Вначале было зеркало или Приключения национализма (окончание)
На всем протяжении человеческой истории религия играла важную роль в антропогенезе, т.е. становлении человека; а через человека и в социогенезе - развитии-усложнении форм социальной организации общества - это антропный принцип социогенеза. Ю.Семенов в своей теории показывает эту неразрывную связь антропогенеза и социогенеза, но, будучи марксистом, роль религии в генезисе и человека, и общества игнорирует; а вот Бенедикт Андерсон обращает внимание на то, что свою сингулярно-интегральную функцию религия может выполнить только в том случае, когда она укореняется в сознании человека, для чего человек должен видеть заботу бога о себе самом:
Великой заслугой традиционных религиозных мировоззрений (которую, естественно, следует отличать от их роли в легитимации специфических систем господства и эксплуатации) была их озабоченность человеком-в-космосе, человеком как родовым существом и хрупкостью человеческой жизни.
Это нам показывает другую сторону совершенства любого гоббсовского левиафана, которое зависит от совершенства отдельных человеческих индивидов, образующих этого левиафана - зависит от того, насколько велика та общность, неотъемлемой частью которой ощущает себя каждый отдельный человек, а это и есть не что иное, как радикальность по Марксу, в которой корнем для человека является сам человек. Достигается такая радикальность только при органичной взаимосвязи антропо- и социогенеза - именно так эволюция свои проблемы и решает - в духе марксистской радикальности; а каждое отдельное решение на этом пути сводится к появлению более совершенного зеркала Маркса. Б.Андерсон описывает такое отдельное решение применительно к нации:
Национальность уподобляется цвету кожи, полу, родословной или эпохе, в которую довелось родиться, т.е. всему тому, что не дано изменить. И в этих "природных узах" человек ощущает то, что можно было бы назвать "прелестью Gemeinschaft". Иначе говоря, именно потому, что эти узы не выбирают, они и окружены ореолом бескорыстной преданности.
Для большинства обычных людей, к какому бы классу они ни принадлежали, самая суть нации состоит в том, что в нее не вкладывается никакого корыстного интереса. Именно поэтому она и может требовать жертв. Идея высшей жертвы приходит только с идеей чистоты, только через фатальность.
Описание нации Андерсона является художественным описанием зеркала Маркса, поэтому, с точки зрения научной рациональности, оно не является полным. У самого Маркса тоже нет полного описания этого зеркала, на что сам Андерсон обращает наше внимание:
Том Нейрн, автор новаторской работы «Распад Британии» и продолжатель не менее богатой традиции марксистской историографии, чистосердечно признается: «Теория национализма представляет собой великую историческую неудачу марксизма». Национализм оказался для марксистской теории неудобной аномалией, и по этой причине она его скорее избегала, нежели пыталась как-то с ним справиться. При обсуждении данной темы как марксистская, так и либеральная теория увязли в запоздалых птолемеевых попытках "спасти явления", а потому настоятельно необходимо переориентировать перспективу в коперниканском духе.
В коперниканском духе был совершен переворот в естественных науках, а для переориентации перспективы самого марксизма в отношении неудобной для него аномалии национализма нужен марксистский дух, который во времена Маркса был еще слишком слаб для осуществления подобных переориентаций, из-за чего советским большевикам под руководством Ленина и Сталина решение национального вопроса пришлось решать по наитию. Дух помог им найти правильное решение, но осмыслить его и дать ему рациональное толкование у советских идеологов из-за их догматической зашоренности ума не хватило. Андерсон тоже не дает описания найденного Лениным-Сталиным решения, но он положительно оценивает его перспективность для будущего:
В истории марксизма и марксистских движений настает время фундаментальных трансформаций, возможно, пока еще не вполне заметных. … Эрик Хобсбаум совершенно прав, утверждая, что «марксистские движения и государства тяготели к превращению в национальные не только по форме, но и по содержанию, т.е. в националистические. И нет никаких оснований полагать, что эта тенденция не будет сохраняться и впредь». … Советский Союз в такой же мере наследник донациональных династических государств XIX века, в какой и предвестник интернационалистического порядка XXI века.
Слова Хобсбаума о советском национализме наши марксисты могут расценить как злобный поклеп и клевету, поскольку осуждение национализма было одной из догм нашей идеологии, однако здесь надо иметь в виду, что в западном обществоведении к национализму относят и все высшие формы унитарной общности, поэтому советский народ, отстаивающий свои совковые интересы - это для Хобсбаума тоже является проявлением национализма; а когда в ЕС интересы сообщества доминируют над национальными интересами отдельных государств - это будет проявлением общеевропейского национализма.
Таким образом, там, где в высших формах унитарной общности западные обществоведы видят национализм, марксисты видят интернационализм, национализм отрицающий. Как это не покажется странным, но правы здесь и те и другие, поскольку истина, как это часто бывает, лежит посередине, а искать ее нужно при помощи диалектики, отрицающей отрицание и рождающей новую истину методом синтеза старых истин. Таким поиском, закончившимся успешно, и было решение национального вопроса в Советском Союзе Лениным-Сталиным. В чем заключалось найденное решение, наиболее полно описали не наши идеологи, а американский профессор из Гарвардского университета Терри Мартин в книге «Империя "положительной деятельности". Нации и национализм в СССР, 1923-1939» (2001).
Описание Т.Мартиным конкретного этапа советской истории является в тоже время и описанием очередного этапа эволюционного унитарно-стадийного социогенеза Ю.И.Семенова, на котором образовалась новая историческая общность - советский народ. Успешным этот этап оказался именно потому, что совпадал с глобальным эволюционным трендом, в котором социогенезу сопутствует антропогенез - вот, если говорить кратко и малопонятно, причина того, что деятельность советских коммунистов под руководством сначала Ленина, потом Сталина Терри Мартин назвал положительной, саму же положительность следует рассмотреть подробнее, чтобы непонятное стало понятным.
Непонятки начинаются с того, что положительной названа деятельность, являющаяся отрицательной с точки зрения традиционных представлений в духе либеральной демократии:
Советский Союз стал первой в мировой истории страной, где были разработаны программы положительной деятельности (англ. affirmative action, т.е. дискриминации национального большинства) для национальных меньшинств, и до сих пор ещё ни одна страна не сравнялась с ним по их масштабности.
… Ленин и Сталин очень хорошо понимали, что русские представляют для советского единства исключительно опасную угрозу, и именно поэтому настояли на том, чтобы русские не имели ни собственной полноправной национальной республики, ни всех прочих национальных привилегий, которые были даны остальным народам СССР.
… Одним только русским не было предоставлено собственной территории, и только у них не было собственной коммунистической партии. Партия потребовала от русских примириться с их официально неравным национальным статусом - для того чтобы содействовать сплочению многонационального государства. Таким образом, иерархическое различие между государствообразующей нацией и колониальными народами было воспроизведено, но на сей раз воспроизведено в перевёрнутом виде.
Перевернутость здесь означает, что отрицательное для русских было положительным для нерусских:
Советское государство осуществляло меры характерные для новообразованных моноэтнических государств: оно ввело новые государственные языки и создало новые правящие элиты. Если воспользоваться более привычной большевистской терминологией, то можно сказать, что партия стала авангардом национализма нерусских народов.
… Советское правительство финансировало массовое издание книг, журналов, газет, создание фильмов, опер, музеев, ансамблей народной музыки и т.п., поощряя развитие культуры на национальных языках. Ничего подобного прежде не предпринималось, и, возможно, за исключением Индии, ни одно многоэтничное государство не смогло достичь масштабов советской положительной деятельности.
Для этой положительной, по мнению Мартина, деятельности у советских коммунистических идеологов было свое название, которое Мартин не использовал - это была политика пролетарского интернационализма, которой оправдывались все негативные моменты этой деятельности, которых было немало. В конечном итоге, баланс достигнутых в ходе этой деятельности результатов для советского государства оказался положительным - овчинка стоила выделки.
Заключительная третья часть книги Т.Мартина имеет заголовок «Конец империи положительной деятельности» - конец здесь означает рождение особой формы "дружбы народов". Т.Мартин для обозначения новорожденного использовал термин советской идеологии того времени, но проигнорировал более поздний вывод советских идеологов, которые социальное единение людей, связанных этой "дружбой народов", назвали новой исторической общностью - советским народом.
Итак, момент конца империи положительной деятельности - это момент рождения советского народа, а значит и советского человека или совка, как его уничижительно стали обзывать либералы; но я не имею ничего против того, чтобы меня так называли - слово краткое и благозвучное, в употреблении удобное, поэтому я им охотно пользуюсь. Совок родился, когда выросло первое поколение тех, чье личностное становление происходило уже при Советской власти. Т.Мартин подробно описывает итоговую трансформацию в положении русского народа в «Конце империи положительной деятельности», когда он стал "первым среди равных", иллюстрируя свои выводы высказываниями советской прессы того времени:
В империи положительной деятельности русских отождествляли с государством, им было приказано пожертвовать своими национальными интересами и отказаться от проявления национальной идентичности - и все для того, чтобы сохранить многонациональное государство. В 1937 г. от русских этого уже не требовали (им постоянно грубо льстили), однако русская идентичность по-прежнему отождествлялась с государством. Русские области РСФСР, возможно, и были удобным домом для русского населения, но его родиной теперь был весь Советский Союз.
Русская национальная идентичность теперь все чаще определялась как социалистическая и интернациональная: «Русский народ полон национальной гордости, потому что его родина самая интернациональной из всех, которые мир когда-либо знал». Русская культура вновь была поставлена в неравное положение с культурами других народов СССР, на сей раз в привилегированное. О новом статусе русской культуры было объявлено 1 февраля 1936 г. в передовой статье «Правды», озаглавленной «РСФСР» и содержавшей недвусмысленное заявление о первенстве русских: «Все народы [СССР] - участники великого социалистического строительства могут гордиться результатами своей деятельности. Все они, от самых маленьких до самых больших, в равной степени являются советскими патриотами. Однако первым среди равных является русский народ, русские рабочие, русские трудящиеся». После публикации этой статьи выражение "первый среди равных" стало шаблонным советским эпитетом русского народа. Кроме того, о русской культуре и русском народе теперь постоянно говорили как о "великих". Русская культура была "самой прогрессивной культурой" и образцом для других советских народов.
Сталин разделял эту точку зрения на русский народ. На состоявшемся в декабре 1925 г. пленуме ЦК он назвал русских «самым индустриальным, самым активным и самым советским из всех народов нашей страны». В 1938 г. в выступлении по поводу 21‑й годовщины Октябрьской революции он недвусмысленно рекомендовал к употреблению оборот речи "первый среди равных": «Среди равных наций государства и страны СССР русская нация - самая советская и самая революционная».
Положительная деятельность и стимулирование развития национальных культур ограничивались национальными регионами Советского Союза. Положительная деятельность и национальное строительство продолжались, но без оскорбления и унижения русских. Все нерусские народы были обязаны не только учить русский язык, но и осваивать русскую культуру. Русская культура должна была стать частью их национальных культур. Русские стали играть ведущую роль в Советском Союзе. Их больше никогда не заставляли стыдиться своего национального прошлого и традиций. Наоборот, они обязаны были ими гордиться. Русскую культуру наделили даже более глубокими примордиальными корнями, чем национальные культуры других советских народов. Русский народ, русский язык и русская культура служили объединению Советского Союза. Русские с национальной точки зрения должны были чувствовать себя как дома и в нерусских областях РСФСР.
С точки зрения западного обществоведения, в Советском Союзе родился национализм, имеющий свою советскую специфику; на этот раз это было порождение коммунистической идеологии марксизма-ленинизма. Российские обществоведы, чьи взгляды формировались под воздействием коммунистической идеологии, такую точку зрения не разделяют, поэтому, чтобы понять, насколько такой широкий подход к национализму обоснован, следует знать, откуда вообще он взялся. Историю национализма прослеживает в своей книге «Национализм. Пять путей к современности» (2008) профессор Бостонского университета Лия Гринфельд.
Исходя из этимологии слова, когда появились нации, возник и национализм; но нации, в современном значении этого слова, были не всегда. Первоначально, когда в языке древних римлян появилось слово natio, его использовали для обозначения землячеств тамошних гастарбайтеров, которые не являлись гражданами Рима. В средневековой Европе natio уже использовали для обозначения принадлежности к элите, что Лия Гринфельд иллюстрирует цитатой из «Духа закона» Монтескье: «При двух первых династиях часто собирали нацию, то есть синьоров и епископов; к черни нация не имела никакого отношения». Национализм, как элемент идеологии, родился, как это и должно было быть, в самой передовой стране средневекового мира - в Англии:
В определенный исторический момент - а именно в Англии начала XVI в. - слово "нация" в его "соборном" значении "элита" было применено в отношении всего населения страны и стало синонимично слову "народ". Эта семантическая трансформация означала возникновение первой в мире нации - нации в современном смысле этого слова, и возвестила начало эры национализма. Эта концептуальная революция имела колоссальнейшее значение, которое подчеркивалось еще и тем фактом, что до своей национализации слово "народ" обозначало население определенного региона, а именно, низшие классы этого населения. Слово это наиболее часто использовалось в значении "чернь" или "плебс". Понятия "нация" и "народ" стали тождественны. Таким образом, народные массы сразу возвысились до положения элиты (сначала только политической). В качестве синонима слова "нация" - т.е. элита - слово "народ" утратило уничижительный оттенок и стало обозначать позитивное единство в самом высшем смысле. "Народ" стали видеть носителем верховной власти, основой политической солидарности и главнейшим объектом преданности. Такому переопределению ситуации должен был предшествовать колоссальный сдвиг в мировоззрении. Переопределение ситуации еще и закрепило этот сдвиг, ведь теперь представители всех сословий отождествляли себя с группой, от которой ранее люди, более или менее благополучные, только и мечтали откреститься.
К этому описанию важнейшего поворотного пункта на эволюционном пути человечества есть что добавить и марксизму. С точки зрения марксистского исторического материализма, появление национализма было связано с зарождением новой общественно-экономической формации - капитализма. Та Англия, где родился национализм, была еще и страной, где произошла буржуазно-демократическая революция, которой предшествовала промышленная революция, создавшая новые производительные силы, которые потребовали новых производственных отношений; национализм, в таком случае, является законнорожденным ребенком этих капиталистических производственных отношений.
Сами националисты свои духовные скрепы никогда не связывают с какими-то там производственными отношениями, на что обратил внимание кембриджский профессор Эрнест Геллнер в книге «Нации и национализм» (1983), показывая, что национализм является закономерным итогом прогресса в развитии человеческой культуры:
Национализм - совсем не то, чем он кажется, и прежде всего самому себе. Культуры, которые он требует защищать и возрождать, часто являются его собственным вымыслом или изменены до неузнаваемости. Основной обман и самообман, свойственный национализму, состоит в следующем: национализм, по существу, является навязыванием высокой культуры обществу там, где раньше низкие культуры определяли жизнь большинства, а в некоторых случаях и всего населения. Но это противоречит тому, что проповедует национализм и во что горячо верят националисты. Национализм обычно борется от имени псевдонародной культуры. Но национализм - это не пробуждение древней, скрытой, дремлющей силы, хотя он представляет себя именно таковым. В действительности он является следствием новой формы социальной организации, опирающейся на полностью обобществленные, централизованно воспроизводящиеся высокие культуры, каждая из которых защищена своим государством. Эта социальная организация использует некоторые из существовавших ранее культур, постепенно полностью их перестраивая.
Высокая культура, по Геллнеру, тоже не сама по себе развилась, а явилась ответом на требования индустриализма, которому требуются грамотные и развитые работники. Национализм хорошо подходит для того, чтобы в него была упакована необходимая обществу культура:
Индустриализм не приходит одновременно во все части мира, т.к. приходит он туда разными путями. Этот неодновременный приход индустриализма в разные сообщества ощущается очень остро, если он поднимает на щит какие-либо культурные, генетические или подобные им отличия, доставшиеся в наследство от аграрного века [как, например, в случае с немецким нацизмом]. Начало "развития" становится решающим политическим диакритическим знаком, если оно может подхватить какую-либо культурную особенность, унаследованную от аграрного века, и использует ее в качестве символа.
Пророки и исследователи индустриализма, как левые, так и правые, часто предрекали наступление века интернационализма, но произошло обратное: наступил век национализма.
Диакритический знак - это точечки и черточки над буквами, меняющие их звучание; здесь это то, что меняет смысл, в данном случае, смысл национализма, поэтому это знак диалектического синтеза. Т.Мартин назвал знак, ознаменовавший рождение совка, положительной деятельностью; для советских марксистов это было рождение советского народа как новой исторической общности; для Э.Геллнера это был добрый старый национализм. Геллнер про знак сказал, но сам знак нам не представил - никакого нового слова для обозначения национализма, наполненного новым смыслом, так и не предложил, что помешало как самому Геллнеру, так и другим исследователям национализма увидеть и описать эволюционную последовательность его возникновения и становления в ходе развития человеческого общества.
Национализм мы по-прежнему понимаем как черту однородной этнической общности, но для феномена унитарной общности разных народов, не потерявших при этом своей национальной идентичности, у современного обществоведения нет специального термина, а когда нет слова, то для нас нет и проблемы, несмотря на то, что проблема есть, просто мы ее по причине когнитивной слепоты не видим и не решаем - поэтому ее для нас и нет.
Ничто не рождается одномоментно - советское государство было провозглашено в 1922 году, но советскость или, если хотите, совковость это государство обрело только к 1939 году, когда выросло первое поколение совков, что Т.Мартин и обозначил как "конец империи положительной деятельности".
К своему концу, ставшему началом, советская империя положительной деятельности шла, направляемая умелыми руководителями, которые залог успеха своего дела видели не только в развитии и подъеме экономики, но и в развитии культуры - в этом просматривается явная параллель с процессом зарождения национализма в средневековой Англии, где это было связано с индустриализацией. Аналогично и в Советском Союзе индустриализация сопровождалась культурным возрождением, составной частью которого было формирование новых национальных отношений. Эту основополагающую роль культуры в социогенезе подчеркивает и Э.Геллнер:
Культура теперь - не просто украшение, а утверждение и узаконивание социального порядка, который поддерживается и более жесткими, насильственными методами. Культура теперь - это необходимая общая среда, источник жизненной силы или скорее минимальная общая атмосфера, только внутри которой члены общества могут дышать, жить и творить. Для данного общества это должна быть атмосфера, в которой все его члены могут дышать, говорить и творить; значит, это должна быть единая культура. Более того, теперь это должна быть великая или высокая (обладающая своей собственной письменностью, основанная на образовании) культура, а не разобщенные, ограниченные, бесписьменные малые культуры или традиции. Даже в странах, где важные звенья образовательной машины находятся в частных руках или в руках религиозных организаций, государство следит за качеством продукции в этой самой важной из отраслей - следит за производством жизнеспособных и полезных членов общества.
Говоря словами Геллнера, новая советская социалистическая культура утвердила и узаконила достижения империи положительной деятельности. Да, к концу 1930-х у советских людей уже была собственная межнациональная высокая культура, достижения которой были доступны для всех слоев общества, и оказывали на эти слои свое благотворное влияние. Все получилось так, как и было задумано В.И.Лениным, о чем он писал в статье «О нашей революции»:
Если для создания социализма требуется определенный уровень культуры (хотя никто не может сказать, каков именно этот определенный "уровень культуры", ибо он различен в каждом из западноевропейских государств), то почему нам нельзя начать сначала с завоевания революционным путем предпосылок для этого определенного уровня, а потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя, двинуться догонять другие народы.
То, что Ленин задумал, осуществлять пришлось уже Сталину, с чем он успешно справился, но, как писал Геллнер, "путь подлинного национализма никогда не бывает гладким" - в положительной деятельности были свои негативные моменты - политические репрессии прошлись и по так называемым "народам-врагам", о чем пишет в своей книге Л.Гринфельд. Соседние государства сталинский СССР рассматривал как потенциальных врагов, что было характерно для обрисованного Геллнером национализма, рожденного индустриализацией, поэтому из приграничных областей выселялись представители тех национальных диаспор, которые представляли народы государств, к военным конфликтам с которыми Сталин считал необходимым быть готовым; в первую очередь репрессиям были подвергнуты немцы и поляки в западных областях СССР; в Приморье из приграничных областей переселяли корейцев.
Несмотря на все издержки, советский народ как новая историческая общность состоялся, что стало одним из факторов победы СССР над фашистской Германией с ее предельно негативным отношением к представителям других наций. В духе теорий Т.Мартина и Э.Геллнера можно сказать, что советский национализм положительной деятельности победил немецкий национализм отрицательной деятельности, что явилось доказательством верности курса национальной политики СССР, выработанного Лениным и Сталиным.
Несмотря на то, что проводимая КПСС национальная политика себя полностью оправдала, что доказала победа над Германией, феномен советского вида национализма в работах советских идеологов так и не получил должного научного истолкования из-за догматического характера идеологии марксизма-ленинизма. Для преодоления догматизма надо было использовать диалектический подход: подвергнуть отрицанию отрицание национализма в марксизме и синтезировать новое представление о национализме, в котором место соперничества между нациями займет их сотрудничество. Такое сотрудничество стало возможным благодаря тому, что, как результат положительной деятельности, не замеченный Т.Мартиным, в СССР возникло новое качество жизни, невозможное при капитализме, при котором социальный статус человека определяется его личностными качествами и не зависит от того, какое богатство он нажил - без этого никакая положительная деятельность в национальном строительстве была бы невозможна.
Другими словами, в СССР были ликвидированы классы потребителей - в этом отношении наш Союз действительно был бесклассовым обществом; но классы производителей при этом никуда не делись, они и не могли исчезнуть, что следует уже из ленинского определения классов, в котором важнейшей характеристикой класса было его место в общественном разделении труда, чего зашоренные советские идеологи предпочитали не замечать. Будучи материалистами, качество жизни они оценивали исключительно с использованием материальных критериев благополучия, из-за чего и сама теория качества жизни, которую их противники использовали в борьбе, была объявлена ими буржуазной, т.к. буржуазные идеологи тоже качество жизни измеряли в основном по материальным критериям, по которым получалось, что строители коммунизма жили хуже строителей капитализма.
Догматизм никого не доводил до добра, СССР тоже не стал исключением - неспособность советских идеологов дать ответы на вызовы времени привела сначала к застою, а затем и к развалу Союза. Несмотря на успех национальной политики в целом, должного теоретического обоснования эта политика так и не получила, из-за чего и на практике отдельные проблемы межнационального общения так и не были решены, что внесло свой вклад в трагический финал великого советского социалистического эксперимента, который доказал главное: будущее мира - это совок - этот термин либерального новояза заживет своей жизнью и будет обозначать мир 2.0, в котором предстоит справить новоселье человечеству. Термин "советский", как бы хорош он не был, все-таки имеет территориально-временную привязку к постсоветскому пространству, которую легче всего преодолеть, используя для этого новый термин "совок", который на эту роль хорошо подходит; поэтому никакого СССР-2 не будет, а вот совок в новом своем облике обязательно возродится, причем не только в бывших республиках Советского Союза, но и во всем мире, хотя бы по той причине, что другой альтернативы капитализму кроме социализма-коммунизма просто не существует; проблема лишь в том, чтобы найти новую форму для этой общественно-экономической формации.
Империалистическую глобализацию 1.0 сменит социалистическая глобализация 2.0. Как нам это и обещали пророки новой эры в истории человечества Маркс и Энгельс, коммунистическая революция победит окончательно, когда охватит все человечество; поставит она точку и в решении национального вопроса. Совок - это решение национального вопроса с помощью "положительной деятельности" Т.Мартина, благодаря которой нации образуют унитарную общность, не теряя при этом своей национальной идентичности; и более того - обогащая ее элементами новой высокой культуры - общей для всех народов общности. Другими словами, капитализм - это национализм 1.0, для которого характерно соперничество между нациями и народами; а социализм - это национализм 2.0, для которого характерно сотрудничество между нациями и народами.
Мы сможем сказать, что национальный вопрос решен окончательно только тогда, когда будет решен и еврейский вопрос - евреи за свою тысячелетнюю историю так и не смогли обрести землю обетованную и все еще пребывают в поиске оной, причем, зачастую делают это так, что угли антисемитизма никак не могут погаснуть. По указанной причине рассмотрение проблем национализма требует и рассмотрения какого-либо варианта решения еврейского вопроса.
Дополнительно:
Страничка Ю.И.Семенова на «Скепсисе», где можно ознакомиться с его трудами: https://scepsis.net/authors/id_8.html.
Скачать книгу «Три шага по жизни» полностью: http://worldcrisis.ru/crisis/3816213