7.1. Текущая ситуация с трансформацией пространства-времени
О трансформации пространства-времени в мире Разума я говорил на конференции наших ноосферистов. Тезисы есть тезисы - всего в них не скажешь, особенно тогда, когда, как в данном случае, излагается что-то сложное и принципиально новое - когда делается попытка выйти за редукционную границу традиционных представлений о понятии времени, которое кажется нам настолько интуитивно ясным, что не требует каких-то особых разъяснений; однако, относительность таких основных понятий как пространство и время, была отмечена еще Кантом в его «Критике чистого разума». В главе «Трансцендентальная эстетика» он пишет:
Пространство вовсе не представляет свойства каких-либо вещей самих по себе, ибо пространство есть не что иное, как только форма для наших чувств от всех внешних явлений, т.е. это субъективное условие, рожденное чувственностью разума. Следовательно, только с точки зрения человека мы можем говорить о пространстве и протяженности. Также и время не есть нечто такое, что существовало бы само по себе или было бы присуще вещам как объективно присущее им свойство - и время тоже есть ни что иное, как форма внутреннего чувства, т.е. это плод созерцания нас самих и нашего внутреннего состояния.
Как бы продолжая начатое Кантом дело, которое мы назвали кантианским переворотом, Г.В.Ф.Гегель в самом начале пути по созданию своей философской системы в Йенских лекциях (1806) по-своему зафиксировал начало этого переворота:
Господа! Мы живем в особенное время, в эпоху брожения, когда дух вырвался вперед и, оставив свою прежнюю оболочку, он обретает новую форму. Вся масса бывших до сих пор в употреблении идей и понятий пришла в движение; расторглись, словно в ночном кошмаре, мирские связи. Готовится новое явление духа, и кому, как не философии, надлежит приветствовать и признать его. Философия, признавая его вечным, должна воздать ему почести, тогда как прочие, цепляясь за прошлое, безуспешно сопротивляются, но, ничего о том не ведая, большинство из них составляют массу его явления.
Обретение духом новой формы растянулось больше чем на два столетия и все еще не закончено, о чем в книге «Духовная ситуация времени» (1931) высказался Карл Ясперс, слова которого по сей день, почти век спустя после того, как были сказаны, не потеряли своей актуальности, поскольку описывают ситуацию идущей третьей мировой, на этот раз гибридной войны:
Борьба, в которой ясно, с кем имеешь дело, открыта; в современном же существовании после минутного прояснения человек теряется от путаницы во фронтах борьбы. Тот, кто только что казался противником, оказывается союзником. Кто по объективному желаемому должен был быть противником, выступает на твоей стороне; то, что, собственно говоря, кажется антагонистичным, отказывается от борьбы, а представлявшееся единым фронтом оборачивается против самого себя. И все это в вихревой неразберихе и изменяемости.
Возможно, что такая оценка ситуации родилась по причине происходящей сегодня борьбы двух эпох, вследствие чего отдельный человек не знает, где он находится; и никто не может знать, что же действительно старое и что, собственно говоря, будущее, ибо будущая эпоха еще неясна в своей сущности; поэтому, не понимая себя и ситуацию в которой оказались, люди борются, быть может, против подлинного смысла.
Каждый, кому когда-либо нечто было безусловно важно, должен был столкнуться с этой путаницей. Она прорывает наше планомерное существование и опустошает самобытие человека, поэтому пусть падут фронты, оказывающиеся подступами, ибо в них нет идентичной воли, пусть увидят друг друга подлинные противники. Все то, что встает между ними как непостижимое, туманит ясность, парализует волю, препятствует достижению цели, пусть оно выйдет наружу. Лишь тогда, когда я и другой поймем друг друга в борьбе, она станет осмысленной. Я хочу сознания, хочу видеть противника. Пусть он не прячется за моей спиной и не исчезает, когда я оборачиваюсь; пусть он смотрит мне в глаза, говорит со мной и отвечает мне.
Глава, откуда взят этот отрывок, называется «Анонимные силы» - такое название является свидетельством того, как философия пытается принять у религии эстафету по борьбе с тем, что мешает нравственной эволюции рода человеческого. Что для метафизики Ясперса анонимно, то в христианской апологетике определяется однозначно - это все происки дьявола, сбивающего людей с пути истинного. Позже, в бурные 60-е годы и философия поставила свой диагноз больному обществу - это общество потребления (Ж.Бодрийар) и общество спектакля (Ги Дебор), в котором темная реальность скрыта за обманчивыми симулякрами, которыми, как сказала бы религия, нечистая сила окормляет свою паству, делая человека одномерным (Г.Маркузе).
С точки зрения теории осевого времени, одномерный человек - это закономерный результат администрирования его жизни в странах так называемого "свободного мира", в котором исключен всякий моральный реализм, что и приводит к выпадению человека из осевого времени.
Свою концепцию одномерного человека немецкий философ фрейдомарксист, ученик Мартина Хайдеггера и Теодора Адорно, один из основателей Франкфуртской школы Герберт Маркузе изложил в книге «Одномерный человек. Исследование идеологии развитого индустриального общества» (1964). Одномерный человек здесь предстает как призрак конца цивилизации, что требует отказа от всего того, что привело к его появлению на свет.
ГЕРБЕРТ МАРКУЗЕ О ЧЕЛОВЕКЕ ВНЕ ОСЕВОГО ВРЕМЕНИ
Создание репрессивных потребностей давным-давно стало частью общественно необходимого труда - необходимого в том смысле, что без него нельзя будет поддерживать существующий способ производства. Поэтому на повестке дня стоят не проблемы психологии или эстетики, а материальная база господства. На ступени своего наивысшего развития господство функционирует как администрирование, и в сверхразвитых странах массового потребления администрируемая жизнь становится стандартом благополучной жизни для целого так, что даже противоположности объединяются для ее защиты. Это чистая форма господства, при которой под консервативно настроенной основной массой народа скрыта прослойка отверженных и аутсайдеров, эксплуатируемых и преследуемых представителей других рас и цветных, безработных и нетрудоспособных. Они остаются за бортом демократического процесса, и их жизнь являет собой самую непосредственную и реальную необходимость отмены невыносимых условий и институтов. Таким образом, их противостояние само по себе революционно, пусть даже оно ими не осознается. Это противостояние наносит системе удар снаружи, от которого она не в силах уклониться; именно эта стихийная сила нарушает правила игры и тем самым разоблачает ее как бесчестную игру. Когда они (отверженные) объединяются и выходят на улицы, безоружные, беззащитные, с требованием самых простых гражданских прав, они знают, что столкнутся с собаками, камнями, бомбами, тюрьмами, концентрационными лагерями и даже смертью. Но их сила стоит за каждой политической демонстрацией жертв закона и существующего порядка. И тот факт, что они уже отказываются играть в эту игру, возможно, свидетельствует о том, что настоящему периоду развития цивилизации приходит конец. Нет оснований полагать, что этот конец будет благополучным.
Призрак конца цивилизации продолжает блуждать внутри и за пределами развитых обществ. Напрашивается очевидная историческая параллель с варварами, некогда угрожавшими цивилизованной империи. Новым периодом варварства вполне может стать развитие самой цивилизации в виде капиталистической империи - в виде империализма; и вполне вероятно, что исторические крайности - высшая степень развития сознания человечества и его эксплуатирующая сила - могут сойтись и на этот раз, как это уже предвидел Морис Бланшо: «То, от чего мы отказываемся, вовсе не лишено ценности или значения, но именно поэтому и необходим отказ. Разрыв произошел. Мы доведены до такой степени искренности, которая больше не позволяет нам в этом участвовать». Этот разрыв могла бы предотвратить критическая теория общества, но она не располагает понятиями, которые могли бы перебросить мост через пропасть между его настоящим и будущим, т.к. не давая обещаний и не демонстрируя успехов, она остается негативной.
Единственное, что дает надежду в этой катастрофической действительности - это усилия, прилагаемые для того, чтобы сохранить и улучшить жизнь. Здесь уже говорит не воображение, а Разум, который может оправдать и простить все, кроме прегрешений против его духа.
* * * Z * * O * * V * * *
Если не грешить против духа, то в условиях нынешней исторической неопределенности порцию оптимизма можно почерпнуть из веры Гегеля в силу духа, носителем которого является человек, которую он проповедует в своих «Лекциях по истории философии»:
Смело смотреть в глаза истине, верить в силу духа - вот первое условие философии. Так как человек есть дух, то он смеет и должен считать самого себя достойным величайшего, и его оценка величия и силы своего духа не может быть слишком преувеличенной, как бы он ни думал высоко о них; вооруженный этой верой, он не встретит на своем пути ничего столь неподатливого и столь упорного, что не открылось бы перед ним.
В работе «Разум и экзистенция» (1935) Карл Ясперс конкретизирует понимание того духа в философии, о котором говорил Гегель:
На уровне духа каждый индивид выступает как момент в жизни целого; именно целое, олицетворяющее собой идею - народ, нация, государство - определяет место и значение индивида. Коммуникация в сфере духа есть создание в общественной субстанции идеи целого. Отдельный индивид сознает себя стоящим на своем месте, имеющем особый смысл внутри целого, и определяется последним. Его коммуникация - это коммуникация отдельного члена с организмом. Он отличается от всех остальных, но составляет с ними одно в объемлющем их порядке.
Вселенский мир Разума - вот то целое, с которым человечеству надлежит установить коммуникацию в ходе процесса обретения ноосферы планетой Земля. Предчувствие этой вселенской коммуникации, которой предшествует земная интеграция, мы находим уже в религиозной метафизике Библии, а именно, в посланиях апостола Павла:
ПРОРОЧЕСТВО АПОСТОЛА ПАВЛА О ЧЕЛОВЕКЕ КОЛЛЕКТИВНОМ И О ТРЕТЬЕЙ БОЛЬШОЙ СИНГУЛЯРНОСТИ
Как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, так и Христос, ибо все мы одним Духом крестились в одно тело: иудеи или еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом. Тело же не из одного члена, но из многих. Если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу? И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу? Если все тело глаз, то где слух? Если все слух, то где обоняние? Но Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно. А если бы все были один член, то где было бы тело? Но теперь членов много, а тело одно. Не может глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны. Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее, и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения; и неблагообразные наши более благовидно покрываются, а благообразные наши не имеют в том нужды. Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение, дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге. Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены. И вместе вы - тело Христово, а порознь - члены. (1Кор.12:12-27)
Теперь мы видим как бы сквозь мутное стекло, гадательно; тогда же лицем к лицу. И знаю я теперь отчасти, а тогда сам позна́ю, подобно тому, как я познан. Из-за того, что мы только отчасти знаем, отчасти и пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится. (1Кор.13:9-10, 13)
Еще то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления. Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное, ибо поглощена будет смерть победою.
Смерть - где твое жало?
Ад - где победа твоя?
Итак, братия мои возлюбленные, будьте тверды и непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом. (1Кор.15:50, 54-55, 58)
* * * Z * * O * * V * * *
Данное пророчество примечательно своим указыванием на нетленный нематериальный, и потому бессмертный, мир идеального, рожденный вселенским Разумом, частью которого является разум человеческий; но чтобы осознать это, люди должны почувствовать себя одним целым - одним телом, для чего, по заповеди Иисуса Христа, надлежит им заново "родиться в Духе". Такая духовная основа христианства дала основания К.Ясперсу назвать данный процесс "рождения в Духе" осью мировой истории:
Еще Гегель говорил, что весь исторический процесс движется к Христу и идет от него. Явление Сына Божьего есть ось мировой истории. Эту ось следует искать там, где возникли предпосылки, позволившие человеку стать таким, каков он есть; где поразительно плодотворно шло такое формирование человеческого бытия, которое, независимо от его определенного религиозного содержания, своей новой эмпирической основой могло стать настолько убедительным для народов Запада, для народов Азии - для всех людей вообще, что благодаря ему были найдены общие рамки понимания своей исторической значимости всеми народами.
Вот только для самих народов "общие рамки" Ясперса отнюдь не были общими, несмотря на схожесть "понимания своей исторической значимости" - боги монотеизма в своем отношении к чужакам мало отличались от языческих божков. Людвиг Фейербах языком рациональной философии обрисовал общие рамки для богов, родившихся в осевое время.
ЛЮДВИГ ФЕЙЕРБАХОБ ОБЩИХ РАМКАХ РЕЛИГИЙ МОНОТЕИЗМА
Человек в боге и чрез него ищет только самого себя. Бог - это отделенное от человека его Я, которое он затем снова присваивает себе. Человек - и в этом заключается тайна религии - объективирует свою сущность и делает себя предметом этой объективированной сущности, превратившейся в субъект и личность; после чего он, не осознавая этого, относится к самому себе как к объекту, но как к объекту другого объекта - другого существа, поскольку теперь человек есть объект бога.
Бог есть то, что рассудок мыслит как наивысшее. Бог, как таковой, то есть как существо, служащее лишь объектом разума, есть объективированный разум. Все бесцельное находит оправдание своего существования в цели какой-нибудь другой разумной сущности. Сущность разума, его могущество воплощается в боге.
Бог выражает сущность не теоретической, а практической точки зрения, поэтому религия упраздняется там, где между богом и человеком возникает представление мира и так называемых посредствующих причин. Как только сюда замешивается чуждое религии начало - принцип разума - тотчас нарушается мир и гармония религии.
Всякая определенная религия считает своих старших сестер идолопоклонницами, не предполагая, что в будущем её ждет такая же участь. Убеждение в этом неизбежно - иначе данная религия не была бы религией. Пребывая в этом убеждении, она только приписывает другим религиям вину, свойственную всякой религии, если только вообще это можно считай виной. Поэтому исторический прогресс в религии заключается в том, что всё, казавшееся более ранней религии объективным, теперь кажется субъективным; то, что раньше считалось и почиталось божественным, ныне считается человеческим.
Цель религии заключается в том, чтобы бог, который сам по себе есть ни что иное, как сущность человека, действительно сделался человеком и был объектом сознания как человек, поэтому существует естественный путь примирения, поскольку другой индивид сам по себе есть посредник между мной и священной идеей рода; и тогда "человек человеку бог".
Сущность человека есть нечто единое. Единство в сущности есть многообразие в бытии. Качество будущей жизни зависит от качества, от моральных свойств этой жизни, но нравственность сама определяется верой в вечную жизнь, которую бог олицетворяет.
* * * Z * * O * * V * * *
Вот это и есть то познание, о котором говорил апостол Павел - "сам познаю, подобно тому, как я познан". Что познал Л.Фейербах, то К.Маркс и Ф.Энгельс, а вслед за ними и другие марксисты, так и не смогли познать - реальность идеального оказалась за гранью их понимания; преодолеть этот редукционный барьер советские идеологи не смогли даже тогда, когда путь к этому, не отвергая материализм марксизма, которому марксизм обязан тому же Фейербаху, указал советский философ Э.Ильенков в своей «Диалектике идеального», а в работе «Гегель и проблема предмета логики» он конкретно подтвердил вывод сделанный Л.Фейербахом:
Ортодоксально-христианский господь бог - это не выдумка, не изображение "несуществующего предмета", а неадекватное изображение предмета весьма и весьма реального, а именно образ (отражение) той реальной власти, которую обретают над людьми и их сознанием неподвластные и непонятные им силы общественного развития - их собственные коллективные силы, противостоящие им самим как нечто чуждое и даже враждебное отнюдь не только в фантазии.
Понимая природу идеального, марксисты так и не смогли идентифицировать бога как часть этой природы, что показывает, насколько трудно перейти от того, что Кант называл чистым разумом, к тому, что он называл практическим разумом, а ведь любая религия есть не что иное, как лишь форма для идеального содержания, которое благодаря этой форме получает возможность быть использованной людьми для практических целей, связанных с воспроизводством этого идеального в сознании отдельных человеческих индивидов, делая их тем единым телом человека коллективного, о котором говорил апостол Павел. Поэтому далеко не случайно марксисты назвали основным вопросом философии проблему взаимоотношения между материальным и идеальным.
Ответом на этот основной вопрос стала «Диалектика идеального» Ильенкова; но такой ответ противоречил ответу марксизма на этот вопрос, который утверждал примат материального над идеальным, за что мертвой хваткой держались наши марксисты-ленинцы - это и стало причиной неприятия со стороны советских идеологов как нового ответа на главный вопрос марксистско-ленинской философии, так и самого его автора, поскольку это подрывало догматические устои идеологии марксизма-ленинизма, пересматривать которые наши идеологи были не готовы, пренебрегая диалектикой, из которой сделали икону, на которую молились, но не использовали для совершенствования содержимого своей идеологической формы, ничем в этом отношении не отличаясь от религиозных теологов.
ЭВАЛЬД ИЛЬЕНКОВ О РАЗЛИЧЕНИИ ИДЕАЛЬНОГО И МАТЕРИАЛЬНОГО
Идеализм - это спекулятивная интерпретация объективности идеальной формы, т.е. факта ее независимого от воли и сознания индивидов существования в пространстве человеческой культуры.
Идеальность имеет чисто социальную природу и происхождение, и вместе с тем идеальное в форме знания отражает объективную реальность, не зависящую от человечества. Это форма вещи, но вне этой вещи, а именно, в деятельности человека, как форма этой деятельности. Или, наоборот, форма деятельности человека, но вне этого человека, как форма вещи. Этим и обусловлена вся ее таинственность и вся ее загадочность.
Действительное материалистическое решение проблемы идеального в ее сделанной Гегелем постановке было найдено Марксом, для которого идеальное "есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней" - поэтому он "имел в виду" совершенно реальный процесс, специфически свойственный для человеческой жизнедеятельности - процесс, в ходе которого материальная жизнедеятельность общественного человека начинает производить уже не только материальный, а еще и идеальный продукт - начинает производить акт идеализации действительности (процесс превращения "материального" - в "идеальное"); а затем уже, возникнув, "идеальное" становится важнейшим компонентом материальной жизнедеятельности общественного человека, и начинает совершаться процесс противоположный первому процессу - процесс материализации (опредмечивания, овеществления, "воплощения") идеального.
В конце концов, все познание сводится к тому, что все то, что до этого было "немыслимо", мы делаем достоянием нашей мысли - находим, видим и осмысливаем и - тем самым решаем ранее нерешенные задачи, находим ответы на вопросы, разрешаем противоречия. Противоречию всегда надо идти навстречу, всегда стараться выявить его в "чистом виде", чтобы затем найти ему конкретное, предметно-наглядное разрешение в фактах.
Нельзя также забывать, что "идеальное" и "материальное" - это не просто "термины", которым можно придавать прямо противоположные значения, а принципиально противоположные категории явлений, достаточно строго и объективно определенные в научной философии.
Идеальное - это схема реальной, предметной деятельности человека, согласующаяся с формой вещи вне головы, вне мозга. Да, это именно схема, и только схема, а не сама деятельность в ее плоти и крови. Однако именно потому, и только потому, что это - схема (образ) реальной целесообразной деятельности человека с вещами внешнего мира, она и может быть представлена и рассмотрена как особый, абсолютно независимый от устройства "мозга" и его специфических "состояний" объект, как предмет особой деятельности (духовного труда, мышления), направленной на изменение образа вещи, а не самой вещи, в этом образе предметно представленной. А это единственно и отличает чисто идеальную деятельность от деятельности непосредственно материальной.
Углубление разделения труда приводит к тому, что одна категория людей совершает лишь духовный труд, создающий лишь идеальный продукт и изменяющий лишь общественное сознание людей, а другая категория людей создает продукт материальный, поскольку производит изменения в сфере их материального бытия.
* * * Z * * O * * V * * *
Свое различение идеального и материального Э.Ильенков выполнил в полном соответствии с принципом дополнительности, который Нильс Бор сформулировал еще в 1927 году, изначально вкладывая в этот принцип общефилософский смысл:
В общефилософском аспекте знаменательно здесь то, что в отношении анализа и синтеза в других областях знания мы встречаемся с ситуациями, напоминающими ситуацию в квантовой физике. Так, цельность живых организмов и характеристики людей, обладающих сознанием, а также и человеческих культур представляют черты целостности, отображение которых требует типично дополнительного способа описания.
Вот Э.Ильенков и показал, как идеальное и материальное в человеческой культуре дополняют друг друга, наполнив конкретным содержанием принцип, который Н.Бор провозгласил - только констатации самого этого факта недостает «Диалектике идеального» для того, чтобы ее можно было считать еще и философской теорией дополнительности. Приняв такую точку зрения, ответ на основной вопрос марксистско-ленинской философии будет заключаться в том, что идеальное и материальное дополняют друг друга, образуя между собой диалектическую ин-янь пару.