Иэн Бэнкс. Карьер. Перевод. 2 (3)
(продолжение)
- Эй, Кит, чувак, здорово. Как настроение? Чаи гоняешь?
Поскольку в настоящий момент я стою и помешиваю в кружке чай, пакетик которого дымится на сушилке рядом, то не уверен, что заявление Хейза требует даже самого поверхностного подтверждения. Решаю промолчать на свой страх и риск.
Все закончили завтракать, даже Гай, хотя он съел лишь половину кружки с яйцом и пожаловался на то, что было слишком много томатного соуса (это впервые). Я доел сосиску, которую оставил Хейз, кусочки бекона, снятые Элисон со своего рулета - в основном, жирные, но хорошо прожаренные, - а лучшей частью, если хотите знать, были три половинки тоста от разных тарелок с ломтиками и кусками другой всячины. Мне удалось поесть прямо по ходу уборки стола, когда все покинули кухню. Отмечу, что я внимательно наблюдаю за людьми, дабы убедиться, что те не чихнули над едой, не брызнули на нее слюной во время беседы и не клали в рот, вернув потом в тарелку обратно, нетронутой, но грязной.
Мне и в лучшие времена было не вполне уютно есть на глазах у людей, однако подобного рода зачистка остатков, - даже если в действительности речь идет лишь о том, чтобы не расходовать еду понапрасну, - со стороны может казаться вещью немного грустной; люди решают, что ты беден или у тебя - Господи ты Боже - Проблемы с Питанием. И на кружке с яйцом Гая я ставлю точку.
Зато теперь из-за Хейза я сбился с подсчета того, сколько вращений и обратных вращений ложкой выполнял, чтобы размешать молоко и сахар. Что ж; вероятно, я был в любом случае близок к результату.
- Привет, Хейз, - говорю я. Одет он в джинсы и все ту же футболку с надписью «Терапия?».
- Ага, - отвечает он. - Просто подумал; во сколько там Прис пошла увидеться с этим, мм-мм, как его там?
- Риком.
- Да, с ним.
Я копаюсь в памяти.
- Примерно в восемь пятнадцать, восемь тридцать?
- Точно, точно, да. А она говорила, когда вернется?
- Нет. Я думаю, мы все встретимся за ленчем.
- Точняк. Да, я понял. - Он морщит лицо. - Ты ведь не думаешь, что это надолго, а?
Я вглядываюсь в него. В конце концов пожимаю плечами и пью чай; порой хорошо на что-то опереться.
- Плохой знак, когда вы спите порознь, верно? Ладно, - Он почесывает затылок, поросший жидкими каштановыми волосами, - ты бы не... Но так и есть, понимаешь?
- Ага.
- Да, - ухмыляется он. - Да, - повторяет снова и делает глубокий вдох. - Итак, кассета, значит?
- Ага. Да. Кассета.
- Точняк; кассета.
- На ней секс-видео? - спрашиваю я его.
Глаза Хейза расширяются, а рот открывается.
- О да, однозначно. - Затем он хохочет и трясет головой. - Нет, не совсем. Но там есть некоторые... неудобные вещи. Мне было бы весьма обидно, если бы они, знаешь, выплыли наружу. - Он морщит нос. - Другим-то ничего; они, ну, понимаешь, в безопасности. Карьера. Деньги. Все это унылое конформистское дерьмо, - пожимает он плечами. - Я... я вроде как чуть больше... открыт, понимаешь? Более уязвим, так? Потому что отчасти хожу по краю. Я несколько... - Он вертит рукой. - несколько чувствителен к... некоторым людям, ты знаешь, касаемо занятий... публичных позиций, такого рода вещей. - Он кивает.
- Понимаю. (На самом деле нет.)
- Да, - посерьезнев, говорит Хейз. - И в общем... - Продолжая говорить, он принимается мягко и ритмично постукивать кулаком по спинке одного из кухонных стульев. Сейчас он на меня не смотрит; он смотрит на стол. - Это всего лишь, ну, как... о, блин, это реально злит, - говорит он со смехом, - но я взял и вышел из дома без бумажника, веришь ли? - Он похлопывает рукой по карману на бедре, смотрит на меня, а потом вновь отводит глаза. - Ладно, я хочу сказать, бумажник у меня сейчас с собой, но, знаешь, я забыл тут, ну, и бабки, и свою карточку.
Временами я чувствую себя Терминатором. Передо мной как бы разворачиваются строчки потенциально возможного диалога.
«Отвали, засранец» и «Узи девять миллиметров» явно неуместны, так что я решаю выбрать следующее:
- О Боже.
-Да, именно! - энергично кивая, восклицает Хейз. - Так что я подумал, ну, не мог бы ты мне просто ссудить шекель-другой, понимаешь, что я имею в виду, чувак?
- Дать взаймы немного денег?
- Я выпишу тебе чек, и все такое. Я всегда ношу в бумажнике запасной чек, так что это не проблема, я хочу сказать, вообще не проблема. Это, да, было бы очень здорово. Сотня... Сотня бы подошла. Черт, чувак, мне реально неудобно просить тебя об этом. Это так неудобно, но... - он оглядывается на дверь в кухню и немного понижает голос. - Ты же сейчас вроде как за главного в доме? - Он смотрит на меня, улыбается и пожимает плечами.
Я качаю головой:
- Не думаю, что у меня много наличных, Хейз, прости.
Его лицо вытягивается.
- Ох.
- Может, только пятерку мелочью.
- Ну, это было бы...
- Хотя... - Я перевожу взгляд наверх, чтобы создать видимость размышлений; я определенно уверен в том, что на потолке появилось новое пятно. - Мне потребуется монета в фунт для тележки с покупками, - говорю я ему. - А потом, на неделе, если придется везти Гая в больницу, там парковка. Ее нужно оплачивать на месте.
- О. О да. Да, я понял. Что ж, хорошо. Окей, ясно-понятно; облом. Забудь. Спасибо. - Хейз то ли с торжеством, то ли с сочувствием похлопывает по спинке стула, принимаясь отступать к двери. - Ладно, ладно, что ж; если у тебя образуются деньги, когда ты будешь выходить, ну или еще когда, то не мог бы ты, ну знаешь... - Он выжидающе смотрит на меня. Я отвечаю ему улыбкой. - Верно, - говорит он. - Да; верняк. Тогда давай. До скорого, крокодил. - Он выходит.
У меня есть печенье к чаю. На дне кружки образовался сиропный остаток частично растворившегося сахара.
Я знал, что недостаточно его размешал.
- Куда теперь?
- В «Алди».
- Думала, мы уже там были.
- Нет, не были.
- Уверен? А куда мы поехали вначале?
- В «Лидл».
- А.
- У них общие на семьдесят пять процентов буквы в названиях.
- Ладно. А зачем мы едем в «Алди»?
- За хлебом.
- Мы взяли хлеб в «Сейнсбери».
- Это был черный из непросеянной муки, для меня. Нам еще нужен простой белый для Гая.
Хол, сидящая позади, кивает в сторону.
- Там он есть.
Мне даже не нужно смотреть, куда она указала.
- Да, но не по акции.
Она щурится.
- Хлеб вроде не шибко дорог. - На ее лице возникает болезненное выражение. С годами я научился распознавать этот взгляд. Не обязательно от Холли, вообще.
- Да, - отвечаю я, - но он не по акции. В «Алди» на этой неделе он на двадцать пенсов дешевле.
- Двадцать пенсов? Стоит ли оно того? Сколько нам ехать до «Алди»?
- Одну целую четыре десятых километра. С учетом, что двигатель автомобиля уже прогрет, наш расход топлива, даже с учетом дополнительных восьмисот метров, потраченных на дорогу от «Алди» до дома, по сравнению с дорогой отсюда до дома...
- Нет нужды демонстрировать ход твоих мыслей, Кит, - говорит Холли, протягивая мне ладонь.
- Оно того стоит, - отвечаю я, и даю «пять».
- Будь по твоему. - Хол испускает вздох и устремляет взгляд в проход между сиденьями. - Это будет какая-то определенная касса? Твоя стратегия учитывает и это?
- Одна из касс самообслуживания, - киваю я. - Одна очередь; более эффективно. Вот зачем нам корзина.
Иная причина, по которой мне нравится совершать покупки в кассах самообслуживания, заключается в том, что у меня пока нет персональной банковской карты, поэтому я использую дебетовую карту Гая для оплаты продуктов, - обычно в первом супермаркете я получаю кэшбек, который трачу на дальнейшие покупки поменьше, - и испытываю куда меньше стресса, если пользуюсь машиной для считывания ПИН-кода, а не смотрю в глаза кассиру, сознавая, что технически имя на карте принадлежит не мне. От этого я потею, иногда путаюсь и, бывает, даже временно забываю ПИН-код.
Иногда машины бывают снисходительнее людей.
А сегодня обнаруживается, что в магазине появилась новая очередь для разных очередей. Что-то новенькое. Мы в нее встаем.
- Есть ли вообще смысл ездить за покупками в субботу? - спрашивает Хол, когда мы занимаем место за большой семьей с доверху набитой тележкой. Я ставлю нашу тяжелую, набитую до отказа корзину на пол таким образом, чтобы можно было ее подтолкнуть вперед, когда мы двинемся. - Я имею в виду, можно ведь делать покупки в любой день недели, разве нет? - говорит она. - Разве суббота не самый загруженный день?
- Да, но наиболее выгодные специальные предложения случаются по выходным, а к воскресенью некоторые из них подходят к концу. Я не ограничен во времени, поэтому могу себе позволить постоять в очередях.
- Ты занимаешься этим каждую неделю?
- Да. Как правило. Иногда этого бывает недостаточно, хотя я стараюсь избегать подобных ситуаций.
- На очереди уходит много дополнительного времени.
- Зато я выбираюсь из дома.
Хол смотрит на меня.
- Господи, да ты серьезно.
- Мы, конечно, могли бы заказывать доставку на дом, но мне не нравится предоставлять выбор свежих продуктов кому-то еще, на сборщиков нельзя положиться, и, теоретически, чтобы максимизировать экономию, нам следовало бы организовать шесть отдельных заказов, почти каждый из которых был бы слишком мал, чтобы рассчитывать на бесплатную доставку, так что...
- Ты действительно все это просчитал?
- Конечно. Это забавно.
Холли улыбается:
- Держу пари, что так.
- Я начинал с построения блок-схемы и подумывал о написании небольшой программы, однако сейчас я просто проделываю все это в своей голове. Основная проблема заключалась в том, чтобы убедить миссис Ганн в целесообразности моего подхода. По-видимому, она посещала в это время другие магазины, и вопрос ожидания не имел для нее значения. Иногда она вообще пропускала магазин, если в нем следовало купить всего одну-две вещи. Кроме того, думаю, ей не нравится, когда ее видят за покупками в «Алди» или «Лидл». - Тут я задумываюсь. - Или в «Паундшоп», - добавляю я.
- Ага, - говорит Холли. Она строит рожи маленькой девочке, которая громко плачет на раскладном сиденье тележки впереди. Мать игнорирует ее плач, ругая в это время другого ребенка.
- В особенности у нее были проблемы с результатами расчетов наилучшего порядка посещения местных супермаркетов, которые я проводил с целью сбалансировать приоритетность в обеспечении наиболее быстро распродаваемыми продуктами с минимизацией времени на согревание в машине тех из них, которые должны попасть в холодильник и, в особенности, в морозильник.
- Не шутишь? - Девочка на раскладном сиденье тележки перед нами перестала плакать. Вместо этого она пристально глядит на Хол, которая сейчас шевелит ушами и скашивает глаза.
- Это сезонное явление. Думаю, раньше миссис Г. это и смущало. Тогда она, казалось, была раздражена, однако, думаю, втайне только обрадовалась, когда я сообщил ей, что теперь могу водить машину и буду разбираться со всем самостоятельно.
- Мы использовали для этого жертвенный горошек, - говорит Хол, отворачиваясь от девочки, когда мать забирает ту из тележки и, обнимая, прижимает к плечу.
- Ты сказала, жертвенный горошек?
- Именно так.
Я покачал головой:
- Не знаком с этим термином. - Уже сказав это, я понимаю, что забыл о личном местоимении в начале предложения. Вероятно, это от того, что я взволнован; хотя успешная покупка придает мне сил, все эти походы по магазинам малость напрягают.
- Если бы ты отправился на пикник, - начала Хол, недовольно созерцая очередь перед нами, - или захватил шампанское в комнату летом, то тебе следовало бы купить пакет замороженного горошка и погрузить в него бутылку, чтобы сохранить ее охлажденной. Потом ты бы просто выбросил горох.
- Даже не удостоверившись, жив ли он еще?
- Он требуется тебе лишь для охлаждения, Кит. Выпивка важнее.
- Все-таки довольно расточительно.
- Ты берешь его ради бухла, Кит. Часто это связано с возможностью подцепить кого-нибудь, с кем вы вместе употребляете алкоголь. Выбросить дешевую пачку горошка - небольшая плата за все.
- Хм.
- Кстати. Как там поживает миссис Г.? Вчера я пыталась поговорить с ней, но она была на полную в режиме Теда.
- Режиме Теда?
- Тед и Ральф. Ну же? «Быстрое шоу», Пол Уайтхаус. «Я не знаю об этом, сор». Вероятно, цитируя фразу, Хол искажает голос, так, что тот кажется более мужским и, похоже, изображает ирландский акцент.
- Я думал, ты говоришь о «Теде», фильме об ожившем плюшевом медведе.
- Ах да, Сет, наш спец по соскам, - вздыхает Хол. - Нет. В общем, пожалуй, для восемнадцатилетнего отсылка уже непонятна. - Она качает головой. - Я имела в виду, что миссис Г. была вчера вечером неразговорчива. Мне просто интересно, как она.
- Она в порядке, - отвечаю я. Задумываюсь. - Наверное.
- Кто-нибудь еще помогает вам?
- К нам по-прежнему заглядывает миссис Уиллоуби. Теперь только раз в месяц.
- Я о Гае, - говорит Хол. - О его заболевании. - Она легко касается моей руки. В ее исполнении этот жест ощущается менее назойливым, нежели если бы его сделал кто-то еще.
- Он вернулся домой на время затишья и прекратил процедуры, - отвечаю я.
Я толкаю корзину по полу по мере того, как очередь продвигается вперед. Помимо прочего, я пользуюсь переполненной корзиной вместо более просторной тележки, потому что, стоит мне выбрать тележку, как у нее обнаруживается скрипучее колесо, и это меня извечно раздражает. Чтобы избежать подобной проблемы, приходится брать с собой на вылазки небольшую бутылочку с маслом.
- Ему определенно полегчало, - добавляю я. - Так говорит Гай, хотя мне кажется, что было довольно неплохо, когда в доме было больше людей, и мы сами возили его по больницам и отделениям, когда не было скорой. Раз в неделю Гая навещает доктор Чакрабарти. Обычно по вторникам или средам.
- Здорово, Китяра, - говорит мне один из сотрудников, занимающихся выкладкой товаров. Он расталкивает людей позади нас тележкой с упакованной в пленку паллетой. - Как ты?
- Спасибо, хорошо, - отвечаю я. - А ты?
- Все круть! - говорит он.
Я киваю в сторону очереди.
- У вас что-то вроде новой системы очередей?
Он закатывает глаза и мотает головой.
- Точняк. - Он толкает паллету вперед.
- Познакомься с... - начинаю я, но Клодж - его настоящее имя Колин - уже вне пределов досягаемости. Он выше, но намного худее меня, у него рыжие волосы и плохая кожа.
- Друг? - спрашивает Хол.
- Предположительно. Бывший коллега.
- Вы тут работали?
- На выкладке. Что-то вроде получения опыта работы.
- Это когда ты работаешь забесплатно либо получаешь пособие по безработице? Они так нуждаются в бесплатной рабочей силе?
- Мне сказали, что я получу ценный опыт.
- Вот, значит, как.
- Здесь я научился тому, что не следует предлагать, а затем в одностороннем порядке внедрять слишком много инноваций в сфере розничной торговли, поскольку это неизбежно негативно скажется на перспективах моего трудоустройства.
- Тебя уволили?
- Да. И мне было отказано в выплате пособия по безработице в течение шести недель.
- Иисусе.
- Ты знала, что в супермаркетах намеренно меняют планировку, чтобы людям, которым она уже знакома, приходилось заново бродить в поисках нужных товаров, и заодно покупать другие, на которые они натыкаются по пути?
- Да.
- Но ведь это неэффективно!
- Да, но зато это очень эффективно с точки зрения повышения прибыли. Ты просто смотришь на это не с той стороны.
- Я вроде бы понимаю это, но все равно нахожу отвратительным.
- Мы еще сделаем из тебя социалиста.
- Сомневаюсь; не думаю, что и это эффективно.
Очередь снова двигается вперед. Мы практически достигли места, где она разделяется, и незнакомый мне пожилой работник направляет людей к первой доступной кассе или зоне самообслуживания.
Мы стоим уже достаточно близко к последней, чтобы слышать тихий хор фраз, издаваемых записанным на чип женским голосом: «Следующий товар, пожалуйста», «Неопознанный товар в зоне упаковки», «Пожалуйста, вставьте карту или наличные», «Пожалуйста, ждите помощи, дежурный уже в пути», «Вы желаете получить кэшбек?», «Пожалуйста, введите ПИН-код» (конечно, в действительности это должно звучать как «Пожалуйста, введите ПИ-код», потому что «Н» означает «номер» - не сказал бы, что кто-то обращает на это внимание, даже руководство), “Пожалуйста, введите номер купона», «Пожалуйста, заберите сдачу», «Выданные купюры расположены под сканером», «Приятного вам дня».
В дополнение к этому слаженному нежному хору, кассовые аппараты исторгают приятные мелодичные звуки, разносящиеся над контролируемым хаосом очередей при выполнении каждого внесенного в программу действия.
Да, я утверждаю, что это музыка, и она прекрасна. Раньше мне нравилось приходить сюда в самые оживленные часы, только чтобы наслаждаться ею. Пожалуй, это также внесло отрицательную лепту в перспективы моего трудоустройства.
- Ты уже знаешь, что будешь делать, когда Гая не станет? - спрашивает Хол. Кажется, она понизила голос. - И что однажды тебе придется покинуть дом?
- Я думаю, что это зависит от слишком многих вещей, чтобы знать наверняка, - говорю я. - Гай может пойти на поправку, если рак снова войдет в стадию ремиссии. Кроме того, местная инициативная группа против расширения карьера подала петицию в высшую инстанцию и ждет решения по ней, так что, может, карьер оставят в покое. А даже если случится и то, и другое, я не знаю, сколько унаследую. Гай не скажет этого. Он говорит, это сложно, и вначале потребуется разобраться с долгами. Плюс, разумеется, остается еще эта проблема с доверенностью.
Гай начал судебное разбирательство по доверенности много лет назад, чтобы защитить мои интересы, когда я вырасту. Люди считали, что я вряд ли когда-нибудь сумею позаботиться о себе должным образом, что я буду психологически не годен к полноценному исполнению взрослых обязанностей. И миссис Уиллоуби, и Холли присягнули об обратном. Учитывая профессиональный статус миссис Уиллоуби, думаю, что ее слова обладали большим весом, однако и поддержка Хол была для меня немаловажной.
- Что? - спрашивает Хол. - Я думала, что с нею давно покончено!
- Рассмотрение дела отложили, но формально оно все еще открыто. Сейчас его исход зависит от местных властей. Миссис Уиллоуби утверждает, что беспокоиться не о чем, и они, скорее всего, завалены другими делами, чтобы заниматься еще и этим, и вероятно, оно так или иначе будет решено в мою пользу, хотя и не точно.
- Узнаю миссис Уиллоуби.
- Она просила передать привет.
- Передай ей привет от меня. И всего наилучшего.
- В июне она выходит на пенсию, но обещает, что будет следить за нашим делом и дальше, и если потребуется, охотно присягнет в суде еще раз.
- Это чушь собачья, Кит. О чем только думал Гай?
- Он думал о моих интересах. Видимо, как и все.
- О да, они все об этом говорят.
- Что еще? Думаю, ситуацию усложняет проблема с моей матерью.
- Дерьмо. Бьюсь об заклад, что так, - говорит Хол. Мы снова продвигаемся вперед.
Отчасти я чувствую себя неуверенно, не зная, кто моя мать.
Не знать, кто твой отец, не так уж необычно; не знать матери просто странно. Гай всегда утверждал, что он является моим отцом, и внешне я на него похож, особенно, когда был моложе, а потом, два года назад мы наконец сделали тест ДНК, который подтвердил отцовство - но Гай утверждал по-разному: что моя мать была эмигрировавшей в Австралию барменшей из давно закрытого паба в Бьюфорде; замужней аристократкой средних лет, находящейся где-то между сто пятидесятым и двухсотым местами в очереди на престол; путешественницей, которая ныне мирно обосновалась в графстве Карлоу (это в Ирландии); студенткой по обмену с американского Среднего Запада с невероятно суровой семьей, связанной с каким-то причудливым религиозным культом; а может быть, какая-нибудь случайная девушка / объект его страсти, воспоминание о которой буквально тут же выветрилось у него из головы, оставила меня как-то вечером на пороге его дома. (Он рассказывал, что пришел тогда пьяным из паба и предположил, что теплый сверток у него на крыльце - это доставка еды, о которой он забыл, и утверждает, что был сильно раздосадован, обнаружив внутри новорожденного младенца.)
Кстати, вот почему меня зовут Кит; это сокращение от Китченер, так как Гай обнаружил меня именно на кухне.
Еще он дал мне понять, что моей матерью вполне могла быть Хол, или Прис, или Элисон. Мне известно, что каждая из них сразу по окончании учебы пробыла около года за границей, так что это имело смысл. В дальнейшем Гай утверждал, что просто пошутил на этот счет, и поклялся, что будет хранить в тайне от них уже одно упоминание о нашем разговоре, однако зерно подозрения уже было заложено.
Правда, это не та тема, которой я бы хотел касаться. Я собираюсь ее сменить.
- Хейз попросил у меня денег взаймы, - говорю я Хол, - как раз перед тем, как мы отправились.
- Боже милостивый. Ты ему что-нибудь дал?
- Нет. Я солгал. Сказал, что у меня их нет. Правда, это была ложь только отчасти, но разница невелика.
- Он это делал прежде?
- Один раз. Пару лет назад он у нас бывал. Взял всего десятку, но это были все мои карманные деньги.
- Мудак. Он вернул их тебе?
- Нет.
- Что ж, ты правильно поступил. Наверное, следующей в его списке буду я, - улыбается она. - Не давай ему ничего.
- Я и не собирался.
- И еще... Я бы не стала говорить при нем, что у вас в доме есть опиаты. Так, на всякий случай.
- Окей. - За меня это уже сказал Гай.
- Хейз всегда был таким, Кит, - говорит Хол. - У него наверняка имелись проблемы, особенно, когда Прис ушла, но по большей части он их сам себе создает.
- Вам к номеру пять, пожалуйста! - обращается к семье с тележкой перед нами пожилой джентльмен. - Корзина; сюда, сюда! - говорит он нам, нелепо жестикулируя.
- Хейз был значительной частью моей жизни, и навсегда останется моим другом, - говорит мне Хол, пока мы проносим продукты через лазерный сканер в сопровождении писка и «Следующий товар, пожалуйста». - Однако давным-давно он преподал мне один важный жизненный урок.
- Жизненный урок? - переспрашиваю я, потому что для Хол это необычный речевой оборот.
Она кивает.
- Если ты готов доверить кому-нибудь свою жизнь, это еще не значит, что ты можешь доверить ему деньги. - Хол смотрит на меня и приподнимает брови.
- Я это запомню, - отвечаю я.
Сканер пищит.
(c) Перевод Реоту (Rheo-TU), 2022
- Эй, Кит, чувак, здорово. Как настроение? Чаи гоняешь?
Поскольку в настоящий момент я стою и помешиваю в кружке чай, пакетик которого дымится на сушилке рядом, то не уверен, что заявление Хейза требует даже самого поверхностного подтверждения. Решаю промолчать на свой страх и риск.
Все закончили завтракать, даже Гай, хотя он съел лишь половину кружки с яйцом и пожаловался на то, что было слишком много томатного соуса (это впервые). Я доел сосиску, которую оставил Хейз, кусочки бекона, снятые Элисон со своего рулета - в основном, жирные, но хорошо прожаренные, - а лучшей частью, если хотите знать, были три половинки тоста от разных тарелок с ломтиками и кусками другой всячины. Мне удалось поесть прямо по ходу уборки стола, когда все покинули кухню. Отмечу, что я внимательно наблюдаю за людьми, дабы убедиться, что те не чихнули над едой, не брызнули на нее слюной во время беседы и не клали в рот, вернув потом в тарелку обратно, нетронутой, но грязной.
Мне и в лучшие времена было не вполне уютно есть на глазах у людей, однако подобного рода зачистка остатков, - даже если в действительности речь идет лишь о том, чтобы не расходовать еду понапрасну, - со стороны может казаться вещью немного грустной; люди решают, что ты беден или у тебя - Господи ты Боже - Проблемы с Питанием. И на кружке с яйцом Гая я ставлю точку.
Зато теперь из-за Хейза я сбился с подсчета того, сколько вращений и обратных вращений ложкой выполнял, чтобы размешать молоко и сахар. Что ж; вероятно, я был в любом случае близок к результату.
- Привет, Хейз, - говорю я. Одет он в джинсы и все ту же футболку с надписью «Терапия?».
- Ага, - отвечает он. - Просто подумал; во сколько там Прис пошла увидеться с этим, мм-мм, как его там?
- Риком.
- Да, с ним.
Я копаюсь в памяти.
- Примерно в восемь пятнадцать, восемь тридцать?
- Точно, точно, да. А она говорила, когда вернется?
- Нет. Я думаю, мы все встретимся за ленчем.
- Точняк. Да, я понял. - Он морщит лицо. - Ты ведь не думаешь, что это надолго, а?
Я вглядываюсь в него. В конце концов пожимаю плечами и пью чай; порой хорошо на что-то опереться.
- Плохой знак, когда вы спите порознь, верно? Ладно, - Он почесывает затылок, поросший жидкими каштановыми волосами, - ты бы не... Но так и есть, понимаешь?
- Ага.
- Да, - ухмыляется он. - Да, - повторяет снова и делает глубокий вдох. - Итак, кассета, значит?
- Ага. Да. Кассета.
- Точняк; кассета.
- На ней секс-видео? - спрашиваю я его.
Глаза Хейза расширяются, а рот открывается.
- О да, однозначно. - Затем он хохочет и трясет головой. - Нет, не совсем. Но там есть некоторые... неудобные вещи. Мне было бы весьма обидно, если бы они, знаешь, выплыли наружу. - Он морщит нос. - Другим-то ничего; они, ну, понимаешь, в безопасности. Карьера. Деньги. Все это унылое конформистское дерьмо, - пожимает он плечами. - Я... я вроде как чуть больше... открыт, понимаешь? Более уязвим, так? Потому что отчасти хожу по краю. Я несколько... - Он вертит рукой. - несколько чувствителен к... некоторым людям, ты знаешь, касаемо занятий... публичных позиций, такого рода вещей. - Он кивает.
- Понимаю. (На самом деле нет.)
- Да, - посерьезнев, говорит Хейз. - И в общем... - Продолжая говорить, он принимается мягко и ритмично постукивать кулаком по спинке одного из кухонных стульев. Сейчас он на меня не смотрит; он смотрит на стол. - Это всего лишь, ну, как... о, блин, это реально злит, - говорит он со смехом, - но я взял и вышел из дома без бумажника, веришь ли? - Он похлопывает рукой по карману на бедре, смотрит на меня, а потом вновь отводит глаза. - Ладно, я хочу сказать, бумажник у меня сейчас с собой, но, знаешь, я забыл тут, ну, и бабки, и свою карточку.
Временами я чувствую себя Терминатором. Передо мной как бы разворачиваются строчки потенциально возможного диалога.
«Отвали, засранец» и «Узи девять миллиметров» явно неуместны, так что я решаю выбрать следующее:
- О Боже.
-Да, именно! - энергично кивая, восклицает Хейз. - Так что я подумал, ну, не мог бы ты мне просто ссудить шекель-другой, понимаешь, что я имею в виду, чувак?
- Дать взаймы немного денег?
- Я выпишу тебе чек, и все такое. Я всегда ношу в бумажнике запасной чек, так что это не проблема, я хочу сказать, вообще не проблема. Это, да, было бы очень здорово. Сотня... Сотня бы подошла. Черт, чувак, мне реально неудобно просить тебя об этом. Это так неудобно, но... - он оглядывается на дверь в кухню и немного понижает голос. - Ты же сейчас вроде как за главного в доме? - Он смотрит на меня, улыбается и пожимает плечами.
Я качаю головой:
- Не думаю, что у меня много наличных, Хейз, прости.
Его лицо вытягивается.
- Ох.
- Может, только пятерку мелочью.
- Ну, это было бы...
- Хотя... - Я перевожу взгляд наверх, чтобы создать видимость размышлений; я определенно уверен в том, что на потолке появилось новое пятно. - Мне потребуется монета в фунт для тележки с покупками, - говорю я ему. - А потом, на неделе, если придется везти Гая в больницу, там парковка. Ее нужно оплачивать на месте.
- О. О да. Да, я понял. Что ж, хорошо. Окей, ясно-понятно; облом. Забудь. Спасибо. - Хейз то ли с торжеством, то ли с сочувствием похлопывает по спинке стула, принимаясь отступать к двери. - Ладно, ладно, что ж; если у тебя образуются деньги, когда ты будешь выходить, ну или еще когда, то не мог бы ты, ну знаешь... - Он выжидающе смотрит на меня. Я отвечаю ему улыбкой. - Верно, - говорит он. - Да; верняк. Тогда давай. До скорого, крокодил. - Он выходит.
У меня есть печенье к чаю. На дне кружки образовался сиропный остаток частично растворившегося сахара.
Я знал, что недостаточно его размешал.
- Куда теперь?
- В «Алди».
- Думала, мы уже там были.
- Нет, не были.
- Уверен? А куда мы поехали вначале?
- В «Лидл».
- А.
- У них общие на семьдесят пять процентов буквы в названиях.
- Ладно. А зачем мы едем в «Алди»?
- За хлебом.
- Мы взяли хлеб в «Сейнсбери».
- Это был черный из непросеянной муки, для меня. Нам еще нужен простой белый для Гая.
Хол, сидящая позади, кивает в сторону.
- Там он есть.
Мне даже не нужно смотреть, куда она указала.
- Да, но не по акции.
Она щурится.
- Хлеб вроде не шибко дорог. - На ее лице возникает болезненное выражение. С годами я научился распознавать этот взгляд. Не обязательно от Холли, вообще.
- Да, - отвечаю я, - но он не по акции. В «Алди» на этой неделе он на двадцать пенсов дешевле.
- Двадцать пенсов? Стоит ли оно того? Сколько нам ехать до «Алди»?
- Одну целую четыре десятых километра. С учетом, что двигатель автомобиля уже прогрет, наш расход топлива, даже с учетом дополнительных восьмисот метров, потраченных на дорогу от «Алди» до дома, по сравнению с дорогой отсюда до дома...
- Нет нужды демонстрировать ход твоих мыслей, Кит, - говорит Холли, протягивая мне ладонь.
- Оно того стоит, - отвечаю я, и даю «пять».
- Будь по твоему. - Хол испускает вздох и устремляет взгляд в проход между сиденьями. - Это будет какая-то определенная касса? Твоя стратегия учитывает и это?
- Одна из касс самообслуживания, - киваю я. - Одна очередь; более эффективно. Вот зачем нам корзина.
Иная причина, по которой мне нравится совершать покупки в кассах самообслуживания, заключается в том, что у меня пока нет персональной банковской карты, поэтому я использую дебетовую карту Гая для оплаты продуктов, - обычно в первом супермаркете я получаю кэшбек, который трачу на дальнейшие покупки поменьше, - и испытываю куда меньше стресса, если пользуюсь машиной для считывания ПИН-кода, а не смотрю в глаза кассиру, сознавая, что технически имя на карте принадлежит не мне. От этого я потею, иногда путаюсь и, бывает, даже временно забываю ПИН-код.
Иногда машины бывают снисходительнее людей.
А сегодня обнаруживается, что в магазине появилась новая очередь для разных очередей. Что-то новенькое. Мы в нее встаем.
- Есть ли вообще смысл ездить за покупками в субботу? - спрашивает Хол, когда мы занимаем место за большой семьей с доверху набитой тележкой. Я ставлю нашу тяжелую, набитую до отказа корзину на пол таким образом, чтобы можно было ее подтолкнуть вперед, когда мы двинемся. - Я имею в виду, можно ведь делать покупки в любой день недели, разве нет? - говорит она. - Разве суббота не самый загруженный день?
- Да, но наиболее выгодные специальные предложения случаются по выходным, а к воскресенью некоторые из них подходят к концу. Я не ограничен во времени, поэтому могу себе позволить постоять в очередях.
- Ты занимаешься этим каждую неделю?
- Да. Как правило. Иногда этого бывает недостаточно, хотя я стараюсь избегать подобных ситуаций.
- На очереди уходит много дополнительного времени.
- Зато я выбираюсь из дома.
Хол смотрит на меня.
- Господи, да ты серьезно.
- Мы, конечно, могли бы заказывать доставку на дом, но мне не нравится предоставлять выбор свежих продуктов кому-то еще, на сборщиков нельзя положиться, и, теоретически, чтобы максимизировать экономию, нам следовало бы организовать шесть отдельных заказов, почти каждый из которых был бы слишком мал, чтобы рассчитывать на бесплатную доставку, так что...
- Ты действительно все это просчитал?
- Конечно. Это забавно.
Холли улыбается:
- Держу пари, что так.
- Я начинал с построения блок-схемы и подумывал о написании небольшой программы, однако сейчас я просто проделываю все это в своей голове. Основная проблема заключалась в том, чтобы убедить миссис Ганн в целесообразности моего подхода. По-видимому, она посещала в это время другие магазины, и вопрос ожидания не имел для нее значения. Иногда она вообще пропускала магазин, если в нем следовало купить всего одну-две вещи. Кроме того, думаю, ей не нравится, когда ее видят за покупками в «Алди» или «Лидл». - Тут я задумываюсь. - Или в «Паундшоп», - добавляю я.
- Ага, - говорит Холли. Она строит рожи маленькой девочке, которая громко плачет на раскладном сиденье тележки впереди. Мать игнорирует ее плач, ругая в это время другого ребенка.
- В особенности у нее были проблемы с результатами расчетов наилучшего порядка посещения местных супермаркетов, которые я проводил с целью сбалансировать приоритетность в обеспечении наиболее быстро распродаваемыми продуктами с минимизацией времени на согревание в машине тех из них, которые должны попасть в холодильник и, в особенности, в морозильник.
- Не шутишь? - Девочка на раскладном сиденье тележки перед нами перестала плакать. Вместо этого она пристально глядит на Хол, которая сейчас шевелит ушами и скашивает глаза.
- Это сезонное явление. Думаю, раньше миссис Г. это и смущало. Тогда она, казалось, была раздражена, однако, думаю, втайне только обрадовалась, когда я сообщил ей, что теперь могу водить машину и буду разбираться со всем самостоятельно.
- Мы использовали для этого жертвенный горошек, - говорит Хол, отворачиваясь от девочки, когда мать забирает ту из тележки и, обнимая, прижимает к плечу.
- Ты сказала, жертвенный горошек?
- Именно так.
Я покачал головой:
- Не знаком с этим термином. - Уже сказав это, я понимаю, что забыл о личном местоимении в начале предложения. Вероятно, это от того, что я взволнован; хотя успешная покупка придает мне сил, все эти походы по магазинам малость напрягают.
- Если бы ты отправился на пикник, - начала Хол, недовольно созерцая очередь перед нами, - или захватил шампанское в комнату летом, то тебе следовало бы купить пакет замороженного горошка и погрузить в него бутылку, чтобы сохранить ее охлажденной. Потом ты бы просто выбросил горох.
- Даже не удостоверившись, жив ли он еще?
- Он требуется тебе лишь для охлаждения, Кит. Выпивка важнее.
- Все-таки довольно расточительно.
- Ты берешь его ради бухла, Кит. Часто это связано с возможностью подцепить кого-нибудь, с кем вы вместе употребляете алкоголь. Выбросить дешевую пачку горошка - небольшая плата за все.
- Хм.
- Кстати. Как там поживает миссис Г.? Вчера я пыталась поговорить с ней, но она была на полную в режиме Теда.
- Режиме Теда?
- Тед и Ральф. Ну же? «Быстрое шоу», Пол Уайтхаус. «Я не знаю об этом, сор». Вероятно, цитируя фразу, Хол искажает голос, так, что тот кажется более мужским и, похоже, изображает ирландский акцент.
- Я думал, ты говоришь о «Теде», фильме об ожившем плюшевом медведе.
- Ах да, Сет, наш спец по соскам, - вздыхает Хол. - Нет. В общем, пожалуй, для восемнадцатилетнего отсылка уже непонятна. - Она качает головой. - Я имела в виду, что миссис Г. была вчера вечером неразговорчива. Мне просто интересно, как она.
- Она в порядке, - отвечаю я. Задумываюсь. - Наверное.
- Кто-нибудь еще помогает вам?
- К нам по-прежнему заглядывает миссис Уиллоуби. Теперь только раз в месяц.
- Я о Гае, - говорит Хол. - О его заболевании. - Она легко касается моей руки. В ее исполнении этот жест ощущается менее назойливым, нежели если бы его сделал кто-то еще.
- Он вернулся домой на время затишья и прекратил процедуры, - отвечаю я.
Я толкаю корзину по полу по мере того, как очередь продвигается вперед. Помимо прочего, я пользуюсь переполненной корзиной вместо более просторной тележки, потому что, стоит мне выбрать тележку, как у нее обнаруживается скрипучее колесо, и это меня извечно раздражает. Чтобы избежать подобной проблемы, приходится брать с собой на вылазки небольшую бутылочку с маслом.
- Ему определенно полегчало, - добавляю я. - Так говорит Гай, хотя мне кажется, что было довольно неплохо, когда в доме было больше людей, и мы сами возили его по больницам и отделениям, когда не было скорой. Раз в неделю Гая навещает доктор Чакрабарти. Обычно по вторникам или средам.
- Здорово, Китяра, - говорит мне один из сотрудников, занимающихся выкладкой товаров. Он расталкивает людей позади нас тележкой с упакованной в пленку паллетой. - Как ты?
- Спасибо, хорошо, - отвечаю я. - А ты?
- Все круть! - говорит он.
Я киваю в сторону очереди.
- У вас что-то вроде новой системы очередей?
Он закатывает глаза и мотает головой.
- Точняк. - Он толкает паллету вперед.
- Познакомься с... - начинаю я, но Клодж - его настоящее имя Колин - уже вне пределов досягаемости. Он выше, но намного худее меня, у него рыжие волосы и плохая кожа.
- Друг? - спрашивает Хол.
- Предположительно. Бывший коллега.
- Вы тут работали?
- На выкладке. Что-то вроде получения опыта работы.
- Это когда ты работаешь забесплатно либо получаешь пособие по безработице? Они так нуждаются в бесплатной рабочей силе?
- Мне сказали, что я получу ценный опыт.
- Вот, значит, как.
- Здесь я научился тому, что не следует предлагать, а затем в одностороннем порядке внедрять слишком много инноваций в сфере розничной торговли, поскольку это неизбежно негативно скажется на перспективах моего трудоустройства.
- Тебя уволили?
- Да. И мне было отказано в выплате пособия по безработице в течение шести недель.
- Иисусе.
- Ты знала, что в супермаркетах намеренно меняют планировку, чтобы людям, которым она уже знакома, приходилось заново бродить в поисках нужных товаров, и заодно покупать другие, на которые они натыкаются по пути?
- Да.
- Но ведь это неэффективно!
- Да, но зато это очень эффективно с точки зрения повышения прибыли. Ты просто смотришь на это не с той стороны.
- Я вроде бы понимаю это, но все равно нахожу отвратительным.
- Мы еще сделаем из тебя социалиста.
- Сомневаюсь; не думаю, что и это эффективно.
Очередь снова двигается вперед. Мы практически достигли места, где она разделяется, и незнакомый мне пожилой работник направляет людей к первой доступной кассе или зоне самообслуживания.
Мы стоим уже достаточно близко к последней, чтобы слышать тихий хор фраз, издаваемых записанным на чип женским голосом: «Следующий товар, пожалуйста», «Неопознанный товар в зоне упаковки», «Пожалуйста, вставьте карту или наличные», «Пожалуйста, ждите помощи, дежурный уже в пути», «Вы желаете получить кэшбек?», «Пожалуйста, введите ПИН-код» (конечно, в действительности это должно звучать как «Пожалуйста, введите ПИ-код», потому что «Н» означает «номер» - не сказал бы, что кто-то обращает на это внимание, даже руководство), “Пожалуйста, введите номер купона», «Пожалуйста, заберите сдачу», «Выданные купюры расположены под сканером», «Приятного вам дня».
В дополнение к этому слаженному нежному хору, кассовые аппараты исторгают приятные мелодичные звуки, разносящиеся над контролируемым хаосом очередей при выполнении каждого внесенного в программу действия.
Да, я утверждаю, что это музыка, и она прекрасна. Раньше мне нравилось приходить сюда в самые оживленные часы, только чтобы наслаждаться ею. Пожалуй, это также внесло отрицательную лепту в перспективы моего трудоустройства.
- Ты уже знаешь, что будешь делать, когда Гая не станет? - спрашивает Хол. Кажется, она понизила голос. - И что однажды тебе придется покинуть дом?
- Я думаю, что это зависит от слишком многих вещей, чтобы знать наверняка, - говорю я. - Гай может пойти на поправку, если рак снова войдет в стадию ремиссии. Кроме того, местная инициативная группа против расширения карьера подала петицию в высшую инстанцию и ждет решения по ней, так что, может, карьер оставят в покое. А даже если случится и то, и другое, я не знаю, сколько унаследую. Гай не скажет этого. Он говорит, это сложно, и вначале потребуется разобраться с долгами. Плюс, разумеется, остается еще эта проблема с доверенностью.
Гай начал судебное разбирательство по доверенности много лет назад, чтобы защитить мои интересы, когда я вырасту. Люди считали, что я вряд ли когда-нибудь сумею позаботиться о себе должным образом, что я буду психологически не годен к полноценному исполнению взрослых обязанностей. И миссис Уиллоуби, и Холли присягнули об обратном. Учитывая профессиональный статус миссис Уиллоуби, думаю, что ее слова обладали большим весом, однако и поддержка Хол была для меня немаловажной.
- Что? - спрашивает Хол. - Я думала, что с нею давно покончено!
- Рассмотрение дела отложили, но формально оно все еще открыто. Сейчас его исход зависит от местных властей. Миссис Уиллоуби утверждает, что беспокоиться не о чем, и они, скорее всего, завалены другими делами, чтобы заниматься еще и этим, и вероятно, оно так или иначе будет решено в мою пользу, хотя и не точно.
- Узнаю миссис Уиллоуби.
- Она просила передать привет.
- Передай ей привет от меня. И всего наилучшего.
- В июне она выходит на пенсию, но обещает, что будет следить за нашим делом и дальше, и если потребуется, охотно присягнет в суде еще раз.
- Это чушь собачья, Кит. О чем только думал Гай?
- Он думал о моих интересах. Видимо, как и все.
- О да, они все об этом говорят.
- Что еще? Думаю, ситуацию усложняет проблема с моей матерью.
- Дерьмо. Бьюсь об заклад, что так, - говорит Хол. Мы снова продвигаемся вперед.
Отчасти я чувствую себя неуверенно, не зная, кто моя мать.
Не знать, кто твой отец, не так уж необычно; не знать матери просто странно. Гай всегда утверждал, что он является моим отцом, и внешне я на него похож, особенно, когда был моложе, а потом, два года назад мы наконец сделали тест ДНК, который подтвердил отцовство - но Гай утверждал по-разному: что моя мать была эмигрировавшей в Австралию барменшей из давно закрытого паба в Бьюфорде; замужней аристократкой средних лет, находящейся где-то между сто пятидесятым и двухсотым местами в очереди на престол; путешественницей, которая ныне мирно обосновалась в графстве Карлоу (это в Ирландии); студенткой по обмену с американского Среднего Запада с невероятно суровой семьей, связанной с каким-то причудливым религиозным культом; а может быть, какая-нибудь случайная девушка / объект его страсти, воспоминание о которой буквально тут же выветрилось у него из головы, оставила меня как-то вечером на пороге его дома. (Он рассказывал, что пришел тогда пьяным из паба и предположил, что теплый сверток у него на крыльце - это доставка еды, о которой он забыл, и утверждает, что был сильно раздосадован, обнаружив внутри новорожденного младенца.)
Кстати, вот почему меня зовут Кит; это сокращение от Китченер, так как Гай обнаружил меня именно на кухне.
Еще он дал мне понять, что моей матерью вполне могла быть Хол, или Прис, или Элисон. Мне известно, что каждая из них сразу по окончании учебы пробыла около года за границей, так что это имело смысл. В дальнейшем Гай утверждал, что просто пошутил на этот счет, и поклялся, что будет хранить в тайне от них уже одно упоминание о нашем разговоре, однако зерно подозрения уже было заложено.
Правда, это не та тема, которой я бы хотел касаться. Я собираюсь ее сменить.
- Хейз попросил у меня денег взаймы, - говорю я Хол, - как раз перед тем, как мы отправились.
- Боже милостивый. Ты ему что-нибудь дал?
- Нет. Я солгал. Сказал, что у меня их нет. Правда, это была ложь только отчасти, но разница невелика.
- Он это делал прежде?
- Один раз. Пару лет назад он у нас бывал. Взял всего десятку, но это были все мои карманные деньги.
- Мудак. Он вернул их тебе?
- Нет.
- Что ж, ты правильно поступил. Наверное, следующей в его списке буду я, - улыбается она. - Не давай ему ничего.
- Я и не собирался.
- И еще... Я бы не стала говорить при нем, что у вас в доме есть опиаты. Так, на всякий случай.
- Окей. - За меня это уже сказал Гай.
- Хейз всегда был таким, Кит, - говорит Хол. - У него наверняка имелись проблемы, особенно, когда Прис ушла, но по большей части он их сам себе создает.
- Вам к номеру пять, пожалуйста! - обращается к семье с тележкой перед нами пожилой джентльмен. - Корзина; сюда, сюда! - говорит он нам, нелепо жестикулируя.
- Хейз был значительной частью моей жизни, и навсегда останется моим другом, - говорит мне Хол, пока мы проносим продукты через лазерный сканер в сопровождении писка и «Следующий товар, пожалуйста». - Однако давным-давно он преподал мне один важный жизненный урок.
- Жизненный урок? - переспрашиваю я, потому что для Хол это необычный речевой оборот.
Она кивает.
- Если ты готов доверить кому-нибудь свою жизнь, это еще не значит, что ты можешь доверить ему деньги. - Хол смотрит на меня и приподнимает брови.
- Я это запомню, - отвечаю я.
Сканер пищит.
(c) Перевод Реоту (Rheo-TU), 2022