Иэн Бэнкс. Карьер. Перевод. 3 (1)
3
Вся компания планирует собраться за ранним ленчем в пабе «Мальчик мельника». Нам с Хол придется задержаться, потому что из показаний температурного табло у торгового центра «Корн Эксчейндж» я понял, что сейчас слишком тепло, чтобы оставлять продукты в машине. Нужно будет поехать домой, чтобы разгрузиться и убрать покупки в холодильник и морозилку. Я предложил Хол сделать это самостоятельно, а она пускай отправляется в паб, однако Хол настаивает на том, чтобы помочь. Она звонит Полу, чтобы тот всех предупредил.
Гай, объявивший вчера вечером, что не сможет выбраться со всеми, сидит дома на кухне и вздыхает. Он выглядит более худым и изможденным, чем обычно, и не стал надевать свою шерстяную шапку, так что сходство его головы с черепом усилилось еще больше.
- Вставай, - говорит ему Хол. - Если готов, отправляемся в паб; без тебя все будет по-другому.
- Я-то готов, а вот Руперт нет, - отвечает он, правда, натягивая при этом шапку, что может служить хорошим знаком. Гай зовет свой рак Рупертом, эту идею, по его словам, он почерпнул у покойного драматурга Гарольда Пинтера.
Я разглаживаю и укладываю то, что осталось от его волос, он машет рукой, отгоняя меня, хотя в его ворчании и вздохах есть что-то, что, как мне кажется, указывает на смирение.
- Да, пожалуйста, папа, пойдем. У тебя поднимется настроение, когда ты сменишь обстановку, окажешься среди людей; ты знаешь это. - (Это правда.)
- Ты зовешь меня папой, только когда хочешь заставить что-нибудь сделать, - ворчливо отвечает он. - (Это не правда.)
- Или оставайся, а я присмотрю за тобой, - предлагает Хол. - Не могу видеть, как ты сидишь тут в одиночестве.
- Я сижу в одиночестве, потому что хочу, - говорит Гай. Наверное, он надеялся, что это прозвучит гордо и непреклонно, однако на деле его слова вызывают только жалость.
- Хорошо, - говорит Хол. - Тогда я посижу в гостиной, съем сэндвич, почитаю газету. - Она смотрит на меня. - А ты, Кит, можешь идти в паб. Мы тут разберемся.
Меня разрывают противоречия; с одной стороны, вероятно, мне следует предложить остаться, с другой, идея паба меня весьма прельщает, несмотря даже на то, что это общественное место, в котором наверняка будет полно народу.
Гай преувеличенно вздыхает.
- Ну ладно, ладно, - говорит он и пытается встать.
Мы устраиваем небольшие переговоры, - я ратую за то, чтобы он взял свои ходунки, а папа заявляет, что не хочет выглядеть как какой-нибудь мерзкий старик, и в итоге мы останавливаемся на одном из его костылей из алюминия и серого пластика, - потом втроем едем назад под внезапным, кратко озаренным солнцем ливнем. Я останавливаюсь на многоэтажной парковке у «Такстона».
«Такстон» - это большой универмаг в центре города, а также место, где я решил, что изобрел чистку обуви эскалатором - это когда ты едешь, а черные пластиковые щетки, торчащие по краям, начищают ботинки до блеска. Я был невероятно горд этой методикой и продемонстрировал ее Хол во время одного из ее приездов около трех лет тому назад. Она сказала мне, что уже слышала об этой идее прежде, что значило, что до меня ее изобрел кто-то другой.
Я сильно расстроился, и меня пришлось успокаивать чаем с эклерами в кафе на верхнем этаже. Тогда-то Хол и выдвинула теорию множественных миров - возможно, отчаявшись, потому что я уже пустил слезу, - сказав, что, с другой стороны, где-то должна существовать и такая вселенная - а может, и бесконечное число вселенных, - где я действительно был первым в мире человеком, который изобрел чистку обуви эскалатором, и от этих ее слов мне полегчало. Когда думаешь о том, что где-то существует бесконечное множество других «тебя», это здорово помогает.
Мы находим нашу компанию собравшейся за двумя столиками в баре «Речная комната».
- Смотрите-ка! Он это сделал! Да!
- Ого, чары Хол подействовали.
- Гай, дружище! Присаживайся! Сюда, вот стул. Я принесу еще.
- Гай, это Рик, - говорит Прис, немного не к месту, учитывая, что сидят они с Риком рядом, и она держит его за руку. Рик крепкий мускулистый мужчина с выбритой головой и серьгой в левом ухе. Я не очень хорошо умею определять возраст, но думаю, что он немного моложе Прис. Рик работает инженером в телефонной компании. На нем джинсы и черная куртка-бомбер поверх желтой рубашки. Он здоровается и пожимает руку Гаю так, будто боится ее сломать. Говор у него такой, словно он из Эссекса, хотя на самом деле он из Кента.
- Так вот, я, как обычно, выпивал, и увидел парня, который вроде как был мне знаком, он сидел там с пустым стаканом - дело было в студенческом клубе, так что, наверное, тот был пластмассовым, да не важно - этот хиппарь-первокурсник сидел там с таким видом, будто ему срочно требовалась пинта пива, и мы разговорились, ну знаете, привет, еще раз привет, туда-сюда, а потом я ему и говорю: «Что поделываешь?», а Хейз такой - теперь я знаю, как зовут этого придурка - поднимает глаза с выражением полнейшей сосредоточенности, таращится куда-то вдаль и кивает, ну просто реально, реально медленно кивает, и говорит: «Да... да... Вот именно, что мы все делаем? Зачем это все? Как нам с этим жить?» и я так смотрю на него и думаю, ну, типа, что за черт? - но все равно поставил ему пинту; в этом плане я щедр. Учтите, я все еще жду ответа.
Все веселятся, хотя уже слышали эту историю прежде - все, кроме Рика, я полагаю. Ее рассказывает Гай. Он такой оживленный, каким я не видел его целый год; глаза у него сверкают, и, хотя он едва притронулся к пастушьему пирогу на столе перед ним (я сказал, что если он будет настаивать на закуске, то не осилит блюда целиком, но он меня не послушал), большого значения это не имеет, поскольку платим не мы, и его просто приятно видеть таким живым, душой компании, как говорится, видеть, как он травит байки о былых временах и так откровенно рад, что окружен людьми, которые внимательно его слушают и смеются, пускай даже от того того, что болен, делают это, вероятно, чуть громче, чем обычно.
Хейз смеется с остальными и кивает:
- Да, - говорит он. - Справедливо. Я был малость под кайфом в тот день и...
- Ты был под кайфом весь год, Хейз, - напоминает ему Прис.
- Да, точно, точно. Я же подумывал дополнительно заняться философией, чтобы подняться. И это было, в общем, что-то вроде исследования, понимаете? Пришлось провести инспекцию всех препаратов, которыми я вас, засранцев, снабжал. Не хотел же я, чтобы вас схватил передоз?
- Снабжал? Скорее, грабил, - замечает Пол.
- По-моему, ты забыл, что в основном nefaria поступала к нам через Гая, - сообщает Роб.
- Да я, блин, выращивал большую часть травы, - подтверждает Гай.
- Так значит, - говорит Рик, - это было, ну, еще когда вы все только начали собираться? - Он смотрит на Гая. - Потому что ты был чуть старше их?
- Лишь на пару лет, - изрекает Гай, поднимая половинку «Бимиша». - Но, блядь, в разы более зрел.
- Ууу! - протягивает Элисон.
Пол включает то, что я у него называю голосом диктора новостей, и сообщает Рику:
- Думаю, справедливо будет отметить, что до этого у Гая в университете была... интересная, разноплановая и увлекательная карьера.
- Что я могу на это сказать? - говорит Гай. - Я ж, блин, человек эпохи Возрождения, как-никак. У меня были эклектичные вкусы. - Он кивает в сторону Хол. - Вообще-то, первой, с кем я познакомился, была наша маленькая колючка Холли.
- Ты, наверное, попутал меня с омелой, - замечает она. - Первое, что ты сделал, это попытался просунуть мне в горло свой язык на дискотеке для первокурсников.
- Возможно, я пытался тебя заткнуть, милая, - говорит Гай. Сейчас у него тон, как у северянина, точно присутствие Рика, несомненного выходца с юга, привело к некоему региональному соперничеству. Ухмыляясь, он обводит всю компанию взглядом. - В любом случае, ты не смогла долго противиться моим грубоватым сельским чарам, не так ли дорогая?
Хол размеренно кивает и улыбается.
- На следующий день я встретила Гая потягивавшим пинту «Гиннесса» и дешевую сигару. Он казался подчеркнуто неряшливым в самом лучшем из своих консервативных костюмов, и сидел в уютном уголке «Нортумберленд Армс»...
- Боже, какой дырой было это место!
- Предположительно, в тот паб ходили все лекторы, - поясняет Прис Рику, - чтобы сбежать от подобных нам.
- Он выглядел так, словно был разочарован и устал от этого мира, - продолжает Хол, по-прежнему мягко улыбаясь Гаю.
- Я был в стиле fin-de-siècle, который практиковал для встречи гребаного fin-de-siècle, - парирует Гай, отпивая пиво. Ему вообще нельзя ничего пить, потому что это помешает работе некоторых лекарств, но трудно отказать ему в удовольствии.
- Где-то за восемь лет до наступления оного! - замечает Хейз.
- Душевный вид, как мне тогда казалось, - сообщает Хол всей компании, не сводя при этом взгляда с Гая, который вроде бы улыбается в свой полупинтовый бокал.
- Вот же ты была наивной, - говорит он, не поднимая глаз.
- Не первая, кто на него попалась, - со смехом говорит Прис.
Элисон согласно кивает:
- И уж точно не последняя.
- Я спросила его, что он пил, - продолжает Хол, - и он спросил в ответ меня, на что это похоже? И я сказала: «Пускай будет «Гиннесс», напиток старичья», и тогда он глубоко вздохнул, откинулся на спинку барного стула, поднял стакан и глянул на него так, будто изучал его впервые, и произнес: «В этом и суть хорошего портера», потом пожал плечами или покачал головой, и с каким-то унынием ворчливо добавил: «Он разбирает весь твой багаж на раз-два».
- О Боже, - вырывается у Роба.
Элисон трясет головой:
- Не пойму, это было тупо или глубокомысленно.
- Глубокотупо? - высказывает предположение Хейз. - Тупомысленно?
- Не понимаю, - озираясь на остальных, говорит Рик, - в чем, собственно...
- Портер, - произносит Прис, стискивая его руку. - Это старомодное название сорта «Гиннесса».
- А-а, вот оно что, - произносит Рик, все еще выглядя смущенным. - Я думал, его называли стаутом.
Хол заливается смехом.
- Полагаю, это просто сразило меня наповал. - Она прикладывает правую руку к груди, чуть ниже шеи. - О, мой Бог... Этот парень настолько глубок. - Она округляет глаза.
- Только не я, милая, - улыбаясь, отвечает Гай. Его лицо раскраснелось. - Не глубже отражения. Чем и знаменит.
- Ты решила, что влюбилась? - спрашивает Элисон, спустя мгновение посылая Хол легкую улыбку.
Хол неторопливо кивает в ответ.
- По крайней мере, я полагала, что он должен был быть влюблен в меня.
Вокруг стола прокатывается парочка негромких восклицаний: «У-уу». Хол глядит на Гая с непонятной ухмылкой, и тот отвечает ей взглядом.
- Значит, ты совсем не чувствовала ног? - спрашивает Хейз.
- Да, - говорит Хол, растягивая слово. - Хотя, если девушка не чувствует под собой ног, из этого обычно негласно следует, что она немедленно оказывается на спине.
- Он поступил с тобой развратно? Да? - спрашивает Рик, подмигивая Гаю.
- О я тоже довольно развратно поступала, - отвечает Хол. Она осушает свой джин-тоник и приподнимает бровь. - Вероятно даже, развратней, чем он.
- Ну, это нам известно! - со смехом говорит Хейз и бегло оглядывается на остальных. - Включая даже меня.
- Извиняюсь, - говорит Пол, когда раздается трель его телефона. Он встает и идет, чтобы ответить на звонок.
- Так или иначе, - говорит Хол, - если я не заблуждаюсь, именно после этого мы все начали встречаться и провели два-три года нашей выдающейся академической карьеры в доме Уиллоутри, как одна большая дружная счастливая дисфункциональная семья. - Она встает с пустым бокалом в руке и смотрит на Гая сверху вниз. - Теперь, думаю, моя очередь наливать.
- Да к черту: Мифы о сотворении девяносто второго набора факультета кино- и медиаведения Бьюфордского университета, - говорит Гай, протягивая свой бокал Хол. - Налей-ка мне пинту «Гиннесса», дорогая; пожалуй, у меня есть шансы.
Она молча одаряет его улыбкой.
- Эй, Кит.
Я стою в мужском туалете «Мальчика мельника». У них стоит сушилка «Дайсон Эйрблейд», и я едва слышу голос Пола из-за ее работы. Сверхбыстрый поток горячей воздушной струи приятно обтекает кожу моих рук. Я полностью погружаюсь в мысли о том, на что это было бы похоже, если бы одну из них можно было опустить, как, например, разводной мост, просунуть внутрь член и, подставив его под колошматящее лезвие горячего воздуха, двигать туда и обратно... поэтому отчасти пугаюсь, когда Пол говорит «эй».
Я прочищаю горло.
- Да, дядя Пол?
- Послушай, наверное, теперь мы уже можем отказаться от «дяди». Ты закончил с этим? - Он кивком указывает на сушилку, держа руки наизготове, точно хирург перед операцией.
- Она вся твоя, - отвечаю я, осознав, что мои руки высохли буквально за пару мгновений, а все остальное время я просто бездумно водил ими туда-сюда, вверх и вниз.
Он засовывает руки в сушилку, посматривая на другого парня, который в этот момент покидает туалет, оставляя нас обоих наедине, и говорит:
- Хол сказала, что ты занимаешься этим делом о пропаже видеокассеты?
Я киваю.
- Я ее искал.
- Как думаешь, она найдется?
Пожимаю плечами:
- Не знаю.
Он смотрит на меня немного пристально. Эти морщинки у глаз обычно бывают от смеха, однако непохоже, чтобы ему было смешно.
- Насколько, э-ээ, усердно ты ищешь?
Мне следует подумать. Естественно, я знаю, что значит «усердно», но я не представляю, как можно измерить или выразить усердие, в чем его калибровать для рабочего определения. Какова его единица в СИ? Усердь? Усерь? Поверить усердие. Оригинально.
- Смотри, - говорит он, извлекая бумажник. Я смотрю. Внутри полно банкнот. Он достает одну, большую и красную, и вкладывает мне в руку. Это купюра в пятьдесят фунтов.
- Небольшое поощрение, - говорит он. - Аванс в счет твоего гонорара за находку, так? И, скажем, еще две таких, если ты найдешь эту запись и дашь мне первому об этом знать, позволишь мне ее глянуть. По рукам?
Я смотрю на купюру. Никогда прежде я не держал таких денег, и видел их только по телевизору или в кино. Наверное, только лондонские банкоматы выдают подобные. У нас таких точно нет. Не могу представить ни одного здешнего места, которое приняло бы такую купюру; с тем же успехом она могла быть в иностранной валюте. Полагаю, что банк мог бы сделать ее гораздо практичной, выпуская в виде двух двадцаток и десятки. А еще я определенно уверен, что единственный раз, когда я слышал о «гонораре за находку», был в фильме «Фарго» братьев Коэн, и, помнится, там для искателя все обернулось не шибко хорошо.
- Я думаю, что формально эта запись все равно останется папиной собственностью, - говорю я Полу.
- Понимаю, - отвечает он, складывая мои пальцы поверх банкноты, так, что та полностью исчезает у меня в ладони. Опять же, я видел подобное только в кино, но Пол проделывает это действие с такой ловкостью, словно делает так по десять раз на дню. - Я лишь хочу услышать о ней первым, увидеть первым. Сможешь сделать это для меня, Кит? Я был бы... очень признателен. Как я уже сказал, ты получишь еще две таких же. Разумеется, все строго между нами, мужчинами. Понимаешь? Таковы правила.
Не сомневаюсь, что возьму деньги - ну конечно, я это сделаю. Халявные деньги за то, что я собирался сделать так или иначе; я был бы ненормальным, если бы отказался от них, тем более, что мне... что нам с папой деньжата необходимы. Я обдумываю неувязки в нашей устной договоренности с Полом, и кажется, уже знаю, что как только я найду кассету с той пленкой - если ее найду, - и мы с ним пересечемся, то покажу ее ему, а сразу же за тем расскажу папе или Хол, или еще кому-нибудь из их компании о том, что Пол просил меня показать ее вот только что, словно мы не договаривались об этом заранее. Либо я мог просто соврать, взять пятьдесят фунтов и промолчать, что нашел кассету - опять-таки, если ее найду - пока в понедельник они не уедут, и в доме не останемся одни мы с Гаем.
Слишком долго думаю. Наверное, со стороны кажется, будто я колеблюсь.
- Хорошо, давай... Давай добавим еще четыре таких; итого будет двести пятьдесят. Что скажешь? - спрашивает Пол. Он стоит так близко ко мне, что я могу чувствовать запах его лосьона после бритья. - Лучшее предложение, - подмигивает он мне.
Двести пятьдесят. Чтоб мне провалиться; столько можно получить за ролик в «Тебя подставили».
- Что на этой пленке? - спрашиваю я.
- Скандальное дерьмо, - с прискорбием отвечает он.
- Не порно? - спрашиваю я шутливо (наверное).
- Точно нет, - моментально отвечает он, будто только и ждал подобного вопроса. Мне начинает казаться, что там порно. - Ну так как? - произносит он, подаваясь назад и озираясь на подрагивающую внутреннюю дверь туалета. Раздается шум открываемой двери снаружи. - По рукам?
- По рукам, - отвечаю я и прячу купюру в карман жилета.
- Серьезно? - вопрошает Хол у Рика, когда Пол и я возвращаемся к нашим столам, сдвинутым вместе. Рик складывает газету и засовывает ее во внутренний карман своей кожаной куртки. - «Дейли Мейл»? - спрашивает Хол, переводя взглял с Рика на Прис. - Набитая ненавистью и правыми разглагольствованиями «Дейли Мейл»; газетенка, разводящая шум на ровном месте?
- Да, - отвечает Рик, пожимая плечами у себя под курткой. - Им не хватало «Утренних звезд», верно? - Он бросает взгляд на Прис, а та оглядывается на остальных и закатывает глаза.
- О Боже, ну началось, - говорит Пол. - Оставь это, Хол.
- Хол считает «Гардиан» умеренно правой, - поясняет Прис Рику.
- Где-то шесть месяцев назад я выписывал «Сан», - здравым тоном замечает Рик и кивает на Прис. - А она обиделась. Думаю, что приревновала меня к третьей странице. - (Прис опять закатывает глаза, правда, с улыбкой на лице.) - Черт побери, а? А я-то уже решил, что получил повышение. - Рик ухмыляется, окидывая взором Пола, Роба, Гая и Хейза. - Я все еще грущу по футболу в «Курранте». Какое-то дерьмо в этом есть. - Он похлопывает по карману куртки, из которого выпирает газета.
- Тебе бы следовало извинить Хол, Рик, - обращается к нему Гай. - Она стыдит себя за бесчинства неоконсерваторов, продолжающиеся последние двадцать с лишком лет. Есть такое чувство, что, будь она более увлеченной политической журналисткой с вдохновляющими речами, - а не, знаешь ли, писакой, которая сидит во мраке и плюется желчью на постыдную голливудскую продукцию, - все могло сложиться совсем иначе. А, Хол? - В конце этой маленькой речи Гая сотрясает дрожь не то о подавляемого кашля, не то от тихого смешка, простой икоты, а может, он поперхнулся - сказать трудно.
- Да, я беру на себя полную личную ответственность за все, - свирепо отвечает Хол, сжав губы в узкую полоску.
- Просто читай, что хочешь, приятель, - говорит Роб Рику и откидывается назад.
- Не волнуйтесь, шеф, - ответствует тот. Он допивает свой пинтовый бокал. - Моя очередь. Тебе красное вино, Холли?
- Нет, благодарю. Все в порядке.
- Да ладно тебе; шучу. Есть джин-тоник. Это всего лишь газетка.
- Ладно, - говорит Хол, протягивая ему свой бокал. - Сделай двойной. Ты меня убедил.
- Никогда не пила много, Хол? - спрашивает Элисон.
- Никогда, - тут же соглашается Хол. Она расплывается в широкой улыбке, хотя звучит ее голос так, будто ей все равно.
- Итак, Роб, - говорит Рик, - чем ты занимаешься?
- Выходным урегулированием, - отвечает тот.
Хол, которая в этот момент беседовала с Прис, оглядывается на них и переспрашивает «Как?» - но Роб не слышит ее или делает вид.
- Мы оба заняты в «Грейзр Корпс», - говорит Элисон Рику, бросив взгляд на Роба.
Роб, не глядя на Элисон, кивает в ее сторону:
- Мы работаем в Моральном Соответствии.
- Разрази меня гром, - говорит Рик. - А это что такое?
- Предварительное выявление узлов восходящего кризиса и реалитизация позитивных проблемозависимых угрозомодулированных контрмерных умозрительных наборов в рамках соответствующего статутарного и регуляторного пространства «задача-реакция», - выговаривает Роб на одном дыхании и окидывает взором остальных.
Гай и Хейз, которые завели спор о наркотиках, умолкают и смотрят на него.
Хол взирает сначала на Роба, потом на Элисон.
- Это такая шутка, - говорит она. - Это была шутка, да?
Элисон отвечает ей улыбкой.
- А что не так? - спрашивает Роб. - Я занимаюсь этим.
- Прости, чувак, - говорит Рик. - Я не гений.
- Думаю, мы поняли это из... - начинает Гай, но Хол, сидящая рядом, толкает его кулаком в бедро. - Ох бля, - произносит он, потирая ногу.
- Прости, - поспешно говорит Хол, - случилось жестче, чем я думала.
- У меня ж там ничего не осталось, Хол, - ворчит Гай, переводя дыхание. - Ебать ее нахуй мышечная масса. Мне приходится ссать сидя; не могу долго стоять на месте. Боже.
- Прости меня!
- В условиях широкого выбора современные транснациональные корпорации в основном заботятся об имидже, восприятии потребителей и моральной целостности бренда, - поясняет Элисон Рику. - В то время как остальные оправданно сосредоточены на незамедлительном выпуске продукции, позитивных квартальных результатах и повышении стоимости акций, у «Грейзра» имеется отдельное вертикально связанное подразделение, которое ориентировано на формирование облика компании в глазах общественности и всевозможных национальных и наднациональных регулирующих и лицензирующих органов, не в настоящий момент, но в обозримом будущем. Это своего рода функция CEO и правления в любой отрасли, однако «Грейзр», в сущности, признает, что имплицитность разрыва в позиционных привилегиях и инспирированном ремунерацией образе жизни между теми, кто занимает подобные должностные позиции, и основной клиентской базой концерна делает эту задачу трудновыполнимой в отсутствие специализированной внутренней эвристической структуры поддержки, обеспечивающей концептуальное производство, позиционный анализ и этическое руководство. - Она делает паузу и, наклонив голову, бросает короткий взгляд на Рика, глазеющего на нее с разинутым ртом. Элисон качает головой. - Нет? - Она пожимает плечами и хмурится. - Прости. Я не знаю, как это выразить еще проще без скатывания в банальности.
- Нда, - спустя мгновение бормочет себе под нос Хейз. - Вот, значит, как.
- Я думаю, Элисон имеет в виду, что они изучают пути развития своей компании, - говорит Прис, стискивая руку Рика. - Чтобы убедиться, что не случится ничего дурного.
- Они приглядывают за задницами своих боссов, - поясняет Хол Рику.
Гай изрекает:
- Вот пиздоболы.
Элисон разворачивается к Гаю:
- Ты, блядь, не возражаешь? Нет нужды в подобного рода выражениях.
Глядя на Рика, Гай делает глоток «Гиннесса» и произносит:
- Обидчивые пиздоболы.
- Ты уверен, что не хочешь вернуться с нами, Рик? - спрашивает Гай. - У нас подается холодный и горячий сарказм в каждой гребаной комнате.
Мы покинули «Мальчика мельника» и стоим сейчас на широкой дуге тротуара, ограничивающей пешеходный район Аппергейт; я сходил за «вольво», которая сейчас работает на холостом ходу на одном из парковочных мест для инвалидов (вполне законно; знак «Инвалид» для Гая мы получили больше года назад). Гай опирается на выдержанную в традиционном стиле черную урну, костыль его кренится, когда он склоняется над самокруткой и закрывает ее головой от дождя. Я достал из машины зонтик, однако он сказал мне, чтобы я не суетился, так что остаюсь рядом ждать, пока они закончат решать вопросы.
Дождь колотит по натянутой надо мной ткани. Если повернуть зонт вправо, так, чтобы его провисающая часть оказалась позади тебя, не будет заметно, что он сломан.
- Не, спасибо, приятель заберет меня через полчаса, - говорит Рик, поднимая свой воротник и держа над головой газету. - Мы собирались к нему, это рядом с Престоном. Он достал для меня лишнюю удочку; все нормально.
Пол посматривает из-под отороченного мехом капюшона своей белой парки в по-зимнему серое небо.
- Не поздновато ли будет идти на рыбалку к моменту, когда вы там окажетесь, а Рик?
- Действительно, уже темнеет, - замечает Хол и икает. От икоты ее тело дергается, она отворачивается, раздраженно топает ногой и испускает возглас недовольства. (Кстати, как ни странно, сейчас только половина четвертого.)
Роб и Элисон стоят под гигантским разноцветным зонтом корпорации «Грейзр». Они приехали на своей машине; Роб остался трезвым, а Элисон выпила мало.
- Не поздно, если рыбалка ночная, - ухмыляется Полу Рик.
- А, - произносит Пол. Он поворачивается к Прис, обеими руками держащейся за левое плечо Рика. - Он там не шифруется часом?
Прис смеется.
- Ты уверен, что не останешься? - спрашивает она, глядя на Рика.
- Да, чувак, - говорит Хейз, подходя к нему и поднимая правую руку, чтобы дать «пять». Рик покорно отвечает. - Чувствую себя весьма паршиво, реально паршиво. Я вижу, что должен был больше поднапрячься, понимаешь? Ну там предложить постель и все такое прочее. Просто эта моя спина, ты знаешь... Но ты бы вернулся. Возвращайся. Мы все еще, вроде как, могли бы поменяться комнатами, а? - говорит он, поглядывая на Прис.
- Нет, серьезно, - говорит Рик. - Проведите уикэнд вместе; со мной все будет в порядке. Если я поеду, то буду с вами как пятое колесо в телеге. Вы ведь как эти Монти-черти-Пайтон. Я был бы только не к месту.
- Нет! - восклицает Прис, практически повисая у него на руке. - Ты был бы великолепен!
- Ты бы вписался в самое яблочко, - говорит ему Хейз.
- Не слушай их нахуй, Рик, - бросает Гай, затягиваясь сигаретой. - Радуйся, что легко отделался. Я просто был слишком вежлив с ними. У этих ублюдков многолетний опыт. Лучше держись камешков в своей запруде, мужик.
- Да, - слышу я тихий голос Хол. Она отводит взгляд. - И пусть та будет неглубока и полна карпов.
Я складываю пятерку десятифунтовых банкнот, свежих, только из банка, и засовываю в сейф номер четыре, который являет собой собой дыру в бетоне за каминной плиткой у меня в комнате. Я улизнул и разменял их в отделении «Ллойдс» по соседству с пабом, пока они одевались и спорили о том, кто будет оплачивать счет (Пол сказал, что заплатит он, Роб с Элисон настаивали, что заплатят они, но в конечном итоге сумму поделили на троих; Хол оставила чаевые).
Всего у меня пять распределенных по комнате «сейфов» - так я зову их с детства, - плюс еще несколько разбросано по дому и в одной-двух хозяйственных пристройках. Насколько мне известно, ни один из них ни разу не был скомпрометирован. До того, который находится за оторванной каминной плиткой, добраться довольно легко, и он сравнительно просторен. Я выдолбил его в возрасте десяти или одиннадцати лет. Иногда я пользовался им, чтобы прятать еду; его максимальная вместимость - два стандартных батончика «Марс».
Еще один неплохой тайник находится в полом каркасе моей старинной железной кровати; нужно отвинтить латунный шарик у нижней левой ножки и нащупать неприметную черную нить, приклеенную изнутри суперклеем; ты осторожно тянешь за нее ее, а на другом конце - контейнер, похожий на гигантскую капсулу с лекарством. Он способен вместить один батончик «Марс».
Мне следует спуститься к остальным, однако для собственного спокойствия я быстро оглядываю всю комнату.
Моя комната - это моя гавань, моя цитадель. Много лет назад я приделал к двери задвижку, так что могу чувствовать себя здесь в полной безопасности, хотя Гай не из тех, кто входит без стука.
Кровать односпальная, но это нормально, потому что, не считая меня, спать на на ней некому. Ее небольшие размеры были для меня настоящим плюсом, так как на полу комнаты образовывалось больше свободного места для всяких вещей, типа имевшегося у меня когда-то набора «Скалекстрик» и полей битв, которые я сооружал из наброшенных на подушки и стопки книг простыней. На их просторах я играл со своими игрушечными солдатиками. Конечно, все эти штуки сейчас мне не интересны; по сути, они устарели для меня уже тогда, - как правило, получал я их в подарок на свой день рождения и Рождество, и это были сугубо те игрушки, которые взрослые люди вроде Гая мечтали иметь в моем возрасте, но не те, которые хотел я сам, - зато теперь вместо ничтожных кусков материи у меня есть компьютерные миры, подобно «HeroSpace» и прочим игровым средам разбросанные на облачных серверах по всему миру.
Моя текущая машина, - она стоит на старом туалетном столике в обрамлении двух складывающихся зеркал, - это Dell двухлетней давности с плоским экраном диагональю шестьдесят сантиметров. Прежде я всерьез заботился о начинке оборудования, самостоятельно собрав свой компьютер в возрасте четырнадцати лет, однако в наши дни это смотрится неуместным; техника - всего лишь ворота к открывающимся на той стороне пейзажам. Большие экраны и быстрые графические платы полезны, но они не компенсируют недостаток навыков или опыта.
Основные расходы, понесенные мною за последние годы, были связаны с тем, что я пользуюсь приличным широкополосным доступом в Интернет. Гай об этом даже не подозревает. Мне немного неловко от того, что к Сети подключен только Dell, а не весь дом по Wi-Fi, но мне она нужна для прохождения особо напряженных моментов в «HeroSpace», а информирование Гая о подключении может вызвать неудобные вопросы о том, откуда у меня деньги на Интернет. Это что-то вроде моего тайного высокоскоростного туннеля из дома в реальный мир и за его пределы.
У меня есть этажерка с кучей книг и старых игрушек, несколькими CD, айподом третьего поколения с треснутым экраном и док-станцией, а также комод с одеждой. Половицы прикрывает всего один коврик, весьма потертый. Он якобы персидский, хотя в действительности, если верить этикетке внизу, сделан в Бельгии. Другая принципиальная особенность моей комнаты, которой нет у других - это Действительно Полезные Контейнеры вместимостью от одной целых четырех десятых до шестидесяти четырех литров из полупрозрачного пластика, как отдельные, так и такие, которые можно объединять.
Я люблю контейнеры, которые вкладываются друг в друга. Я держу у себя пару картонных туб от бутылок из-под виски только по той причине, что одна из них так аккуратно входит в другую, что, когда вставляешь в большую тубу меньшую, вокруг последней плавно выходит воздух, и требуется целых четырнадцать секунд на то, чтобы медленно вставить ее до конца. Подозреваю, что даже поршни «вольво» не настолько тугие.
(c) Перевод Реоту (Rheo-TU), 2022