8 апреля. Город. Вечер
В 12:29 возвращаюсь домой с прогулки. Если не считать кратковременных вылазок за продуктами, то на улице я не бывал давно. Осмотрелся, вспомнив про фотоаппарат. Всюду грязь. Можно было и не выходить.
Мужчина показывает ребенку открывающийся с моста вид. В пяти шагах от них сошедший снег обнажил труп кошки, Животное вытянулось, пасть оскалена в безмолвном крике. Должно быть, ее застало снегопадом в прошлом году, и она не смогла выбраться из сугроба. Я хотел ее заснять, но постеснялся людей.
Зря.
Магазин электроники, куда я надеялся попасть, оказался закрыт, как и его сайт. Филиал тоже - правда, с пометкой «на инвентаризацию». С трудом верится, впрочем, что он еще откроется. Это магазин старого образца, где с покупателями обращаются, как с дерьмом, - сам был свидетелем сцены между пожилой покупательницей и администратором, - и не обменивают товар.
12:49. Подхожу к окну, смотрю на термометр. За утро температура упала - до двадцати шести градусов, с тридцати. Решился сегодня выйти в летней куртке, только шапку захватил с собой. Не замерз. Люди, которые попадались мне навстречу, были одеты еще «легче». Сорока нашептала кому-то, что скоро лето.
Загаженнная белыми отметинами кормушка для птиц пустует. Должно быть, разлетелись гнезда строить.
А у меня нет своего гнезда. И есть, и нет. Я по-прежнему ощущаю себя в этом доме чужим. Неразобранные вещи, нераспакованные книги...
Подобрал на балконе с пола мертвого паука. Он не пережил эту зиму. Рядом в стекло бьется ополоумевшая от счастья и света муха. Мухи любят дерьмо; полагаю, оно где-то рядом.
Я завидую живущей за стенкой семье. Такие счастливые, дружные, шумные.
Зашел в книжный. Покупателя на входе встречает вывеска с информацией об акции: через две недели состоится распродажа с 30%-ной скидкой. Предупреждение своевременное, ибо от цен покупателя может хватить инфаркт. «Страна коров» стоит 960 рублей. Новый Гейман - 600. Я был бы не против купить Геймана, эту публицистику его, вот только буду ли я читать?..
Изучил собрание сочинений Лавкрафта, повздыхал. Шутка ли, впервые в жизни увидел всего Лавкрафта на одной полке. Пять томов в серии «Большие книги». Захотелось выбросить все, что у меня есть - два купленных давным-давно сборника рассказов и еще один, который сделал сам когда-то - и поставить себе на полку это чудо вместо них...
Но ведь я не прочитаю его. Книги так и будут пылиться. Как у всех этих людей, которые хвастаются книгами под стеклом гостям - смотрите, какие мы начитанные! Только у меня и гостей нет. Просто бумага, которая будет медленно гнить - вот, что такое эти книги.
Как противно.
Забрал в кинотеатре афишку «Времени первых». Очень красиво сделано: два лица, черное и белое, смотрят друг на друга. Вспомнил, как вчера на работе лучшие друзья Т. и Р. обсуждали поход в кино, в т.ч. и на этот фильм. Хорошие люди. Я завидую их дружбе. Они готовы обсуждать все на свете - от футбола до шмоток, и не важно, что первая не интересуется футболом, а второй - шмотками. Просто им хорошо друг с другом. Ворчун Р. и девочка-песня Т..
В 16:18 пообедал паленой кашей - теперь уже не кашей с паленым хлебом, а просто паленой кашей. Надеюсь, что мне удастся очистить кастрюлю. Было бы жалко ее терять.
Следы на окнах: голуби оставили свои отметины. Точно бомбы разорвались. Возвращаюсь домой, включаю Интернет. У меня в руках миллион возможностей, а я ими не пользуюсь.
Пообщались с С. во второй половине дня (параллельно я перепечатывал написанный утром текст). Ума не приложу, как ей достает терпения со мной возиться, когда мы в сотый раз проходим по тому же кругу: она делится новостями, я делюсь новостями, я жалуюсь на жизнь.
Очень жаль, что в «аське» у меня только три контакта, из которых один - я сам. Но что-то подсказывает мне, что люди нынче этим мессенджером не пользуются, а общаются как-то по-иному. Либо я просто неприятная личность, но, даже с учетом присущей мне доли самокритики, рискну заметить: в мире есть куда больше людей, которые еще более неприятны.
Одиночество невыносимо. Тяжело существовать без общения.
Думаю, если желудок меня не доконает, то за него это сделает горло. Я постоянно молчу, и это значит, что когда-нибудь мои голосовые связки атрофируются.
В связи с этим, кстати, можно записать: я думал о том, чтобы вести звуковой дневник, как агент Купер. Но это требует большого умения формулировать свои мысли - у меня же ждесь все черкано-перечеркано.
16:34.
В 17:46 отключился... Ужасно хочется спать... Лучше выспаться сейчас, чем вечером - я ведь не все еще перепечатал...
Проснулся в 19:42. Собственно говоря, я и не спал. Как только выключил компьютер и попытался забыться сном, спать почему-то хотеться перестало. Так пролежал до восьми вечера.
Открыв ЖЖ, с удивлением обнаружил комментарии у себя в дневнике. Видимо, людей задело то, что ко мне не подступиться - именно такое впечатление, судя по всему, создают у них мои записи. Мне об этом и С. говорила. Я... я на самом деле хочу нравиться людям, понимаете? Но я не хочу расставаться при этом с самим собой. Было уже такое: проходили, знаем. Пишу о вещах, которые абсолютно меня не задевают, только от того, что с каждым годом желающих со мной общаться становится все меньше. Но читателей от этого не прибавляется, и от этого мне по-прежнему плохо.
Я слишком зависим от людей. Это моя проблема, моя беда. Дело не в интернет-зависимости.
Думаю, что в конце концов я пришел к жесткому выводу: чтобы привязанность к людям не мучила, ее следует просто-напросто отвергать. Не людей. Вот это вот чувство, которое побуждает меня к ним тянуться.
Лучше никого не любить, чем любить и быть обманутым.
Я хочу попросить прощения у тех, кого сейчас это задевает. Я не со зла. Вы мне действительно нравитесь. Но... должна же быть какая-то дистанция? Должна же?..
Мужчина показывает ребенку открывающийся с моста вид. В пяти шагах от них сошедший снег обнажил труп кошки, Животное вытянулось, пасть оскалена в безмолвном крике. Должно быть, ее застало снегопадом в прошлом году, и она не смогла выбраться из сугроба. Я хотел ее заснять, но постеснялся людей.
Зря.
Магазин электроники, куда я надеялся попасть, оказался закрыт, как и его сайт. Филиал тоже - правда, с пометкой «на инвентаризацию». С трудом верится, впрочем, что он еще откроется. Это магазин старого образца, где с покупателями обращаются, как с дерьмом, - сам был свидетелем сцены между пожилой покупательницей и администратором, - и не обменивают товар.
12:49. Подхожу к окну, смотрю на термометр. За утро температура упала - до двадцати шести градусов, с тридцати. Решился сегодня выйти в летней куртке, только шапку захватил с собой. Не замерз. Люди, которые попадались мне навстречу, были одеты еще «легче». Сорока нашептала кому-то, что скоро лето.
Загаженнная белыми отметинами кормушка для птиц пустует. Должно быть, разлетелись гнезда строить.
А у меня нет своего гнезда. И есть, и нет. Я по-прежнему ощущаю себя в этом доме чужим. Неразобранные вещи, нераспакованные книги...
Подобрал на балконе с пола мертвого паука. Он не пережил эту зиму. Рядом в стекло бьется ополоумевшая от счастья и света муха. Мухи любят дерьмо; полагаю, оно где-то рядом.
Я завидую живущей за стенкой семье. Такие счастливые, дружные, шумные.
Зашел в книжный. Покупателя на входе встречает вывеска с информацией об акции: через две недели состоится распродажа с 30%-ной скидкой. Предупреждение своевременное, ибо от цен покупателя может хватить инфаркт. «Страна коров» стоит 960 рублей. Новый Гейман - 600. Я был бы не против купить Геймана, эту публицистику его, вот только буду ли я читать?..
Изучил собрание сочинений Лавкрафта, повздыхал. Шутка ли, впервые в жизни увидел всего Лавкрафта на одной полке. Пять томов в серии «Большие книги». Захотелось выбросить все, что у меня есть - два купленных давным-давно сборника рассказов и еще один, который сделал сам когда-то - и поставить себе на полку это чудо вместо них...
Но ведь я не прочитаю его. Книги так и будут пылиться. Как у всех этих людей, которые хвастаются книгами под стеклом гостям - смотрите, какие мы начитанные! Только у меня и гостей нет. Просто бумага, которая будет медленно гнить - вот, что такое эти книги.
Как противно.
Забрал в кинотеатре афишку «Времени первых». Очень красиво сделано: два лица, черное и белое, смотрят друг на друга. Вспомнил, как вчера на работе лучшие друзья Т. и Р. обсуждали поход в кино, в т.ч. и на этот фильм. Хорошие люди. Я завидую их дружбе. Они готовы обсуждать все на свете - от футбола до шмоток, и не важно, что первая не интересуется футболом, а второй - шмотками. Просто им хорошо друг с другом. Ворчун Р. и девочка-песня Т..
В 16:18 пообедал паленой кашей - теперь уже не кашей с паленым хлебом, а просто паленой кашей. Надеюсь, что мне удастся очистить кастрюлю. Было бы жалко ее терять.
Следы на окнах: голуби оставили свои отметины. Точно бомбы разорвались. Возвращаюсь домой, включаю Интернет. У меня в руках миллион возможностей, а я ими не пользуюсь.
Пообщались с С. во второй половине дня (параллельно я перепечатывал написанный утром текст). Ума не приложу, как ей достает терпения со мной возиться, когда мы в сотый раз проходим по тому же кругу: она делится новостями, я делюсь новостями, я жалуюсь на жизнь.
Очень жаль, что в «аське» у меня только три контакта, из которых один - я сам. Но что-то подсказывает мне, что люди нынче этим мессенджером не пользуются, а общаются как-то по-иному. Либо я просто неприятная личность, но, даже с учетом присущей мне доли самокритики, рискну заметить: в мире есть куда больше людей, которые еще более неприятны.
Одиночество невыносимо. Тяжело существовать без общения.
Думаю, если желудок меня не доконает, то за него это сделает горло. Я постоянно молчу, и это значит, что когда-нибудь мои голосовые связки атрофируются.
В связи с этим, кстати, можно записать: я думал о том, чтобы вести звуковой дневник, как агент Купер. Но это требует большого умения формулировать свои мысли - у меня же ждесь все черкано-перечеркано.
16:34.
В 17:46 отключился... Ужасно хочется спать... Лучше выспаться сейчас, чем вечером - я ведь не все еще перепечатал...
Проснулся в 19:42. Собственно говоря, я и не спал. Как только выключил компьютер и попытался забыться сном, спать почему-то хотеться перестало. Так пролежал до восьми вечера.
Открыв ЖЖ, с удивлением обнаружил комментарии у себя в дневнике. Видимо, людей задело то, что ко мне не подступиться - именно такое впечатление, судя по всему, создают у них мои записи. Мне об этом и С. говорила. Я... я на самом деле хочу нравиться людям, понимаете? Но я не хочу расставаться при этом с самим собой. Было уже такое: проходили, знаем. Пишу о вещах, которые абсолютно меня не задевают, только от того, что с каждым годом желающих со мной общаться становится все меньше. Но читателей от этого не прибавляется, и от этого мне по-прежнему плохо.
Я слишком зависим от людей. Это моя проблема, моя беда. Дело не в интернет-зависимости.
Думаю, что в конце концов я пришел к жесткому выводу: чтобы привязанность к людям не мучила, ее следует просто-напросто отвергать. Не людей. Вот это вот чувство, которое побуждает меня к ним тянуться.
Лучше никого не любить, чем любить и быть обманутым.
Я хочу попросить прощения у тех, кого сейчас это задевает. Я не со зла. Вы мне действительно нравитесь. Но... должна же быть какая-то дистанция? Должна же?..