Снежинка: начало
Предыстория вопроса.
Ссылка на оригинал: http://www.fanfiktion.de/s/4d4b29fa000032b306701f40/1/Schneekristalle
Героический редактор перевода: wendellin
Героический литературный редактор:
norlin_ilonwe
Снежинка
1. Встреча в снегах
Зима обрушилась на Белерианд всей мощью, зажала в ледяные тиски и погребла север под толстым снежным покровом. Сияющая масса поглотила низкорослые деревья и кустарники, но высокие леса северного Оссирианда стойко сопротивлялись натиску стихии, и их голые, обледенелые ветви упрямо тянулись в небо. Казалось, край погрузился в глубокий покой.
Куруфинвэ Атаринкэ Феанарион, запрокинув голову, рассматривал синевато-стальное небо. Полдень миновал недавно, но здесь, на севере солнце садилось быстрее и теперь стояло невысоко над горизонтом. Оно сияло на безоблачном небосводе, в почти болезненной голубизне, и заставляло нестерпимо сверкать белый снег. Куруфин прищурился и скользнул изумрудным взглядом по редкому лесу.
Здешние деревья уступали южным сородичам в высоте, но были куда сильнее и крепче. Каждый год им приходилось выдерживать схватку с жестокой зимой, отчего кора их сделалась толстой, а ветви - узловатыми. Только сильнейшие торжествовали победу над силами природы.
Вот и он. Стоит, как скала под ударами волн, запрокинул голову, и черные волосы струятся по плечам. Замерший и наслаждающийся тишиной, он кажется таким расслабленным и мирным. Лицо совсем спокойно… Едва верится в то, что это он совершил столько ужасного - и совершит еще больше, ибо видения никогда не обманывали Владычицу. Младший из двоих, тот, в чьем сердце ярче и сильнее горит великое пламя. Она была права, сказав, что он придет сюда. Это был только вопрос времени. Теперь он тут, и будущее предрешено.
Куруфин с удовольствием вдыхал студеный морозный воздух. Он любил этот дикий край, который снова и снова отвоевывал у сурового мира право на жизнь, отчаянно сопротивляясь холоду, надвигающемуся из владений Моргота, и встречал каждую весну ликующим цветением. Неважно, как часто Враг насылает сюда свои разоряющие землю и убивающие все живое орды, - он никогда не сможет уничтожить саму жизнь, что таится в глубине земли, до времени сокрытая в зернах. После каждого нашествия на свет вновь пробьется нежный росток и распустится новыми почками.
- Даже ты не всесилен, - прошептал Куруфин и с ненавистью взглянул на север, где далеко - даже острые глаза его народа едва их различали - клубились на горизонте темные облака, окутывая Зло, скрывая его от ненависти принцев нолдор. Но они, стражи севера, никогда не упускали врага из виду, держали в вечном кольце осады убийцу, вора, укравшего их самое бесценное достояние…
Куруфин повернулся и подхватил охотничий лук, пристроенный на низко склонившуюся ветвь. Он пришел сюда не предаваться мрачным, полным ненависти мыслям - это, в конце концов, теперь случалось слишком часто. Он недовольно тряхнул головой. Думать о напряженности между ним и Тьелкормо, о постоянных ссорах, упреках и тревогах не хотелось. Причина была известна ему лучше, чем остальным братьям, все же именно он был ближе всех отцу по духу… Сильмарилли. Жажда их была столь сильна, что в иные дни казалось - это разорвет ему сердце. Как часто он с яростью хватался за оружие, оглохший и ослепший от ненависти и желания немедленно штурмовать Ангбанд и повергать гнусных созданий Моргота в прах одним лишь гневом, чтобы взять Сильмарилли в руки… однако когда позже приходил в себя, проезжая в одиночестве ущелье Аглон, и видел мощные пики Тангородрима, возвышающиеся по ту сторону равнины, болезненная безнадежность его замыслов представала воочию.
Его лицо приобрело необыкновенно измученное выражение. О чем он думает сейчас? О тех телери, что убил в Альквалондэ? От этой мысли нахлынула горячая ярость, и стали дрожать руки. Нет, нужно заставить себя успокоиться и подчинить тело. Если задача останется невыполненной, прольется еще больше крови, невинные расстанутся с жизнями из-за стремления нолдор к Камням, этим Сильмариллам… Пальцы сами смыкаются на рукояти метательного ножа, и я внимательно слежу за эльда, подобравшим лук и замершим на краю утеса.
Мрачный, он спрыгнул со своего высокого места прямо в засыпанную ложбину. Снег взметнулся из-под ног кристальной пылью и засиял на солнце тысячью алмазов. Резкие черты лица тронула улыбка, на время вытеснив из сердца мучительную тревогу. Ему еще никогда не удавалось пройти мимо истинной красоты, и сейчас он следил за кружащимися в воздухе крохотными частицами льда, что переливались в слабых солнечных лучах подобно радуге. Страстно захотелось протянуть руку и поймать одну из них, но он сумел обуздать желание, зная, что не успеет и глазом моргнуть, как добыча растает на теплой ладони. В голове уже бродили мысли о том, как огранить настоящие кристаллы и алмазы - столь филигранно, что они превратятся в никогда не тающие снежинки.
Он задумчиво опустился на колени, чтобы лучше рассмотреть изящные тонкие разветвления, соединенные неведомой силой. Пораженный, он все же коснулся одной из снежинок кончиком пальца и увидел, как тонкий ледяной кристалл тотчас растаял и остался сиять на коже каплей воды. Так хрупко, так преходяще…
Рука застыла в замахе. Это осторожное, почти детское движение, которым он взял снежинку, невольно приковало взгляд, зачаровало. Его глаза сияют, губы слегка приоткрыты… Как он красив… Все предубеждения растаяли, словно лед на его пальцах…
Незаметно для себя я подалась вперед и услышала, как под ногой хрустнула ветка.
Громкий треск и глухой удар, последовавший за сдавленным криком боли, заставили Куруфина вскочить. В мгновение ока оперение стрелы коснулось щеки, а наконечник нацелился в сторону, откуда донесся шум. Напрягшись всем телом, нолдо бдительным волчьим взглядом осматривал окрестности - чтобы обнаружить барахтающуюся в снегу фигуру.
Нахмурившись, он осторожно приблизился. Кто-то подобрался ближе, чем хотелось бы. Неужели он настолько отвлекся, что не заметил этого? Проклиная себя, Куруфин бросил взгляд на дерево, которое возвышалось рядом с упавшим. Очевидно, тот укрывался именно там: отломившийся сук рухнул вниз и запутался в нижних ветвях.
Куруфин недоверчиво перевел взгляд на фигуру - та все так же билась, пытаясь выбраться из глубокого снега. Что незнакомец мог делать там, на дереве, и, что еще важнее, почему он никак не дал о себе знать, когда обнаружил его, Куруфина? А ведь должен был видеть, в конце концов, нолдо целую вечность простоял на утесе. Беспокоило и то, что он сам никого не заметил, пока притаившийся с шумом не рухнул с дерева…
Он зашел со спины и, не опуская лук, остановился в нескольких шагах от незнакомца. Тот уже почти сумел выбраться из мягкого, рыхлого снега и теперь тяжело дышал, лихорадочно силясь освободить ноги и, кажется, не замечая присутствия нолдо. Куруфин быстро огляделся. Все было спокойно, ни одно движение более не нарушало зимний сон природы. Поэтому он решился: пренебрег риском попасть в засаду, шагнул к неизвестному и прицелился точно в затылок.
- Daro! - прошипел он, и фигура застыла.
Приглядевшись, Куруфин обнаружил, что цвет накидки незнакомца сложно определить… что-то между серым и белым. Казалось, он меняется при каждом движении. Капюшон сдвинулся в сторону так, что его удалось сбросить легким прикосновением стрелы, и когда ткань упала, глазам предстали каштановые волосы, заплетенные на эльфийский манер.
Озадаченный, Куруфин даже опустил лук, но, опомнившись, снова рванул его вверх. Доверие пусть и к собственному народу в этих землях слишком часто оплачивалось жизнью, ибо коварство Моргота было безгранично, и он нередко подчинял волю эльдар своей отравляющей мощи. А сверх того, был мастером наводить ложные личины.
В один шаг он обогнул фигуру. Теперь стрела смотрела незнакомцу прямо в лицо. Лицо, несомненно, эльда… очень красивого эльда… эллет!
Он широко распахнул глаза от изумления и позволил натяжению лука чуть ослабнуть. Перед ним в снегу действительно была эллет. Она тяжело дышала, карие глаза сверкали сквозь упавшие на лицо спутанные каштановые волосы. Куруфин окинул ее одним взглядом: правую руку, которую она, баюкая, прижала к груди, многочисленные прорехи на накидке и кровь, струившуюся на снег из разодранной щеки. Падение явно обошлось не без потерь. На мгновение воцарилась тишина.
- Что ты искала тут? В этих диких местах опасно! - заговорил он на синдарине.
На его недружелюбный тон она ответила лишь пристальным и гневным взглядом из-за легкой завесы волос. На лбу Куруфина прорезалась вертикальная черточка. Девушка глядела столь разъяренно, что будила в нем слишком легко вспыхивающую ярость. Охотнее всего он сгреб бы ее за ворот и мигом вытряс ответ, тогда бы этот наглый взгляд исчез. Не без труда он овладел с собой и дал ей почувствовать всю силу взгляда своих изумрудных глаз. Он знал, какое воздействие это оказывает на мориквенди, к которым эта эллет, несомненно, принадлежала; свет Амана и отражение духа, пылавшего в нем почти столь же ярко, как в отце, были для сумеречных квенди столь же пугающи, сколь и прекрасны. Лишь немногие могли ему противостоять, когда он сознательно так на них смотрел.
Она не стала исключением, с удовлетворением понял Куруфин, видя, как она испуганно моргнула и отвела взгляд. И внезапно перед ним оказалась просто девушка в снегу, поранившаяся, беспомощная. Он опустил лук. От нее не исходило никакой опасности.
Все, что она говорила о его глазах, оказалось правдой. Словно сияющее изумрудное пламя его взгляд опалил меня, мой разум. Его глаза прекрасны, они околдовывают, как сверкающие драгоценные камни наших залов. Надо было оставаться настороже: она говорила, что я ни в коем случае не должна испытать на себе его силу, иначе весь замысел потерпит крах. Нужно было пытаться скрыть горькое разочарование, проглотить гнев и ярость на саму себя. Из-за этой небрежности весь план теперь висит буквально на кончике ножа. Маскировка слетела, превосходная возможность бездарно упущена. Левая нога невыносимо болит, правая рука ушиблена, нож потерялся. Никаких шансов. Я полностью в его руках, и должна что-то придумать. Но быстро!
Он присел на корточки, приподнял ее подбородок и заставил снова посмотреть на себя. Взгляд беспокойно забегал - больше нескольких мгновений смотреть ему в глаза она не могла. Несмотря на нелепость ситуации, он не мог не улыбнуться. В своей беспомощности она напоминала олененка. Более того, по натянутому выражению лица, больше похожему на гримасу, Куруфин понял, что ее мучает боль. Взгляд его сделался задумчивым. Девушку окружает тайна, но эта эллет не из морготовых палачей - в темных глазах светится свободная воля, и сама она излучала невинность, должно быть, она совсем юная… Нолдо совершенно не понимал, что делать в этой ситуации, а девушка явно нуждалась в помощи. И он решился.
Поднявшись, он крепко взял ее под руку и попытался сильным движением вытянуть из снега. Крик боли заставил его остановиться и испуганно посмотреть на нее. Только теперь стало видно, что в ее левое бедро глубоко вонзился обломок расщепившейся ветви. Кровь блестела на штанах того же странного цвета, что и накидка, и они быстро становились темно-красными. Куруфин осторожно усадил стонущую девушку на землю, она тяжело выпрямилась и с искаженным болью лицом уставилась на рану. Он присел рядом и достал из-за пояса охотничий нож. Последовал немедленный и отчаянный рывок в сторону, но нолдо успел поймать беглянку за колено и подтащил ближе к себе.
- Я хочу только осмотреть рану, - насмешливо произнес он и одним движением вспорол штанину по всей длине. Девушка глубоко вздохнула, и он не смог сдержать коварной усмешки, зная, что разрезал ткань больше, чем это было необходимо. Обнажившаяся безупречно стройная нога притянула его одобрительный взгляд прежде, чем он занялся самой раной.
Обломок ветки глубоко вошел в тело, но к счастью, не задел артерию - в противном случае девушка истекла бы кровью за считанные мгновения. Однако мышцы были серьезно повреждены. Сам обломок казался небольшим, и Куруфин отважился вытащить его быстрым рывком. Эллет вздрогнула и вскрикнула, но он, не отвлекаясь, быстро прижал к ране плащ, туго завязал края, стянул ремнем и закрепил, чтобы повязка не сползла. Теперь срочно требовался целитель, который позаботился бы о ране и осмотрел руку.
Снова взяв девушку за подбородок, Куруфин заставил ее смотреть на себя. В темных глазах стояли слезы боли, губы дрожали. Невольно он вгляделся в ее черты. Она была исключительно мила, особенно теперь, когда выглядела такой хрупкой и уязвимой, как юная косуля. Длинные густые ресницы, на которых блестели слезы, скрывали карие глаза, нежные округлые щеки были словно бархат, а дрожащие алые губы выглядели волшебно притягательно. Он озадаченно встряхнул головой. Она будила в нем желание взять ее на руки и укачать, как дитя, чтобы утишить все ее тревоги и боль. Алая царапина на щеке только усиливала впечатление ее беспомощности. Пришлось снова сделать усилие и посмотреть ей в глаза, чтобы изгнать эти странные чувства.
- Скажи мне, как твое имя, и что ты делала в этой глуши? - потребовал он резче, чем намеревался, и с недовольством отметил, как упрямые искорки вновь вспыхнули в ее глазах. На приказ она отреагировала вовсе не так, как он привык… что с одной стороны его безмерно рассердило, а с другой - сделало ее еще загадочней и очаровательней. Он сердито тряхнул головой, отгоняя мысли. Перед ним на снегу сидела нахальная, упрямая эллет, полностью беззащитная и совершенно очевидно не обрадованная тем, что он ее обнаружил. Да кто она такая, что осмелилась не отвечать на вопросы лорда в его собственных владениях?
Он резко поднялся и взглянул на нее с презрением. Что ж хорошо, можно поступить иначе! Она нуждается в его помощи, у нее нет выбора, кроме как заговорить.
- Ну, хорошо, если ты предпочитаешь молчать, я не могу больше тратить время. Namárië! - Куруфин развернулся и двинулся в направлении, откуда пришел. Раз, два, три, четыре…
- Подожди! - она звонко окликнула его.
На лице Куруфина появилась торжествующая усмешка. Его необычайно позабавило, как измученно звучал ее голос. Безусловно, ей стоило больших усилий обуздать гордость.
Он ускорил шаг, сделав вид, что не слышал.
- Подожди! Пожалуйста, подожди! - позвала она громче.
Усмешка спряталась так же быстро, как появилась, и Куруфин, нахмурившись, обернулся. И замер, пораженный: оказалось, она сумела подняться и теперь хромала вперед с искаженным от боли лицом. Невольно он даже сделал шаг навстречу, но сдержался и, скрестив руки, ждал, пока она доковыляет. Наконец, тяжело дыша, девушка рухнула перед ним, и с безграничным изумлением он понял, что это поклон.
- Меня зовут Ровайльталь, hír nîn! - задыхаясь, произнесла она. - Я шла из северного Оссирианда и держала путь к Митриму, чтобы повидать родных. Но заблудилась в лесу и залезла на дерево в надежде увидеть Арос, чтобы сориентироваться. Я не заметила тебя и, когда ты вдруг спрыгнул с утеса, испугалась и потеряла равновесие. Извини, hír nîn, я знаю, я вела себя некрасиво, но меня воспитали так, что я привыкла справляться со всем сама.
Озадаченный этим неожиданным потоком слов, Куруфин смотрел на темную голову, склоненную перед ним. Все в нем твердило, что она лжет. Но почему? Она должна понимать, что он видит ее насквозь! Никто в здравом уме не преподнесет столь очевидную ложь сыну Феанаро. Но, взглянув на ее искаженное страданием лицо, и заметив, как она дрожит, он ощутил, как в нем заговорило сострадание пополам с весельем. Эллет вряд ли сохраняла ясную голову, если из-за боли уже потеряла власть над собственным телом. Куруфин вздохнул. Он не мог оставить ее в снегу - даже если ее странное поведение рассердило его, нельзя было отрицать собственного разгоревшегося любопытства. Что она пыталась так упорно скрыть? Только набравшись терпения, он сможет выяснить правду; правду, которая ему наверняка не понравится, но которую нужно непременно узнать…
- Хорошо, Ровайльталь, - он произнес ее имя подчеркнуто насмешливо, дав понять, что распознал ложь. - Позволь проводить тебя под мой кров. Там можно будет позаботиться о твоих ранах.
Куруфин протянул руку, и девушка нерешительно взялась за нее. Почувствовав, как холодна ее ладонь, он нахмурился. Ей действительно нужен целитель и как можно скорее. С его помощью она поднялась на ноги и тут же задохнулась от боли. Да, так они и трех шагов не пройдут.
Смирившись с неизбежным, он поддержал ее, а затем плавным движением подхватил на руки. Она резко вскрикнула и попыталась освободиться из железных объятий. Пришлось выругаться и кое-как передвинуть руку, чтобы меньше задевать рану. Всхлипывая, она обхватила его за шею, теперь уже оставив всякое сопротивление - столь сильной была боль. С беспокойством Куруфин заметил, как на плаще, превратившемся в повязку, проступает кровь. Не без труда подняв лук, он двинулся вперед по глубокому снегу, стараясь торопиться, но то и дело проваливаясь в сугробы почти по колено. Путь лежал в Майремар, его дом в Химладе. Если он будет двигаться быстро, то доберется туда не больше, чем за час.
- Hannon le, - прошептала она ему в плечо. Он с жалостью посмотрел на ее бледное лицо, по которому струились слезы. Она выглядела еще привлекательней, когда, пристально взглянув на него, изнуренно закрыла темные глаза. Покачав головой, он продолжил путь, утопая в рыхлом сияющем снегу. Это маленькое снежное чудовище опасно. Но Куруфинвэ Феанарион был не из тех, кого пугает опасность, - он любил ее!
2. Майремар
Слабый луч утреннего солнца скользнул по носу. Она сонно натянула одеяло на голову и уютно закопалась поглубже в мягкую, душистую ткань. Но… тихий смешок прогнал сладкий сон. Щуря глаза, эллет откинула одеяло и к своему замешательству узрела незнакомую комнату. Нахмурив брови, оглядела потолок, искусно отделанный темными решетчатыми деревянными панелями. Переместила взгляд на расшитые блистающими нитями ковры, закрывшие стены, огромные окна, и, наконец, на тонкую шелковую обивку причудливого ложа, на котором она и проснулась, заботливо укрытая белоснежным шерстяным одеялом. Где она? Точно не дома…
Еще один смешок прервал ее размышления. Испугавшись, эллет приподнялась… и вовремя прижала одеяло к груди, с ужасом поняв, что с нее исчезла вся одежда. Теперь она ошарашенно уставилась на усмехающегося темноволосого эльда, который, скрестив руки, небрежно опирался о дверной косяк и наблюдал за ней с нескрываемым весельем в изумрудных глазах.
- Ну, выспалась, маленькое снежное чудовище? - поинтересовался Куруфин с очередным смешком. Он ждал, пока она проснется, однако не подозревал, что ее пробуждение окажется таким забавным спектаклем: это растерянное лицо стоило любого ожидания… не говоря уж об обнаженной груди, которую он успел заметить в тот момент, когда она откинула одеяло. Она всего лишь мориквенди, синда, а может даже из нандор или линдар, если в ее истории об оссириандском происхождении есть хоть капля правды. Эллет, в которых нет нолдорской крови, не казались ему привлекательными, но сейчас приходилось признать, что девушка не просто красива - в ней была особая прелесть. Сейчас она еще больше напоминала косулю: водопад каштановых волос, большие темные глаза, и страстный охотник вроде него не мог пройти мимо такой добычи. Он одарил одобрительным взглядом ее стройное тело, чьи очертания обрисовывались под одеялом. Вот мелькнула белоснежная кожа, вот нежная округлая грудь…
К его огромному удовольствию она покраснела, заметив его взгляд. Торопливо натянула одеяло повыше, и он увидел, как выражение испуга на ее лице сменяется гневом. С восхищением он наблюдал, как ее глаза сузились, а маленькие руки сжались в кулаки… великолепна!
- Как я сюда попала и где, во имя Валар, моя одежда? - прошипела девушка. Куруфин с трудом удержался от смеха и небрежно оттолкнулся от косяка. Он испытывал искушение проверить, как далеко сможет зайти… Упругой походкой хищника приблизился, и в ответ на это ее глаза окончательно превратились в щелочки, а рот сжался в узкую полоску.
- Ты ничего не помнишь? - спросил он бархатным голосом. Эллет недоверчиво взглянула на него и отодвинулась насколько могла, когда он склонился над ней, упершись руками в край ложа. Расстояние между ними теперь не превышало одной ладони.
- Я принес тебя сюда.
В ее глазах он прочел, горячее желание свернуть ему шею. С хищной улыбкой приблизил губы к ее левому уху. Она напряглась, еще секунда - и рванется, чтобы сбежать… но хороший охотник успеет первым.
- Ты была так благодарна за то, что я принес тебя из леса, и целитель смог позаботиться о твоих ранах. Но, должно быть, обезболивающее зелье, что он дал тебе, помрачило разум, если ты больше не помнишь прекрасную ночь, которой одарила меня из благодарности! - промурлыкал эльф, скользнув губами по ее коже. Он почувствовал, как она окаменела. Но уже в следующий миг опомнилась. Впрочем, с нолдо ей не тягаться. Она не успела выхватить кинжал, привычно висевший в ножнах на поясе - Куруфин перехватил ее запястье и жестким движением выкрутил руку, так что раздался вскрик, и оружие выпало и разжавшихся пальцев.
- А вот этого бы я делать не стал, - шепнул он все тем же мурлыкающим голосом, в котором теперь появились угрожающие нотки. Он сильнее сжал ее запястье, отчего девушка с трудом перевела дыхание. Куруфин не был готов к такой быстрой и точной реакции и злился на себя за то, что засмотрелся на красоту и забыл - гостья хранила какую-то тайну, а не была просто безобидной и ищущей защиты эллет, которую он подобрал в снегу. Вовсе нет. Она опасна, у нее прекрасные навыки, она не боится взяться за оружие и по какой-то неведомой причине она сидела на дереве, случайно - случайно! - стоявшем рядом с его, Куруфина, любимой охотничьей тропой. Стоило помнить и о маскировке, текучий серо-белый цвет которой позволял идеально сливаться с зимним пейзажем. Не забыл он и страстную ненависть, сверкнувшую в ее глазах, когда он угрожал ей стрелой. Она не случайно оказалась там, это было очевидно. Оставалось выяснить только, с какой целью она забралась на дерево и почему упала.
Насчет первого у него было подозрение: кого, как не его можно было подкарауливать в этой глуши, его, который предпочитал охотиться в тех местах, как раз из-за их пустынности? Но почему она его подстерегала и зачем? У нее не оказалось при себе оружия, ни ножа, ни яда. Не была она и соглядатаем Моргота, тень не легла на юную душу, это подтвердил и целитель. Тем не менее, она, подобно вероломному убийце или шпиону, не хотела, чтобы Куруфин ее обнаружил.
- Скажи, что ты забыла на том дереве? - прошипел Куруфин и еще крепче сжал ее руку. Ее стон доставил ему мрачное удовлетворение.
- Hír nîn, я же говорила, - выдавила девушка. Он сжимал ее руку до тех пор, пока не почувствовал, что еще немного - и кость треснет.
- Hír nîn! - вскрикнула девушка, извиваясь от боли. - Пожалуйста! Я прошу помощи и защиты в моем путешествии у Куруфина, лорда Химлада! Пожалуйста, прекрати! - ее голос сорвался на крик. Он с презрением отпустил и выпрямился, не удостоив вниманием рыдания девушки, скрючившейся над больной рукой.
- На время твоего выздоровления мой дом к твоим услугам, - холодно произнес он. - А вот столь злосчастную поездку в это время года я не поддержу, Ровайльталь, - фальшивое имя прозвучало насмешливо в его устах. Куруфин развернулся и направился прочь. У двери остановился:
- Тебе принесут одежду. Ты свободна под крышей моего дома, но я запрещаю покидать его без разрешения, пока ты полностью не поправишься. На ужин я жду тебя в большой зале.
С этими словами он захлопнул дверь и запер ее на замок.
«Я раскрою твою тайну, маленькая лгунья, даже если мне понадобятся на это недели», - мрачно подумал он и сердито устремился вперед, не обращая внимания на напуганных криками девушки эльдар, бросающих на него недоверчивые взгляды.
***
Эрендис, всхлипывая, осматривала запястье, на котором темными багровыми пятнами отпечатались следы пальцев. От такой хватки останутся синяки. Руку мучительно закололо, когда кровь снова начала свой бег по венам. Ругаясь про себя, девушка отерла слезы. Проклятый нолдо, как она его ненавидела! Напугать до смерти такой дерзкой ложью, а потом чуть не сломать руку - о, это вполне подтверждало все, что она слышала о его беспощадной и бессовестной жестокости. Жалость ему неведома. Она, дрожа, натянула одеяло на грудь.
Однако вчера ей удалось увидеть и другую сторону хозяина дома. Воспоминания о прошедшем дне медленно всплывали в ее памяти. Весь путь до Майремара Куруфин нес ее на руках, ни о чем не спрашивая и не упрекая. Ее поместили в этой комнате, и целитель позаботился о ранах. Вспомнила она и об утишающем боль питье, и о предупреждении целителя: напиток погрузит в глубокий, долгий сон и спутает память. Эллет со злостью подумала о словах Куруфина, будто бы она, одурманенная питьем, из благодарности провела с ним ночь. Быть столь коварным, чтобы попытаться заставить ее в это поверить! Отвратительно! С содроганием она вспомнила близость ненавистного тела, прикосновение проклятых губ… и свою слабость, мурашки по коже, бешеные удары сердца. «Страх! - сказала она себе. - Я не испытывала ничего, кроме страха и злости на этого убийцу телери, моих родичей в Альквалондэ». Она бы заколола его собственным кинжалом, не будь он так быстр.
Эрендис задрожала сильнее, осознав, в насколько безвыходном положении находится. Она только что выдала себя своим поведением. Куруфин знал, что слова о путешествии лживы, и, по крайней мере, подозревал, что в ее планах он занимал какое-то особое место - и, безусловно, что она не замышляла ничего хорошего. Девушка провела рукой по лицу.
Спокойно, спокойно, думай, приказала она себе. Если бы он узнал, что ты хочешь его убить, тебя бы ждала смерть или, по меньшей мере, ужасная расплата и плен. Да, ты потерпела неудачу и из-за этой слабости многим из твоего народа предстоит умереть. Теперь придется и дальше держаться за глупую ложь и делать хорошую мину при плохой игре. Он не позволит уйти, пока ты не выздоровеешь или не скажешь правду. Итак, время есть, ты должна быть поблизости, завоевать его доверие и заставить поверить себе. О Валар, помогите мне!
Девушка в отчаянии повесила голову и осторожно погладила больную руку. В этот момент в дверь постучали. Она в испуге подтянула одеяло повыше и отозвалась дрожащим голосом:
- Войдите!
В комнате появилась черноволосая эллет со свертком в руках.
- Лорд Куруфинвэ прислал меня с этим, - объяснила вошедшая и положила ношу на сундук. - И надо осмотреть твои раны.
Эллет приблизилась к Эрендис и помогла подняться. Та, борясь со смущением, позволила откинуть одеяло и осмотреть свое тело. На собственные ушибы она глядела неохотно. В тех местах, которым во время падения довелось ближе познакомиться с деревом, светлую кожу покрывали синяки. Особенно досталось ребрам: при каждом вздохе она ощущала боль. Правая рука пострадала: не только следы пыток Куруфина читались на запястье - болезненный ушиб на плече давал о себе знать. Но еще хуже дело обстояло с бедром. Эрендис едва могла стоять, и когда эллет тронула белую повязку, ей пришлось сжать губы, чтобы не издать ни звука. Она вспомнила, что говорил целитель: ветка глубоко воткнулась в ногу и сильно повредила мышцы. Пришлось расширить рану, чтобы удалить мелкие щепки. Некоторое время придется избегать любой нагрузки, поэтому целитель наложил толстую, тугую повязку от колена до бедра, которая позволила держать ногу в слегка согнутом положении.
Без помощи эллет, должно быть, по обиталищу Куруфина и Келегорма пришлось бы разгуливать голой. Теперь же Эрендис удалось облачиться в теплое сиреневое платье, темно-коричневый лиф которого ловко зашнуровала нолдиэ. Она же заплела косу и помогла натянуть мягкую кожаную обувь. А в конце Эрендис чуть не расплакалась - эльдиэ протянула ей костыли. Быть беспомощной и зависеть от других девушка ненавидела - по крайней мере, в этом она не солгала Куруфину: ее учили добиваться всего самой и самой же вставать на ноги.
Но как только Эрендис попыталась опереться на костыли, правую руку пронзила страшная боль, а без этих подпорок она не сделала бы и шагу. Некоторое время пришлось помучаться, прежде чем нашелся выход. Он не был приятным и не оставлял ничего от природной грации квенди: Эрендис придумала двигаться по коридорам Майремара, подпрыгивая на здоровой ноге и опираясь на единственный костыль здоровой же рукой. Выглядело это, несомненно, презабавно. Ее провожало немало насмешливых взглядов. Стыдясь, она избегала смотреть в глаза нолдор, которые наверняка принимали ее за неполноценную, неловкую эллет из диких мориквенди.
«Проклятые! Убийцы! Изгнанники!» - шипела она мысленно. Но вскоре слишком обессилела от этого способа движения, чтобы задумываться о нолдор. Кроме того, она все больше и больше попадала под чары дома. Он был ослепителен. Хотя он выглядел готовым к обороне и был возведен из простых материалов, ведь в суровых землях Химлада сложно найти что-то, кроме камня и дерева, ей никогда не приходилось видеть ничего подобного. Все сооружение, сочетание материалов, детали и украшения казались девушке диковинными и непривычными. Ничего удивительного: ведь большинство здешних строителей и обитателей принадлежали к нолдор из далекого благословенного Амана, где не только звучала чуждая речь, были другие обычаи и нравы, но и возводились совсем иные дома.
Она едва могла вспомнить, как Куруфин принес ее сюда, в город нолдор Майремар, что на ее языке звался Маэнесгар. Куруфин и его брат Келегорм возвели его и были здесь правителями. От других разведчиков Эрендис знала, что город хорошо укреплен, стоит на холме, полностью окруженном высокой каменной стеной, в которой проделаны лишь одни тщательно охраняемые ворота. Почти на все дома внутри крепостного вала пошли крепкие химладские деревья. Сами принцы обитают в сердце города на вершине холма. Стены их чертогов, возведенные на каменном фундаменте, сооружены из того же темного дерева, что и прочие дома.
Должно быть, именно под их сводами Эрендис и очутилась, поскольку бродила по длинным, с высокими потолками коридорам, где на стенах висели картины и гобелены с изображениями историй и подвигов, в большинстве ей незнакомых. Снова и снова она замирала, с удивлением глядя на виды Амана, и часто не имела понятия, что именно здесь изображено, но неизменно восхищалась мастерством художника и яркими красками.
Окна, к ее изумлению, были очень маленькими, вероятно, чтобы в случае нападения оставить как можно меньше лазеек вторгшимся врагам. Ей удалось разглядеть только небольшой кусочек города, где беспечно кипела жизнь. Она с грустью прислонилась лбом к изукрашенной резьбой раме. Находиться взаперти было мучительно. Хотелось увидеть открытое небо над головой, ощутить дуновение ветра на коже, почувствовать себя живой. Но приказ Куруфина был недвусмыслен: не покидать дома без его разрешения. И она должна была подчиниться, поскольку ни мига не сомневалась, что любого, кто посмеет ослушаться, непременно ждут тяжелые последствия. Вздохнув, она двинулась дальше. Впрочем, покинуть дом все равно бы не удалось - пока ей не попалось ни одной двери, ведущей наружу. Это и в самом деле была крепость, своим существованием бросавшая вызов Морготу. Но искусные гобелены и резьба показывали, что нолдор способны даже крепость превратить в произведение искусства.
Удивленная Эрендис брела по коридорам, поворачивая на каждом изгибе в разные стороны. В проходах этого прихотливого лабиринта ее ждали все новые истории на стенах, другие резные узоры на потолке и иногда статуи, которые девушка долго и задумчиво рассматривала, гадая, кого или что они представляют. С каждым шагом становилось ясно, сколь мало она знает о нолдор, Амане и Валиноре. У нее на родине предпочитали не говорить о деяниях «братоубийц», за исключением тех, что касались Белерианда. К тому же, между ее народом и нолдор не было никаких сношений, разве что на границах, а тогда речь шла о войне, не о культуре. Среди синдар жила только одна нолдиэ, но та говорила о своей прежней жизни лишь с самыми близкими.
Внезапно коридор вывел Эрендис во входной чертог этого огромного дома, и девушка зачарованно замерла. Высокие потолки здесь поддерживали каменные колонны, пол под ногами был отшлифован за сотни лет, но хотя залу создали мастера нолдор, глаз не находил и следа украшений. Предназначением этого места был сбор воинов в случае нападения и последний рубеж обороны всей крепости. Небольшие входные ворота были снабжены гигантским засовом, и сейчас он, разумеется, был отодвинут. На стенах висели копья и щиты, прекрасные с виду, но, без сомнения, настоящие, предназначенные для боя. Это убранство сразу вселяло ощущение невероятной безопасности и защищенности. Несмотря на скудость обстановки, здесь любой почувствовал бы себя на редкость уверенно.
Зала не была пуста. Нолдор то и дело проходили через нее, спеша по важным делам, а многие просто бродили, переговариваясь на языке, который она не понимала. Девушка прищурилась. Это, должно быть, квенья - речь, на которой Элу Тингол запретил говорить! С горечью она смотрела на эльдар, что проходили мимо и исчезали в переплетении коридоров, одаряя ее удивленными или насмешливыми взглядами. Здесь Элу Тингол, король синдар, ее народа, не имел власти - это место принадлежало нолдор.
Эрендис вздохнула и перевела взор на лестницу, что вела к небольшой двери напротив ворот. Несмотря на размер и роскошную резьбу, дверь была основательно укреплена. Она то и дело открывалась, впуская эльдар, и Эрендис смогла рассмотреть, что за ней скрывалось. Увиденное вызвало улыбку: кажется, к своему облегчению она нашла Большой зал, в котором Куруфин ждал ее на ужин. Чертог, то и дело появляющийся в дверном проеме, несомненно, был самым большим в доме. Девушке удалось заметить величественные колонны и высокие окна. Кажется, пол там лежал выше входной залы - не зря к двери вела лестница высотой в пару локтей. Должно быть, это тоже являлось частью стратегии: сверху ведь всегда легче обороняться.
По обе стороны от лестницы вглубь дома уходили коридоры, по которым она недавно бродила. Эрендис обернулась в поисках скамьи или лавки, чтобы дать отдых измученному телу, и вдруг заметила очередную дверь. Удивленная, она замерла. Простой, почти незаметный проход в стене был открыт.
Эрендис закусила губу. Один короткий взгляд наружу… увидеть небо, вдохнуть воздуха… Она не могла противиться искушению и заковыляла к двери. Та, к удивлению, оказалась железной и легко повернулась на петлях. Ее покрывала тонкая гравировка с изображением кузнеца, но уже через мгновение свежий воздух стал Эрендис интереснее, чем все творения нолдор. Она воровато огляделась - никому, казалось, не было до нее дела - и отважилась проскользнуть наружу. Но к собственному изумлению, снова оказалась не под ясным небом, а в крытой колоннаде. Взгляд озадаченно взметнулся вверх - колоннада оказалась переходом. Озорная улыбка появилась на ее лице. Куруфин разрешил ходить, где она пожелает, под крышей его дома. Ну, в конце концов, она все еще находится под крышей!
Окончание.
Ссылка на оригинал: http://www.fanfiktion.de/s/4d4b29fa000032b306701f40/1/Schneekristalle
Героический редактор перевода: wendellin
Героический литературный редактор:
norlin_ilonwe
Снежинка
1. Встреча в снегах
Зима обрушилась на Белерианд всей мощью, зажала в ледяные тиски и погребла север под толстым снежным покровом. Сияющая масса поглотила низкорослые деревья и кустарники, но высокие леса северного Оссирианда стойко сопротивлялись натиску стихии, и их голые, обледенелые ветви упрямо тянулись в небо. Казалось, край погрузился в глубокий покой.
Куруфинвэ Атаринкэ Феанарион, запрокинув голову, рассматривал синевато-стальное небо. Полдень миновал недавно, но здесь, на севере солнце садилось быстрее и теперь стояло невысоко над горизонтом. Оно сияло на безоблачном небосводе, в почти болезненной голубизне, и заставляло нестерпимо сверкать белый снег. Куруфин прищурился и скользнул изумрудным взглядом по редкому лесу.
Здешние деревья уступали южным сородичам в высоте, но были куда сильнее и крепче. Каждый год им приходилось выдерживать схватку с жестокой зимой, отчего кора их сделалась толстой, а ветви - узловатыми. Только сильнейшие торжествовали победу над силами природы.
Вот и он. Стоит, как скала под ударами волн, запрокинул голову, и черные волосы струятся по плечам. Замерший и наслаждающийся тишиной, он кажется таким расслабленным и мирным. Лицо совсем спокойно… Едва верится в то, что это он совершил столько ужасного - и совершит еще больше, ибо видения никогда не обманывали Владычицу. Младший из двоих, тот, в чьем сердце ярче и сильнее горит великое пламя. Она была права, сказав, что он придет сюда. Это был только вопрос времени. Теперь он тут, и будущее предрешено.
Куруфин с удовольствием вдыхал студеный морозный воздух. Он любил этот дикий край, который снова и снова отвоевывал у сурового мира право на жизнь, отчаянно сопротивляясь холоду, надвигающемуся из владений Моргота, и встречал каждую весну ликующим цветением. Неважно, как часто Враг насылает сюда свои разоряющие землю и убивающие все живое орды, - он никогда не сможет уничтожить саму жизнь, что таится в глубине земли, до времени сокрытая в зернах. После каждого нашествия на свет вновь пробьется нежный росток и распустится новыми почками.
- Даже ты не всесилен, - прошептал Куруфин и с ненавистью взглянул на север, где далеко - даже острые глаза его народа едва их различали - клубились на горизонте темные облака, окутывая Зло, скрывая его от ненависти принцев нолдор. Но они, стражи севера, никогда не упускали врага из виду, держали в вечном кольце осады убийцу, вора, укравшего их самое бесценное достояние…
Куруфин повернулся и подхватил охотничий лук, пристроенный на низко склонившуюся ветвь. Он пришел сюда не предаваться мрачным, полным ненависти мыслям - это, в конце концов, теперь случалось слишком часто. Он недовольно тряхнул головой. Думать о напряженности между ним и Тьелкормо, о постоянных ссорах, упреках и тревогах не хотелось. Причина была известна ему лучше, чем остальным братьям, все же именно он был ближе всех отцу по духу… Сильмарилли. Жажда их была столь сильна, что в иные дни казалось - это разорвет ему сердце. Как часто он с яростью хватался за оружие, оглохший и ослепший от ненависти и желания немедленно штурмовать Ангбанд и повергать гнусных созданий Моргота в прах одним лишь гневом, чтобы взять Сильмарилли в руки… однако когда позже приходил в себя, проезжая в одиночестве ущелье Аглон, и видел мощные пики Тангородрима, возвышающиеся по ту сторону равнины, болезненная безнадежность его замыслов представала воочию.
Его лицо приобрело необыкновенно измученное выражение. О чем он думает сейчас? О тех телери, что убил в Альквалондэ? От этой мысли нахлынула горячая ярость, и стали дрожать руки. Нет, нужно заставить себя успокоиться и подчинить тело. Если задача останется невыполненной, прольется еще больше крови, невинные расстанутся с жизнями из-за стремления нолдор к Камням, этим Сильмариллам… Пальцы сами смыкаются на рукояти метательного ножа, и я внимательно слежу за эльда, подобравшим лук и замершим на краю утеса.
Мрачный, он спрыгнул со своего высокого места прямо в засыпанную ложбину. Снег взметнулся из-под ног кристальной пылью и засиял на солнце тысячью алмазов. Резкие черты лица тронула улыбка, на время вытеснив из сердца мучительную тревогу. Ему еще никогда не удавалось пройти мимо истинной красоты, и сейчас он следил за кружащимися в воздухе крохотными частицами льда, что переливались в слабых солнечных лучах подобно радуге. Страстно захотелось протянуть руку и поймать одну из них, но он сумел обуздать желание, зная, что не успеет и глазом моргнуть, как добыча растает на теплой ладони. В голове уже бродили мысли о том, как огранить настоящие кристаллы и алмазы - столь филигранно, что они превратятся в никогда не тающие снежинки.
Он задумчиво опустился на колени, чтобы лучше рассмотреть изящные тонкие разветвления, соединенные неведомой силой. Пораженный, он все же коснулся одной из снежинок кончиком пальца и увидел, как тонкий ледяной кристалл тотчас растаял и остался сиять на коже каплей воды. Так хрупко, так преходяще…
Рука застыла в замахе. Это осторожное, почти детское движение, которым он взял снежинку, невольно приковало взгляд, зачаровало. Его глаза сияют, губы слегка приоткрыты… Как он красив… Все предубеждения растаяли, словно лед на его пальцах…
Незаметно для себя я подалась вперед и услышала, как под ногой хрустнула ветка.
Громкий треск и глухой удар, последовавший за сдавленным криком боли, заставили Куруфина вскочить. В мгновение ока оперение стрелы коснулось щеки, а наконечник нацелился в сторону, откуда донесся шум. Напрягшись всем телом, нолдо бдительным волчьим взглядом осматривал окрестности - чтобы обнаружить барахтающуюся в снегу фигуру.
Нахмурившись, он осторожно приблизился. Кто-то подобрался ближе, чем хотелось бы. Неужели он настолько отвлекся, что не заметил этого? Проклиная себя, Куруфин бросил взгляд на дерево, которое возвышалось рядом с упавшим. Очевидно, тот укрывался именно там: отломившийся сук рухнул вниз и запутался в нижних ветвях.
Куруфин недоверчиво перевел взгляд на фигуру - та все так же билась, пытаясь выбраться из глубокого снега. Что незнакомец мог делать там, на дереве, и, что еще важнее, почему он никак не дал о себе знать, когда обнаружил его, Куруфина? А ведь должен был видеть, в конце концов, нолдо целую вечность простоял на утесе. Беспокоило и то, что он сам никого не заметил, пока притаившийся с шумом не рухнул с дерева…
Он зашел со спины и, не опуская лук, остановился в нескольких шагах от незнакомца. Тот уже почти сумел выбраться из мягкого, рыхлого снега и теперь тяжело дышал, лихорадочно силясь освободить ноги и, кажется, не замечая присутствия нолдо. Куруфин быстро огляделся. Все было спокойно, ни одно движение более не нарушало зимний сон природы. Поэтому он решился: пренебрег риском попасть в засаду, шагнул к неизвестному и прицелился точно в затылок.
- Daro! - прошипел он, и фигура застыла.
Приглядевшись, Куруфин обнаружил, что цвет накидки незнакомца сложно определить… что-то между серым и белым. Казалось, он меняется при каждом движении. Капюшон сдвинулся в сторону так, что его удалось сбросить легким прикосновением стрелы, и когда ткань упала, глазам предстали каштановые волосы, заплетенные на эльфийский манер.
Озадаченный, Куруфин даже опустил лук, но, опомнившись, снова рванул его вверх. Доверие пусть и к собственному народу в этих землях слишком часто оплачивалось жизнью, ибо коварство Моргота было безгранично, и он нередко подчинял волю эльдар своей отравляющей мощи. А сверх того, был мастером наводить ложные личины.
В один шаг он обогнул фигуру. Теперь стрела смотрела незнакомцу прямо в лицо. Лицо, несомненно, эльда… очень красивого эльда… эллет!
Он широко распахнул глаза от изумления и позволил натяжению лука чуть ослабнуть. Перед ним в снегу действительно была эллет. Она тяжело дышала, карие глаза сверкали сквозь упавшие на лицо спутанные каштановые волосы. Куруфин окинул ее одним взглядом: правую руку, которую она, баюкая, прижала к груди, многочисленные прорехи на накидке и кровь, струившуюся на снег из разодранной щеки. Падение явно обошлось не без потерь. На мгновение воцарилась тишина.
- Что ты искала тут? В этих диких местах опасно! - заговорил он на синдарине.
На его недружелюбный тон она ответила лишь пристальным и гневным взглядом из-за легкой завесы волос. На лбу Куруфина прорезалась вертикальная черточка. Девушка глядела столь разъяренно, что будила в нем слишком легко вспыхивающую ярость. Охотнее всего он сгреб бы ее за ворот и мигом вытряс ответ, тогда бы этот наглый взгляд исчез. Не без труда он овладел с собой и дал ей почувствовать всю силу взгляда своих изумрудных глаз. Он знал, какое воздействие это оказывает на мориквенди, к которым эта эллет, несомненно, принадлежала; свет Амана и отражение духа, пылавшего в нем почти столь же ярко, как в отце, были для сумеречных квенди столь же пугающи, сколь и прекрасны. Лишь немногие могли ему противостоять, когда он сознательно так на них смотрел.
Она не стала исключением, с удовлетворением понял Куруфин, видя, как она испуганно моргнула и отвела взгляд. И внезапно перед ним оказалась просто девушка в снегу, поранившаяся, беспомощная. Он опустил лук. От нее не исходило никакой опасности.
Все, что она говорила о его глазах, оказалось правдой. Словно сияющее изумрудное пламя его взгляд опалил меня, мой разум. Его глаза прекрасны, они околдовывают, как сверкающие драгоценные камни наших залов. Надо было оставаться настороже: она говорила, что я ни в коем случае не должна испытать на себе его силу, иначе весь замысел потерпит крах. Нужно было пытаться скрыть горькое разочарование, проглотить гнев и ярость на саму себя. Из-за этой небрежности весь план теперь висит буквально на кончике ножа. Маскировка слетела, превосходная возможность бездарно упущена. Левая нога невыносимо болит, правая рука ушиблена, нож потерялся. Никаких шансов. Я полностью в его руках, и должна что-то придумать. Но быстро!
Он присел на корточки, приподнял ее подбородок и заставил снова посмотреть на себя. Взгляд беспокойно забегал - больше нескольких мгновений смотреть ему в глаза она не могла. Несмотря на нелепость ситуации, он не мог не улыбнуться. В своей беспомощности она напоминала олененка. Более того, по натянутому выражению лица, больше похожему на гримасу, Куруфин понял, что ее мучает боль. Взгляд его сделался задумчивым. Девушку окружает тайна, но эта эллет не из морготовых палачей - в темных глазах светится свободная воля, и сама она излучала невинность, должно быть, она совсем юная… Нолдо совершенно не понимал, что делать в этой ситуации, а девушка явно нуждалась в помощи. И он решился.
Поднявшись, он крепко взял ее под руку и попытался сильным движением вытянуть из снега. Крик боли заставил его остановиться и испуганно посмотреть на нее. Только теперь стало видно, что в ее левое бедро глубоко вонзился обломок расщепившейся ветви. Кровь блестела на штанах того же странного цвета, что и накидка, и они быстро становились темно-красными. Куруфин осторожно усадил стонущую девушку на землю, она тяжело выпрямилась и с искаженным болью лицом уставилась на рану. Он присел рядом и достал из-за пояса охотничий нож. Последовал немедленный и отчаянный рывок в сторону, но нолдо успел поймать беглянку за колено и подтащил ближе к себе.
- Я хочу только осмотреть рану, - насмешливо произнес он и одним движением вспорол штанину по всей длине. Девушка глубоко вздохнула, и он не смог сдержать коварной усмешки, зная, что разрезал ткань больше, чем это было необходимо. Обнажившаяся безупречно стройная нога притянула его одобрительный взгляд прежде, чем он занялся самой раной.
Обломок ветки глубоко вошел в тело, но к счастью, не задел артерию - в противном случае девушка истекла бы кровью за считанные мгновения. Однако мышцы были серьезно повреждены. Сам обломок казался небольшим, и Куруфин отважился вытащить его быстрым рывком. Эллет вздрогнула и вскрикнула, но он, не отвлекаясь, быстро прижал к ране плащ, туго завязал края, стянул ремнем и закрепил, чтобы повязка не сползла. Теперь срочно требовался целитель, который позаботился бы о ране и осмотрел руку.
Снова взяв девушку за подбородок, Куруфин заставил ее смотреть на себя. В темных глазах стояли слезы боли, губы дрожали. Невольно он вгляделся в ее черты. Она была исключительно мила, особенно теперь, когда выглядела такой хрупкой и уязвимой, как юная косуля. Длинные густые ресницы, на которых блестели слезы, скрывали карие глаза, нежные округлые щеки были словно бархат, а дрожащие алые губы выглядели волшебно притягательно. Он озадаченно встряхнул головой. Она будила в нем желание взять ее на руки и укачать, как дитя, чтобы утишить все ее тревоги и боль. Алая царапина на щеке только усиливала впечатление ее беспомощности. Пришлось снова сделать усилие и посмотреть ей в глаза, чтобы изгнать эти странные чувства.
- Скажи мне, как твое имя, и что ты делала в этой глуши? - потребовал он резче, чем намеревался, и с недовольством отметил, как упрямые искорки вновь вспыхнули в ее глазах. На приказ она отреагировала вовсе не так, как он привык… что с одной стороны его безмерно рассердило, а с другой - сделало ее еще загадочней и очаровательней. Он сердито тряхнул головой, отгоняя мысли. Перед ним на снегу сидела нахальная, упрямая эллет, полностью беззащитная и совершенно очевидно не обрадованная тем, что он ее обнаружил. Да кто она такая, что осмелилась не отвечать на вопросы лорда в его собственных владениях?
Он резко поднялся и взглянул на нее с презрением. Что ж хорошо, можно поступить иначе! Она нуждается в его помощи, у нее нет выбора, кроме как заговорить.
- Ну, хорошо, если ты предпочитаешь молчать, я не могу больше тратить время. Namárië! - Куруфин развернулся и двинулся в направлении, откуда пришел. Раз, два, три, четыре…
- Подожди! - она звонко окликнула его.
На лице Куруфина появилась торжествующая усмешка. Его необычайно позабавило, как измученно звучал ее голос. Безусловно, ей стоило больших усилий обуздать гордость.
Он ускорил шаг, сделав вид, что не слышал.
- Подожди! Пожалуйста, подожди! - позвала она громче.
Усмешка спряталась так же быстро, как появилась, и Куруфин, нахмурившись, обернулся. И замер, пораженный: оказалось, она сумела подняться и теперь хромала вперед с искаженным от боли лицом. Невольно он даже сделал шаг навстречу, но сдержался и, скрестив руки, ждал, пока она доковыляет. Наконец, тяжело дыша, девушка рухнула перед ним, и с безграничным изумлением он понял, что это поклон.
- Меня зовут Ровайльталь, hír nîn! - задыхаясь, произнесла она. - Я шла из северного Оссирианда и держала путь к Митриму, чтобы повидать родных. Но заблудилась в лесу и залезла на дерево в надежде увидеть Арос, чтобы сориентироваться. Я не заметила тебя и, когда ты вдруг спрыгнул с утеса, испугалась и потеряла равновесие. Извини, hír nîn, я знаю, я вела себя некрасиво, но меня воспитали так, что я привыкла справляться со всем сама.
Озадаченный этим неожиданным потоком слов, Куруфин смотрел на темную голову, склоненную перед ним. Все в нем твердило, что она лжет. Но почему? Она должна понимать, что он видит ее насквозь! Никто в здравом уме не преподнесет столь очевидную ложь сыну Феанаро. Но, взглянув на ее искаженное страданием лицо, и заметив, как она дрожит, он ощутил, как в нем заговорило сострадание пополам с весельем. Эллет вряд ли сохраняла ясную голову, если из-за боли уже потеряла власть над собственным телом. Куруфин вздохнул. Он не мог оставить ее в снегу - даже если ее странное поведение рассердило его, нельзя было отрицать собственного разгоревшегося любопытства. Что она пыталась так упорно скрыть? Только набравшись терпения, он сможет выяснить правду; правду, которая ему наверняка не понравится, но которую нужно непременно узнать…
- Хорошо, Ровайльталь, - он произнес ее имя подчеркнуто насмешливо, дав понять, что распознал ложь. - Позволь проводить тебя под мой кров. Там можно будет позаботиться о твоих ранах.
Куруфин протянул руку, и девушка нерешительно взялась за нее. Почувствовав, как холодна ее ладонь, он нахмурился. Ей действительно нужен целитель и как можно скорее. С его помощью она поднялась на ноги и тут же задохнулась от боли. Да, так они и трех шагов не пройдут.
Смирившись с неизбежным, он поддержал ее, а затем плавным движением подхватил на руки. Она резко вскрикнула и попыталась освободиться из железных объятий. Пришлось выругаться и кое-как передвинуть руку, чтобы меньше задевать рану. Всхлипывая, она обхватила его за шею, теперь уже оставив всякое сопротивление - столь сильной была боль. С беспокойством Куруфин заметил, как на плаще, превратившемся в повязку, проступает кровь. Не без труда подняв лук, он двинулся вперед по глубокому снегу, стараясь торопиться, но то и дело проваливаясь в сугробы почти по колено. Путь лежал в Майремар, его дом в Химладе. Если он будет двигаться быстро, то доберется туда не больше, чем за час.
- Hannon le, - прошептала она ему в плечо. Он с жалостью посмотрел на ее бледное лицо, по которому струились слезы. Она выглядела еще привлекательней, когда, пристально взглянув на него, изнуренно закрыла темные глаза. Покачав головой, он продолжил путь, утопая в рыхлом сияющем снегу. Это маленькое снежное чудовище опасно. Но Куруфинвэ Феанарион был не из тех, кого пугает опасность, - он любил ее!
2. Майремар
Слабый луч утреннего солнца скользнул по носу. Она сонно натянула одеяло на голову и уютно закопалась поглубже в мягкую, душистую ткань. Но… тихий смешок прогнал сладкий сон. Щуря глаза, эллет откинула одеяло и к своему замешательству узрела незнакомую комнату. Нахмурив брови, оглядела потолок, искусно отделанный темными решетчатыми деревянными панелями. Переместила взгляд на расшитые блистающими нитями ковры, закрывшие стены, огромные окна, и, наконец, на тонкую шелковую обивку причудливого ложа, на котором она и проснулась, заботливо укрытая белоснежным шерстяным одеялом. Где она? Точно не дома…
Еще один смешок прервал ее размышления. Испугавшись, эллет приподнялась… и вовремя прижала одеяло к груди, с ужасом поняв, что с нее исчезла вся одежда. Теперь она ошарашенно уставилась на усмехающегося темноволосого эльда, который, скрестив руки, небрежно опирался о дверной косяк и наблюдал за ней с нескрываемым весельем в изумрудных глазах.
- Ну, выспалась, маленькое снежное чудовище? - поинтересовался Куруфин с очередным смешком. Он ждал, пока она проснется, однако не подозревал, что ее пробуждение окажется таким забавным спектаклем: это растерянное лицо стоило любого ожидания… не говоря уж об обнаженной груди, которую он успел заметить в тот момент, когда она откинула одеяло. Она всего лишь мориквенди, синда, а может даже из нандор или линдар, если в ее истории об оссириандском происхождении есть хоть капля правды. Эллет, в которых нет нолдорской крови, не казались ему привлекательными, но сейчас приходилось признать, что девушка не просто красива - в ней была особая прелесть. Сейчас она еще больше напоминала косулю: водопад каштановых волос, большие темные глаза, и страстный охотник вроде него не мог пройти мимо такой добычи. Он одарил одобрительным взглядом ее стройное тело, чьи очертания обрисовывались под одеялом. Вот мелькнула белоснежная кожа, вот нежная округлая грудь…
К его огромному удовольствию она покраснела, заметив его взгляд. Торопливо натянула одеяло повыше, и он увидел, как выражение испуга на ее лице сменяется гневом. С восхищением он наблюдал, как ее глаза сузились, а маленькие руки сжались в кулаки… великолепна!
- Как я сюда попала и где, во имя Валар, моя одежда? - прошипела девушка. Куруфин с трудом удержался от смеха и небрежно оттолкнулся от косяка. Он испытывал искушение проверить, как далеко сможет зайти… Упругой походкой хищника приблизился, и в ответ на это ее глаза окончательно превратились в щелочки, а рот сжался в узкую полоску.
- Ты ничего не помнишь? - спросил он бархатным голосом. Эллет недоверчиво взглянула на него и отодвинулась насколько могла, когда он склонился над ней, упершись руками в край ложа. Расстояние между ними теперь не превышало одной ладони.
- Я принес тебя сюда.
В ее глазах он прочел, горячее желание свернуть ему шею. С хищной улыбкой приблизил губы к ее левому уху. Она напряглась, еще секунда - и рванется, чтобы сбежать… но хороший охотник успеет первым.
- Ты была так благодарна за то, что я принес тебя из леса, и целитель смог позаботиться о твоих ранах. Но, должно быть, обезболивающее зелье, что он дал тебе, помрачило разум, если ты больше не помнишь прекрасную ночь, которой одарила меня из благодарности! - промурлыкал эльф, скользнув губами по ее коже. Он почувствовал, как она окаменела. Но уже в следующий миг опомнилась. Впрочем, с нолдо ей не тягаться. Она не успела выхватить кинжал, привычно висевший в ножнах на поясе - Куруфин перехватил ее запястье и жестким движением выкрутил руку, так что раздался вскрик, и оружие выпало и разжавшихся пальцев.
- А вот этого бы я делать не стал, - шепнул он все тем же мурлыкающим голосом, в котором теперь появились угрожающие нотки. Он сильнее сжал ее запястье, отчего девушка с трудом перевела дыхание. Куруфин не был готов к такой быстрой и точной реакции и злился на себя за то, что засмотрелся на красоту и забыл - гостья хранила какую-то тайну, а не была просто безобидной и ищущей защиты эллет, которую он подобрал в снегу. Вовсе нет. Она опасна, у нее прекрасные навыки, она не боится взяться за оружие и по какой-то неведомой причине она сидела на дереве, случайно - случайно! - стоявшем рядом с его, Куруфина, любимой охотничьей тропой. Стоило помнить и о маскировке, текучий серо-белый цвет которой позволял идеально сливаться с зимним пейзажем. Не забыл он и страстную ненависть, сверкнувшую в ее глазах, когда он угрожал ей стрелой. Она не случайно оказалась там, это было очевидно. Оставалось выяснить только, с какой целью она забралась на дерево и почему упала.
Насчет первого у него было подозрение: кого, как не его можно было подкарауливать в этой глуши, его, который предпочитал охотиться в тех местах, как раз из-за их пустынности? Но почему она его подстерегала и зачем? У нее не оказалось при себе оружия, ни ножа, ни яда. Не была она и соглядатаем Моргота, тень не легла на юную душу, это подтвердил и целитель. Тем не менее, она, подобно вероломному убийце или шпиону, не хотела, чтобы Куруфин ее обнаружил.
- Скажи, что ты забыла на том дереве? - прошипел Куруфин и еще крепче сжал ее руку. Ее стон доставил ему мрачное удовлетворение.
- Hír nîn, я же говорила, - выдавила девушка. Он сжимал ее руку до тех пор, пока не почувствовал, что еще немного - и кость треснет.
- Hír nîn! - вскрикнула девушка, извиваясь от боли. - Пожалуйста! Я прошу помощи и защиты в моем путешествии у Куруфина, лорда Химлада! Пожалуйста, прекрати! - ее голос сорвался на крик. Он с презрением отпустил и выпрямился, не удостоив вниманием рыдания девушки, скрючившейся над больной рукой.
- На время твоего выздоровления мой дом к твоим услугам, - холодно произнес он. - А вот столь злосчастную поездку в это время года я не поддержу, Ровайльталь, - фальшивое имя прозвучало насмешливо в его устах. Куруфин развернулся и направился прочь. У двери остановился:
- Тебе принесут одежду. Ты свободна под крышей моего дома, но я запрещаю покидать его без разрешения, пока ты полностью не поправишься. На ужин я жду тебя в большой зале.
С этими словами он захлопнул дверь и запер ее на замок.
«Я раскрою твою тайну, маленькая лгунья, даже если мне понадобятся на это недели», - мрачно подумал он и сердито устремился вперед, не обращая внимания на напуганных криками девушки эльдар, бросающих на него недоверчивые взгляды.
***
Эрендис, всхлипывая, осматривала запястье, на котором темными багровыми пятнами отпечатались следы пальцев. От такой хватки останутся синяки. Руку мучительно закололо, когда кровь снова начала свой бег по венам. Ругаясь про себя, девушка отерла слезы. Проклятый нолдо, как она его ненавидела! Напугать до смерти такой дерзкой ложью, а потом чуть не сломать руку - о, это вполне подтверждало все, что она слышала о его беспощадной и бессовестной жестокости. Жалость ему неведома. Она, дрожа, натянула одеяло на грудь.
Однако вчера ей удалось увидеть и другую сторону хозяина дома. Воспоминания о прошедшем дне медленно всплывали в ее памяти. Весь путь до Майремара Куруфин нес ее на руках, ни о чем не спрашивая и не упрекая. Ее поместили в этой комнате, и целитель позаботился о ранах. Вспомнила она и об утишающем боль питье, и о предупреждении целителя: напиток погрузит в глубокий, долгий сон и спутает память. Эллет со злостью подумала о словах Куруфина, будто бы она, одурманенная питьем, из благодарности провела с ним ночь. Быть столь коварным, чтобы попытаться заставить ее в это поверить! Отвратительно! С содроганием она вспомнила близость ненавистного тела, прикосновение проклятых губ… и свою слабость, мурашки по коже, бешеные удары сердца. «Страх! - сказала она себе. - Я не испытывала ничего, кроме страха и злости на этого убийцу телери, моих родичей в Альквалондэ». Она бы заколола его собственным кинжалом, не будь он так быстр.
Эрендис задрожала сильнее, осознав, в насколько безвыходном положении находится. Она только что выдала себя своим поведением. Куруфин знал, что слова о путешествии лживы, и, по крайней мере, подозревал, что в ее планах он занимал какое-то особое место - и, безусловно, что она не замышляла ничего хорошего. Девушка провела рукой по лицу.
Спокойно, спокойно, думай, приказала она себе. Если бы он узнал, что ты хочешь его убить, тебя бы ждала смерть или, по меньшей мере, ужасная расплата и плен. Да, ты потерпела неудачу и из-за этой слабости многим из твоего народа предстоит умереть. Теперь придется и дальше держаться за глупую ложь и делать хорошую мину при плохой игре. Он не позволит уйти, пока ты не выздоровеешь или не скажешь правду. Итак, время есть, ты должна быть поблизости, завоевать его доверие и заставить поверить себе. О Валар, помогите мне!
Девушка в отчаянии повесила голову и осторожно погладила больную руку. В этот момент в дверь постучали. Она в испуге подтянула одеяло повыше и отозвалась дрожащим голосом:
- Войдите!
В комнате появилась черноволосая эллет со свертком в руках.
- Лорд Куруфинвэ прислал меня с этим, - объяснила вошедшая и положила ношу на сундук. - И надо осмотреть твои раны.
Эллет приблизилась к Эрендис и помогла подняться. Та, борясь со смущением, позволила откинуть одеяло и осмотреть свое тело. На собственные ушибы она глядела неохотно. В тех местах, которым во время падения довелось ближе познакомиться с деревом, светлую кожу покрывали синяки. Особенно досталось ребрам: при каждом вздохе она ощущала боль. Правая рука пострадала: не только следы пыток Куруфина читались на запястье - болезненный ушиб на плече давал о себе знать. Но еще хуже дело обстояло с бедром. Эрендис едва могла стоять, и когда эллет тронула белую повязку, ей пришлось сжать губы, чтобы не издать ни звука. Она вспомнила, что говорил целитель: ветка глубоко воткнулась в ногу и сильно повредила мышцы. Пришлось расширить рану, чтобы удалить мелкие щепки. Некоторое время придется избегать любой нагрузки, поэтому целитель наложил толстую, тугую повязку от колена до бедра, которая позволила держать ногу в слегка согнутом положении.
Без помощи эллет, должно быть, по обиталищу Куруфина и Келегорма пришлось бы разгуливать голой. Теперь же Эрендис удалось облачиться в теплое сиреневое платье, темно-коричневый лиф которого ловко зашнуровала нолдиэ. Она же заплела косу и помогла натянуть мягкую кожаную обувь. А в конце Эрендис чуть не расплакалась - эльдиэ протянула ей костыли. Быть беспомощной и зависеть от других девушка ненавидела - по крайней мере, в этом она не солгала Куруфину: ее учили добиваться всего самой и самой же вставать на ноги.
Но как только Эрендис попыталась опереться на костыли, правую руку пронзила страшная боль, а без этих подпорок она не сделала бы и шагу. Некоторое время пришлось помучаться, прежде чем нашелся выход. Он не был приятным и не оставлял ничего от природной грации квенди: Эрендис придумала двигаться по коридорам Майремара, подпрыгивая на здоровой ноге и опираясь на единственный костыль здоровой же рукой. Выглядело это, несомненно, презабавно. Ее провожало немало насмешливых взглядов. Стыдясь, она избегала смотреть в глаза нолдор, которые наверняка принимали ее за неполноценную, неловкую эллет из диких мориквенди.
«Проклятые! Убийцы! Изгнанники!» - шипела она мысленно. Но вскоре слишком обессилела от этого способа движения, чтобы задумываться о нолдор. Кроме того, она все больше и больше попадала под чары дома. Он был ослепителен. Хотя он выглядел готовым к обороне и был возведен из простых материалов, ведь в суровых землях Химлада сложно найти что-то, кроме камня и дерева, ей никогда не приходилось видеть ничего подобного. Все сооружение, сочетание материалов, детали и украшения казались девушке диковинными и непривычными. Ничего удивительного: ведь большинство здешних строителей и обитателей принадлежали к нолдор из далекого благословенного Амана, где не только звучала чуждая речь, были другие обычаи и нравы, но и возводились совсем иные дома.
Она едва могла вспомнить, как Куруфин принес ее сюда, в город нолдор Майремар, что на ее языке звался Маэнесгар. Куруфин и его брат Келегорм возвели его и были здесь правителями. От других разведчиков Эрендис знала, что город хорошо укреплен, стоит на холме, полностью окруженном высокой каменной стеной, в которой проделаны лишь одни тщательно охраняемые ворота. Почти на все дома внутри крепостного вала пошли крепкие химладские деревья. Сами принцы обитают в сердце города на вершине холма. Стены их чертогов, возведенные на каменном фундаменте, сооружены из того же темного дерева, что и прочие дома.
Должно быть, именно под их сводами Эрендис и очутилась, поскольку бродила по длинным, с высокими потолками коридорам, где на стенах висели картины и гобелены с изображениями историй и подвигов, в большинстве ей незнакомых. Снова и снова она замирала, с удивлением глядя на виды Амана, и часто не имела понятия, что именно здесь изображено, но неизменно восхищалась мастерством художника и яркими красками.
Окна, к ее изумлению, были очень маленькими, вероятно, чтобы в случае нападения оставить как можно меньше лазеек вторгшимся врагам. Ей удалось разглядеть только небольшой кусочек города, где беспечно кипела жизнь. Она с грустью прислонилась лбом к изукрашенной резьбой раме. Находиться взаперти было мучительно. Хотелось увидеть открытое небо над головой, ощутить дуновение ветра на коже, почувствовать себя живой. Но приказ Куруфина был недвусмыслен: не покидать дома без его разрешения. И она должна была подчиниться, поскольку ни мига не сомневалась, что любого, кто посмеет ослушаться, непременно ждут тяжелые последствия. Вздохнув, она двинулась дальше. Впрочем, покинуть дом все равно бы не удалось - пока ей не попалось ни одной двери, ведущей наружу. Это и в самом деле была крепость, своим существованием бросавшая вызов Морготу. Но искусные гобелены и резьба показывали, что нолдор способны даже крепость превратить в произведение искусства.
Удивленная Эрендис брела по коридорам, поворачивая на каждом изгибе в разные стороны. В проходах этого прихотливого лабиринта ее ждали все новые истории на стенах, другие резные узоры на потолке и иногда статуи, которые девушка долго и задумчиво рассматривала, гадая, кого или что они представляют. С каждым шагом становилось ясно, сколь мало она знает о нолдор, Амане и Валиноре. У нее на родине предпочитали не говорить о деяниях «братоубийц», за исключением тех, что касались Белерианда. К тому же, между ее народом и нолдор не было никаких сношений, разве что на границах, а тогда речь шла о войне, не о культуре. Среди синдар жила только одна нолдиэ, но та говорила о своей прежней жизни лишь с самыми близкими.
Внезапно коридор вывел Эрендис во входной чертог этого огромного дома, и девушка зачарованно замерла. Высокие потолки здесь поддерживали каменные колонны, пол под ногами был отшлифован за сотни лет, но хотя залу создали мастера нолдор, глаз не находил и следа украшений. Предназначением этого места был сбор воинов в случае нападения и последний рубеж обороны всей крепости. Небольшие входные ворота были снабжены гигантским засовом, и сейчас он, разумеется, был отодвинут. На стенах висели копья и щиты, прекрасные с виду, но, без сомнения, настоящие, предназначенные для боя. Это убранство сразу вселяло ощущение невероятной безопасности и защищенности. Несмотря на скудость обстановки, здесь любой почувствовал бы себя на редкость уверенно.
Зала не была пуста. Нолдор то и дело проходили через нее, спеша по важным делам, а многие просто бродили, переговариваясь на языке, который она не понимала. Девушка прищурилась. Это, должно быть, квенья - речь, на которой Элу Тингол запретил говорить! С горечью она смотрела на эльдар, что проходили мимо и исчезали в переплетении коридоров, одаряя ее удивленными или насмешливыми взглядами. Здесь Элу Тингол, король синдар, ее народа, не имел власти - это место принадлежало нолдор.
Эрендис вздохнула и перевела взор на лестницу, что вела к небольшой двери напротив ворот. Несмотря на размер и роскошную резьбу, дверь была основательно укреплена. Она то и дело открывалась, впуская эльдар, и Эрендис смогла рассмотреть, что за ней скрывалось. Увиденное вызвало улыбку: кажется, к своему облегчению она нашла Большой зал, в котором Куруфин ждал ее на ужин. Чертог, то и дело появляющийся в дверном проеме, несомненно, был самым большим в доме. Девушке удалось заметить величественные колонны и высокие окна. Кажется, пол там лежал выше входной залы - не зря к двери вела лестница высотой в пару локтей. Должно быть, это тоже являлось частью стратегии: сверху ведь всегда легче обороняться.
По обе стороны от лестницы вглубь дома уходили коридоры, по которым она недавно бродила. Эрендис обернулась в поисках скамьи или лавки, чтобы дать отдых измученному телу, и вдруг заметила очередную дверь. Удивленная, она замерла. Простой, почти незаметный проход в стене был открыт.
Эрендис закусила губу. Один короткий взгляд наружу… увидеть небо, вдохнуть воздуха… Она не могла противиться искушению и заковыляла к двери. Та, к удивлению, оказалась железной и легко повернулась на петлях. Ее покрывала тонкая гравировка с изображением кузнеца, но уже через мгновение свежий воздух стал Эрендис интереснее, чем все творения нолдор. Она воровато огляделась - никому, казалось, не было до нее дела - и отважилась проскользнуть наружу. Но к собственному изумлению, снова оказалась не под ясным небом, а в крытой колоннаде. Взгляд озадаченно взметнулся вверх - колоннада оказалась переходом. Озорная улыбка появилась на ее лице. Куруфин разрешил ходить, где она пожелает, под крышей его дома. Ну, в конце концов, она все еще находится под крышей!
Окончание.