Свинорылы
Явились и по мою душу.
"Нервы мои были уже взведены до предела, и решительно шагнув ближе к двери, я поднял фонарь над головой и в какое-то мгновение убедился в том, что помещение пусто, - если не считать кирпичных опор, поддерживавших тяжелые каменные плиты пола. Я уже собирался уйти, уверенный в том, что ошибся; но тут свет фонаря отразился в двух ярких точках за высоким окном. Я постоял, приглядываясь, и тут они шевельнулись, поблескивая то красным, то зеленым огнем. Я понял - это глаза.
А потом за окном проступил силуэт одной из тварей: она держалась за прутья решетки и лезла вверх."
У.Х.Ходжсон, "Дом в Порубежье", перевод Ю.Соколова.
Сначала это были люди. Плохие подростки, которые осаждали наш дом. Мы - я и родители - оборонялись от них, как могли, но это не удавалось, несмотря на их малую численность - два человека, а, может, даже и один, который столь быстро перемещался, возникая то здесь, то там, что мог заменить собой целую банду. Короткая стрижка прозрачным ежиком, толстое наглое лицо, изуродованное шрамом наискось... Он за что-то невзлюбил нас... или наш дом - и жаждал поквитаться, взрывая окружающий сад, целясь в стекла увесистыми камнями. По-моему, мы убили его. Застрелили вандала из ружья. Но он вернулся. Вернулись они.
Черным хрюкающим стадом. Страшные свиные морды, раздувшиеся и словно сочащиеся глянцево-черным гноем. Сгорбленные антропоморфные существа, чумные подземные жители: с тел обваливаются ошметки грязи, кривые пальцы точно ищут свет наощупь, на плечах вместо человеческих голов - хрюкающие рыла.
Дом незаметно наполнился другими людьми. Возможно, это обстоятельство подстегивало страх - он словно передался нам вместе с окружающей паникой. Свинорылы лезли в сад, с грохотом карабкались по крыше, глумливо щерились в спешно заколачиваемые окна. Наш дом был большим: хотя в нем был всего один этаж, под полом его имелись достаточно глубокие погреба; спустившись туда, кто-то из нас заслышал хрюканье во мраке и опрометью бросился прочь.
Наверху еще не стемнело. В затаенной надежде покинуть дом мы распахнули дверь, однако тут же увидели в саду сразу нескольких тварей, черные пятна которых мелькали среди деревьев. Они гнали людей.
Захлопываем дверь. Тут же - истошные крики помощи и грохот барабанящих по доскам рук. Приоткрываем. Девицы в серых кринолинах одна за другой вваливаются в дом; черная клыкастая харя на мгновение возникает за спиной последней - снова захлопываем дверь и изо всех сил налегаем, превозмогая нечеловеческую силу с той стороны.
Короткая передышка. В гостиную; я за чем-то иду в гостиную. Там старуха. Уже мертвая. Свесила голову на грудь, будто уснула. За прямоугольным дощатым столом с ней двое. Пируют. У старухи вино в золоченом кубке и в тарелке какая-то гнусная бурда, по которой ползают мухи.
Старуха мертва. Неужели вы не видите этого?!
Старуху выносят.
Я выхожу следом. Приподняв полосу развевающегося тюля, выглядываю в одно из незаколоченных окон. На крыльце перед домом лежит громадный труп. Человека? Животного? Тело сверху донизу покрыто потеками чего-то кислотно-желтого; и даже несмотря на то, что нас разделяет оконное стекло, я все равно ощущаю источаемую им тошнотворную гнилую вонь.
Мертвую старуху несут наверх. На крышу небольшой пристройки слева от входа. Пытаюсь остановить людей, убеждая, что снаружи небезопасно. Все в порядке, говорят они, распахивая передо мной окно. Забраться сюда свинорылы не могут.
Тело укладывают на раскаленное кровельное железо. Рядом разворачивается площадка для барбекю. Жарится мясо. Покачивается на слабом ветерке сохнущее на веревках белье. До меня доносится сладковатый запах жарящегося мяса - и я вдруг преисполняюсь неизбывной ненависти ко всем этим людям, сдавшимся на милость животных, принявшим навязанные ими правила игры...
...Зажигаю фонарик. Куда же я попал?.. На часах 5:35 утра. Где бы я ни был, время идти дальше. Работа - волк.
"Нервы мои были уже взведены до предела, и решительно шагнув ближе к двери, я поднял фонарь над головой и в какое-то мгновение убедился в том, что помещение пусто, - если не считать кирпичных опор, поддерживавших тяжелые каменные плиты пола. Я уже собирался уйти, уверенный в том, что ошибся; но тут свет фонаря отразился в двух ярких точках за высоким окном. Я постоял, приглядываясь, и тут они шевельнулись, поблескивая то красным, то зеленым огнем. Я понял - это глаза.
А потом за окном проступил силуэт одной из тварей: она держалась за прутья решетки и лезла вверх."
У.Х.Ходжсон, "Дом в Порубежье", перевод Ю.Соколова.
Сначала это были люди. Плохие подростки, которые осаждали наш дом. Мы - я и родители - оборонялись от них, как могли, но это не удавалось, несмотря на их малую численность - два человека, а, может, даже и один, который столь быстро перемещался, возникая то здесь, то там, что мог заменить собой целую банду. Короткая стрижка прозрачным ежиком, толстое наглое лицо, изуродованное шрамом наискось... Он за что-то невзлюбил нас... или наш дом - и жаждал поквитаться, взрывая окружающий сад, целясь в стекла увесистыми камнями. По-моему, мы убили его. Застрелили вандала из ружья. Но он вернулся. Вернулись они.
Черным хрюкающим стадом. Страшные свиные морды, раздувшиеся и словно сочащиеся глянцево-черным гноем. Сгорбленные антропоморфные существа, чумные подземные жители: с тел обваливаются ошметки грязи, кривые пальцы точно ищут свет наощупь, на плечах вместо человеческих голов - хрюкающие рыла.
Дом незаметно наполнился другими людьми. Возможно, это обстоятельство подстегивало страх - он словно передался нам вместе с окружающей паникой. Свинорылы лезли в сад, с грохотом карабкались по крыше, глумливо щерились в спешно заколачиваемые окна. Наш дом был большим: хотя в нем был всего один этаж, под полом его имелись достаточно глубокие погреба; спустившись туда, кто-то из нас заслышал хрюканье во мраке и опрометью бросился прочь.
Наверху еще не стемнело. В затаенной надежде покинуть дом мы распахнули дверь, однако тут же увидели в саду сразу нескольких тварей, черные пятна которых мелькали среди деревьев. Они гнали людей.
Захлопываем дверь. Тут же - истошные крики помощи и грохот барабанящих по доскам рук. Приоткрываем. Девицы в серых кринолинах одна за другой вваливаются в дом; черная клыкастая харя на мгновение возникает за спиной последней - снова захлопываем дверь и изо всех сил налегаем, превозмогая нечеловеческую силу с той стороны.
Короткая передышка. В гостиную; я за чем-то иду в гостиную. Там старуха. Уже мертвая. Свесила голову на грудь, будто уснула. За прямоугольным дощатым столом с ней двое. Пируют. У старухи вино в золоченом кубке и в тарелке какая-то гнусная бурда, по которой ползают мухи.
Старуха мертва. Неужели вы не видите этого?!
Старуху выносят.
Я выхожу следом. Приподняв полосу развевающегося тюля, выглядываю в одно из незаколоченных окон. На крыльце перед домом лежит громадный труп. Человека? Животного? Тело сверху донизу покрыто потеками чего-то кислотно-желтого; и даже несмотря на то, что нас разделяет оконное стекло, я все равно ощущаю источаемую им тошнотворную гнилую вонь.
Мертвую старуху несут наверх. На крышу небольшой пристройки слева от входа. Пытаюсь остановить людей, убеждая, что снаружи небезопасно. Все в порядке, говорят они, распахивая передо мной окно. Забраться сюда свинорылы не могут.
Тело укладывают на раскаленное кровельное железо. Рядом разворачивается площадка для барбекю. Жарится мясо. Покачивается на слабом ветерке сохнущее на веревках белье. До меня доносится сладковатый запах жарящегося мяса - и я вдруг преисполняюсь неизбывной ненависти ко всем этим людям, сдавшимся на милость животных, принявшим навязанные ими правила игры...
...Зажигаю фонарик. Куда же я попал?.. На часах 5:35 утра. Где бы я ни был, время идти дальше. Работа - волк.