина в подростках дала брачное объявление в газетку и в дом профессора Цветаева стали ломится подозрительные личности, желавшие жениться на девице со средствами, то пристрастилась к рябиновой наливке, посылала за ней в лавочку, а выпитую бутылку выкидывала из окна на дорожку перед крыльцом, даже не думая проверить, не зашибет ли кого, то сдавала в ломбард постель Леры, пока ее не было дома, если понадобились деньги)
После смерти матери сестер Лера ушла из дома, ей совершенно не хотелось вести хозяйство в этом сумасшедшем доме и нести ответственность за непослушных подростков, она не хотела стать женской главой семьи в свои двадцать лет.
Марина ее видимо не любила, писала плохо ( несправедливо, как всегда сокрушалась Ася). По словам Аси, не называвшей подробностей, окончательно полусестры разошлись, когда Марина совершила какую-то сильную подлость по отношению к Лере, которую было невозможно простить. Лера порвала с нею отношения. Но Марина не только не почувствовала угрызений совести и желания просить прощения, но и просто возненавидела Леру, отметя все хорошее, что у них было с детства, и с этого момента упоминая сестру крайне неприязненно во всех своих текстах.
Асе очень хочется картины глубокой душевной близости между собой и Мариной, она старается описывать практически близнецов, но подробности тут и там это совершенно не подтверждают. Марину младшая сестра раздражала - она была хорошенькая, ее любила мать ( а Марину нет, Мариной восхищалась за способности, но никакой душевной любви и нежности к ней не испытывала), она была невыносимая пискля и хныкалка. Марина охотно объединялась с другими против сестры - с братом, чтобы дразнить и доводить младшую, с новыми друзьями за границей не жалея сестры, позволяла своим подругам в гимназии травить и издеваться над сестрой, доводя ее до слез и наблюдая со стороны. Не было ни у кого из них единства, общности "наши", которая на первом месте по сравнению с чужими. (Может быть только у Марины и Аси на короткое время вокруг первой Марининой книги - вместе гулять с одним и тем же другом, вместе вслух читать стихи.)
Шалости Марины не добры и не смешны в ее детстве, а во взрослом возрасте она часто совершала недобрые поступки из чистого удовольствия "гнусности", как она сама говорила.
Младшие дети ( все трое, с братом) ожесточенно дрались, каждый со своей специализацией - щипанием, кусанием и царапанием. И не в три годика - а еще и в 18 лет сцеплялись и начинали ожесточенно бить друг друга, кубарем катясь по полу.
Отца они любили полуотсутствующей любовью - как ласкового, но постороннего дедушку. Им было не о чем говорить, он рассеянно не понимал их интересов и надобностей, они практически ничем не делились с ним. Он делал для них все, мирился с их странностями и мало что запрещал - потому что не очень хорошо знал, как полагается воспитывать приличных молодых девиц в отсутствии женской руки. Поэтому и пили, и курили, и вытравливали волосы пергидролем и ходили к врачам, обсуждая возможность абортов, подростки Цветаевы, не ставя отца в известность. Я, кстати, думаю, это самое любящее, что они могли для него сделать - при его страшной занятости, при страстной преданности делу создания музея, подорванном здоровье, клевете и преследовании негодяев, и смерти двух жен.
Интересно, как у Аси в записках-воспоминаниях идут эти два потока - ее собственное любование семейным, любым намеком на него, любой возможностью нарисовать - и тем, что она фактически изображает, рассказывая о событиях - все врозь, все заняты своим, все центробежны. Марина не гонится за иллюзиями семейственности.
СТОЛОВАЯ
Столовая, четыре раза в день
Миришь на миг во всём друг друга чуждых.
Здесь разговор о самых скучных нуждах,
Безмолвен тот, кому ответить лень.
Всё неустойчиво, недружелюбно, ломко,
Тарелок стук... Беседа коротка:
- "Хотела в семь она придти с катка?"
- "Нет, к девяти", - ответит экономка.
Звонок. - "Нас нет: уехали, скажи!"
- "Сегодня мы обедаем без света..."
Вновь тишина, не ждущая ответа;
Ведут беседу с вилками ножи.
- "Все кончили? Анюта, на? тарелки!"
Враждебный тон в негромких голосах,
И все глядят, как на стенных часах
Одна другую догоняют стрелки.
Роняют стул... Торопятся шаги...
Прощай, о мир из-за тарелки супа!
Благодарят за пропитанье скупо
И вновь расходятся - до ужина враги.
_________________
Следующий кусок - через неделю